— Иваныч, да они обосрались от твоего командирского голоса, — хмыкнул один из сидевших.

Похоже, что о я ошибся в отношении того, что мужчины «культурно» отдыхали. Видимо коктейль под названием «Ёрш» уже раскрепостил граждан настолько, что им захотелось подвигов.

— Идем, Сень, — потянул меня за руку Мишка. — Нас девушки ждут.

— А я вас не отпускал, — к нам подошел мужчина, который окликнул первый раз. — Или майор в отставке Кирилл Иванович Севостьянов, командир сто сорок первого танкового полка, шестьдесят первой танковой Краснознамённой дивизии, для вас уже не указ?

— Товарищ майор, вы сейчас одеты по гражданке, к тому же немного пьяны, — спокойно ответил я. — Извините нас, но мы действительно спешим. Пойдем, Миш.

— А я ещё раз говорю — я вас не отпускал! — покраснел Кирилл Иванович. — А ну… Смиррррно! Отдайте честь старшему по званию!

Мда, дело оборачивалось не очень хорошо. Если этот полупьяный мужичок и в самом деле майор, то с какого перепуга мы должны отдавать ему честь? А если не отдавать, тогда может докопаться ещё больше. Но если отдать, то это будет первым шагом. А потом он потребует второй шаг, дальше третий… Неужели захотел армейку вспомнить и погонять «молодняк»?

Мишка вроде как вытянулся, но я перехватил его за руку и ответил:

— В третий раз повторяю — мы торопимся. Дело очень важное, поэтому промедление может негативно сказаться не только на нас. Если хотите, то можете потребовать отдать честь у тех двух милиционеров, которые посматривают в нашу сторону.

Мужчина зыркнул туда, куда я показывал, после чего зло сплюнул и отвернулся. Милиционеры и в самом деле смотрели в нашу сторону. Вряд ли на нас, скорее, они выглядывали на далекой эстраде появление певицы. Однако, это сыграло нам на руку.

Жаль только, что ненадолго…

Купить мороженое, донести его до пункта назначения и не лизнуть — что может быть тяжелее в жаркий день? У нас получилось. Пусть для этого пришлось приложить много усилий, но мы это сделали!

Так как финансово мы были не очень богаты, то решили угостить девчат «Лакомкой», благо она нашлась в этой тележке, а себе взяли в бумажных стаканчиках. Нам сверху ещё дали две палочки. Те самые, похожие на весла, и от которых можно было поймать языком занозу. Редко, но можно…

Обратный путь мы решили проделать другой дорожкой. Подальше от отдыхающих мужичков. Не потому, что струсили, а потому, что не хотели давать лишний раз повод докопаться.

Нет, я мог бы объяснить «популярным» языком этим четверым всю глубину их заблуждения, но… В парке были дети, а это здорово стреножило речь. Помнится, когда я ещё был пацаном, то друзья отца всегда при моем приближении начинали говорить чуть замедленнее. Уже потом я понял, что это они подбирали слова, чтобы заменить ими связующие матерки.

Пока мы шли, то музыка стихла, а на её смену пришел четкий голос конферансье:

— Внимание! Добрый день, дорогие друзья! Начинаем концерт народной артистки Советского Союза Клавдии Шульженко!

Ещё издалека мы услышали громкие аплодисменты, а потом раздался не менее громкий женский голос:

— Добрый день, дорогие друзья! Спасибо вам за то, что в этот день пришли в этот чудесный сад чтобы послушать наши песни! Я рада видеть вас всех и каждая улыбка для меня является наградой! Пусть в этот день ваши сердца наполнятся любовью и светом!

— Похоже, что началось! — кивнул Мишка. — Может, прибавим шаг?

— Прибавим. Обязательно прибавим, — усмехнулся я. — Ведь каждое мгновение вдали от милой считается кошмарной вечностью?

— Ой, это ты Юле будешь высокопарную чушь на уши вешать, — отмахнулся Мишка.

А между тем, мужской голос конферансье послышался снова:

— Музыка Василия Соловьёва-Седого, стихи Алексея Фатьянова «Где же вы теперь, друзья однополчане?»

Опять аплодисменты, они стихли, а затем заиграла знакомую мелодию гармонь. После небольшого проигрыша послышался тот самый голос, от которого защемило в груди. Так защемило, что едва слезы наружу не брызнули.

Вот уж никогда не предполагал в себе наличие излишней мягкости, но тут… Словно мокрой губкой прошлись по нутру, а излишняя влага попыталась вырваться сквозь глаза.

— Майскими короткими ночами, отгремев, закончились бои. Где же вы теперь, друзья-однополчане, боевые спутники мои? — выводил знакомый с детства голос.

Ком встал в горле. Упругий ком, как будто каучуковый мячик-«попрыгун» из моего мира. Такой не сразу и проглотишь.

Мы увидели девушек. Ирина выискивала нас глазами и помахала рукой, когда увидела фуражки, а Юлия даже не оторвалась от лицезрения невысокой полноватой женщины на сцене.

— Я хожу в хороший час заката, у тесовых новеньких ворот. Может, к нам сюда знакомого солдата ветерок попутный занесет, — продолжала петь Клавдия Ивановна.

С горем пополам мы пробились к оставленным девушкам. Протянули мороженое, отчего те кивнули в ответ. Пока мы пробивались, на нас немного пошикали, но в целом добрались без особых приключений. Даже никому ноги не отдавили.

Клавдия Шульженко закончила песню. Мы от души поаплодировали. Я не жалел ладоней. Всё-таки увидеть вживую легенду это одно, а по телевизору, сидя на диване в семейных трусах — это другое. В воздухе висело человеческое обожание. А Клавдия Ивановна стояла в простом сером платье на сцене и по-доброму улыбалась в ответ на аплодисменты.

И почему-то сейчас она казалась такой родной и осязаемой. Вот прямо как женщина, стоящая впереди в очереди за хлебом. Вроде бы и нет ничего в этой простой женщине, а когда открывает рот и начинает петь…

Дух захватывает!

Я даже забыл, что оказался в другом времени и в другой, по сути, стране. Вот она, сила искусства! Настоящая, простая, сдобренная хорошей музыкой и прекрасным голосом!

Не фальшивый «бдыщ-тыц-бдыщ», когда пердят в микрофон, а потом хвастаются заработанными гонорарами.

Тут всё просто — стоит женщина, за ней играет небольшой оркестр. На улице зрители. Всё просто и ясно. Но вместе с тем творится невообразимая магия, которая заставляет душу очищаться. И уже ловишь себя на том, что губы невольно расплываются в улыбке. А люди вокруг кажутся такими добрыми и родными…

И эта магия под управлением волшебного голоса Клавдии Ивановны продолжалась целый час. А потом ещё десять минут, когда бурные овации вернули её на сцену. Стояла, такая простая, естественная, близкая и родная. Как будто пожилая мать, к которой приехали в гости из города дети. Стояла и мягко улыбалась.

По просьбе зрителей она спела ещё раз песню «Синий платочек». И на этот раз с трудом удалось проглотить вставший в горле ком. Вроде бы певица пела ни о ком-то конкретном, но казалось, что поет именно о тебе. О подруге, оставшейся в тылу. О суровых буднях. О надежде на возвращение…

После этой песни аплодисменты грянули с новой силой. Клавдия Ивановна поклонилась и на этот раз окончательно ушла со сцены. Оркестр ещё продолжил играть, но народ начал понемногу расходиться.

Отличительной чертой расходящейся публики был какой-то свет, появившийся на лицах. Нет, не снаружи — свет шел изнутри…

— Как вам понравилось? — спросил я у Юлии.

— Песни очень хорошие. И мороженое вкусное. Сколько мы вам должны? — поинтересовалась она в ответ.

— Всё-таки мы настаиваем на том, что это было угощением, — помотал я головой.

— Ну нет, — ответила Ирина. — Мы так не можем…

— Тогда давайте договоримся? — предложил Михаил. — В этот раз мы вас угощаем, а в другой раз вы нас?

Лихо он разрулил. И обязанными девчонок сделал, и намек на будущую встречу сотворил! Двух зайцев одним выстрелом?

— Ну, хорошо, — ответила Ирина. — Тогда договоримся так…

— А мы собираемся ещё раз встречаться с этими молодыми людьми? — удивленно подняла бровь Юлия.

Вот же егоза. Ещё ведь удивляется так натурально! А ведь по самой видно, как ей приятно пройтись чуть ли не под ручку с молодым обаятельным курсантом!