Проходящий мимо дорожный инспектор предупреждает Кларки, что если тот не уберет свою машину, подразумевая джип, то через пять минут он выпишет штраф. Кларки объясняет, что хочет всего-навсего подстричься и даже мыть голову не будет, просто подстрижется и все, а голову с утра помоет, и предлагает ему «комиссионные», но хитрый инспектор-африканец от них отказывается. Мистер Кларк заворачивает за угол, чтобы возобновить разведывательную операцию, и набредает на битком набитое кафе с запотевшими окнами. Он слегка приоткрывает дверь, вставив в рот большой и указательный пальцы, свистит и громко кричит: «Там штраф выписывают джипу «мерседес». Есть хозяин?» И кто бы вы думали пробегает мимо Кларка и через плечо бросает ему: «Спасибо, приятель»? Снедаемый любовью тупица Сидни, судя по точному описанию. Еще какой-то парень покидает кафе. Но не суетится и не паникует. В отличие от Сиднея он спокойно подходит к спортивному «мерсу», садится в него и перегоняет его на Хай-стрит.

Кларки добегает до своей тачки и следует за джипом. Тот разворачивается, снова притормаживает у кафе, откуда появляются четверо здоровяков. Они задержались, чтобы довершить трапезу, пока Сидни разыгрывал из себя мученика. Один отделяется и усаживается в спортивный «мерс», остальные трое забираются в джип. Рассчитанный на шестерых пассажиров, он не смог бы вместить шестерых громил с учетом четырех холодильников на заднем сиденье. Теперь Кларки знает, что добьется результата, если сохранит невозмутимый вид. За бело-золотистым «гелендвагеном» приятно и легко следить. Можно отстать от него на шесть или семь машин, но он все равно виден. Джип меняет курс и движется в южном направлении, ведущем прямо в город, а кабриолет исчезает в другом направлении. Кларки удивлен, потому что был абсолютно уверен, что фургон тоже постарается поскорее выбраться из города и двинуться в сторону магистрали. Однако вместо этого они направляются прямиком к центру города. Выезжают на крупную трассу, так что Кларки ничуть не выделяется среди потока машин: в город едут все. Если и увидишь кого на светофоре в третьем-четвертом ряду, это не вызовет никаких подозрений. Они доезжают до Финсбери-парка и сворачивают с главной улицы на более узкую дорожку, и Кларки использует все свое водительское мастерство, навыки и ловкость, чтобы не попасться им на глаза, и высовывается из-за угла, только когда их джип уже сворачивает за другой.

В конце концов они добираются до небольших въездных ворот у железнодорожного моста. Над въездом висят щиты, рекламирующие кузовные и покрасочные работы, балансировку колес, диагностику двигателя, капитальный и мелкий ремонт автомобилей. Между арочными дверями и примыкающим забором стоит множество машин в различных стадиях ремонта. Звонит Терри и сообщает, что только что к гаражу в Эдмонтоне подъехал спортивный «мерседес», двое вошли в помещение и вскоре вновь появились с большой увесистой сумкой для инструментов. «Должно быть, там или инструменты, или гантели, брат». Потом сунули мешок в багажник, оглянулись по сторонам и свалили. Терри они не видели, потому что он обосновался за три футбольных поля от них, но, имея на вооружении новехонький бинокль, сам смог разглядеть все.

Тем временем в Финсбери-парке Сид и трое его приятелей выходят из «гелендвагена» и разгружают коробки на железнодорожные перекрытия. Кларки вызывает Терри из Эдмонтона, чтобы тот посидел в машине и последил за всеми передвижениями, пока сам он сбегает перекусить и сделать пару звонков. Я нахожусь в этот момент либо в Сити, либо на дне котлована с человеком, которого Коуди называет «шишка Эдди», поэтому недоступен для комментариев. Вдвоем они установили двадцатичетырехчасовую слежку за местностью. В первую ночь, в четверг, разносчик пиццы на велосипеде доставляет целый воз еды. Прошлой ночью, в субботу, он привозит две пиццы, две диетические «колы» и сырный пирог. Кларки остался доволен собой. Эта шайка разрушает собственные привычки, меняет их каждую минуту. Если бы они тогда не остановились, чтобы перекусить в кафе, то бесследно свалили бы из Эдмонтона, и тогда искать их означало бы мочиться против ветра.

После обеда мы подруливаем к Финсбери-парку, чтобы прозондировать почву. Терри – кажется, я не видел его уже тысячу лет, – сидит в другой арендованной машине ярдах в двадцати пяти от ворот, читает газету и слушает радиорепортаж с футбольного матча. Мы запрыгиваем к нему в салон.

– Штабное начальство тут решило, что мы не будем расплачиваться за пилюли. Они их сперли, так что и мы сопрем их у них. Как тебе?

– Я только «за». Знаете, мы ведь можем ворваться туда прямо сейчас и разорвать этих козлов на части. Там их всего трое.

– Это только осложнит все дело. Их дружки-отморозки все равно до нас доберутся. Тут нужно действовать тоньше и умнее. Коуди, как ты думаешь, такое возможно?

– Меня беспокоят два момента: есть ли у них оружие и, если есть, собираются ли они его использовать? Вон та дорога напротив арок – это просто-напросто аллея. Где же у них выход, где путь к отходу?

– Так получается три момента, Коуди. Это возможно осуществить?

– Разумеется, да. Только я первым туда не пойду.

Несмотря на протесты Терри, мы оставляем его на посту, а сами отвозим Коуди обратно в Камден. Ему нужно составить список покупок, выехать в город, кое-что приобрести, кое-что взять напрокат – все мелочи, которые понадобятся для работы. Также ему необходимо найти ребят, с кем сотрудничал в прошлом, и пригласить в дело, посулив неплохой заработок.

– Морти говорит, что он пьет кофе там, где лебеди. Говорит, ты знаешь, что он имеет в виду.

– Найтсбридж. У пруда Серпентайн. Поехали.

У края пруда Серпентайн в Гайд-парке есть кафетерий. Мы с Морти любим захаживать в шикарные магазины на Слоун-стрит, а потом идем и выпиваем по чашке кофе в кафе, построенном из отлитого бетона так, что веранда нависает над прудом, по которому плавают прогулочные лодки. Лебеди, о которых говорил Морти, хозяева, задающие тон в этой части мира. Кто такой лебедь? Это большая ужасная крылатая птица, особенно если у нее на шее несколько детишек. Следующими в иерархии стоят гуси, ниже – утки, затем земные серые голуби и в самом низу – хитрые воробьи. Когда-то мы мирно сидели здесь, пили кофе и шипучку, любовались гладью пруда и ничего не делали. Вкалывал весь остальной мир, а мы со стороны наблюдали за дикой жизнью города.

Мы добираемся до кафе к половине четвертого. Выходит, Морти прождал нас около часа. Но он вполне спокоен и даже весел. Он сидит на летней площадке, на глазах очки от солнца, рядом пара пакетов из магазина «Гуччи», и наблюдает, как входят и выходят люди. В этой части города клиентами являются в основном туристы, причем богатые, хорошо одетые и уверенные в себе.

– Этот парень, немец, обязательно должен исчезнуть? – спрашивает Морти.

– Думаю, да.

– Почему?

– Он может все запороть. Вспомни, что сказал Шанкс.

– А что он сказал? Честно говоря, в тот момент я немного отключился.

– Он сказал, что этим парням понадобится смерть одного из нас.

– А, да-да. Теперь припоминаю, – бубнит Морти, больше заинтересованный богатыми туристами.

– Значит, ты еще никому не звонил, – настаиваю я.

– Если ты говоришь, что он должен исчезнуть, значит, он исчезнет. Кажется, последнее время ты знаешь, что делаешь. – Морти выуживает из одного кармана пальто мобильник, из другого – клочок бумаги, и набирает номер. – Добрый день. Как дела, молодой человек?

Из личного опыта мне известно, что звонок будет продолжаться минут двадцать. Необходимую информацию можно сообщить и за двадцать секунд, но тогда ни тот, кто подслушивает, ни заседатели на судебном разбирательстве, надеюсь, не вникнут в смысл. Если законники проиграют пленку в суде и заявят, что болтовня о футболе на самом деле есть не что иное, как переговоры двух сторон об условиях найма киллера, то присяжные сочтут, что полицейские совсем рехнулись и чересчур увлеклись арестами. Морти мог бы говорить на таком вот закодированном профессиональном языке остаток жизни. Я же сбиваюсь еще до начала разговора.