У меня же агрегат изначально будет бракованным! Никаких зазоров, лезвия соединяем вместе, обматываем ниткой для надежности. По сути закоротил цепь, и если такой «кипятильник» воткнуть в розетку, то пробки сгорят мгновенно. Опять же, здесь нет защитных автоматов, и перегоревшие пробки надо менять вручную, а в темноте это сделать быстро не получится, особенно для молодых духов, понятия не имеющих, где распределительный щиток находится. Пока старшина роты не пребудет точно света не будет. Даже если Коротченко появится ничего не изменится. Ибо гуманитарный политрук и электричество враги навек и наверняка не любят друг друга со школьной парты.

Поскольку операция намечается в полной темноте, то существует небольшая хитрость, которая даст мне заметное преимущество. Если заранее минут пять посидеть в полной темноте, то зрение адаптируется и лучше видит. Тогда у меня не только фактор внезапности, но и ориентироваться будет легче. Противники же сразу после отключения света в первые минуты, как слепые котята окажутся.

Так и сделал. Выключил свет в душевой, подождал пока зрение адаптируется. Воткнул вилку в розетку, при этом шарахнуло так, что чуть меня не прибило. Но главное, что свет отключился, кстати, не во всей казарме. Оказалось, что наша половина на другом предохранителей «висит». Но это уже не могло спасти невинных горцев от экзекуции. Бросаю в коридор дымовуху, чтобы посеять панику и затруднить мою идентификацию.

Врываться в сушилку не пришлось, пациенты сами открыли дверь, наверное хотели поинтересоваться, куда исчезло электричество и почему пахнет гарью. А тут я навстречу: весь такой добрый и вежливый. Работать решил ногами и локтями, в темноте кулаком попробуй еще попади, можно костяшки случайно разбить, а это может быть доказательством моего участия. Чтобы окончательно сбить с толку, я от всей души матерился на аварском, пусть потом голову ломают, чем они насолили дагестанцам. У них есть точки соприкосновения, по некоторым спорным вопросам, поэтому причину обязательно найдут. Они «земляки» весьма относительные, а в реальности довольно холодно относятся друг к другу.

Короче, порезвился вдоволь, давно душа просила разрядки. Позже выяснилось, что среди результатов ночного боя обнаружился один разбитый нос, кого-то ошпарило кипятком из опрокинутого чайника (*а нефиг было традициями службы пренебрегать на первом году), трое получили легкие и средние ушибы разных частей тела. Остальные отделались легким испугом, зато получили крепких звезд…ей от начальства и драили полы следующие трое суток, как миленькие. Под чутким присмотром сурового капитана Иванова, и под угрозой гауптвахты за следующий залет, вплоть до дисбата. Впрочем, о существовании «губы» в Лениноране до сего дня мне ничего известно не было, так что это психологический прием скорее. Однако в Баку отправить реально могут, а там уже все серьезно будет, без поблажек.

Смутило меня только то, что их там шестеро было, а досталось только троим. Видимо я по несколько раз одних и тех же воспитывал, а другим ничего не досталось. Темнота сказалась.

Василий, излучая гордость и торжество, выдержал допрос с пристрастием и нигде не прокололся. Впрочем, сгоревший кипятильник и опрокинутый чайник были убедительны в своем сочетании, и лишних вопросов к дневальному не было, чисто для профилактики влепили наряд на кухню, для разнообразия наверно.

Лишь майор Жилинский был явно не в духе. Его видимо смущало наличие вполне исправного заводского кипятильника, но подозрения к делу не пришьешь, а усложнять ситуацию ему не резон было. К тому же причина драки так и осталась за кадром, никто ничего вразумительного сообщить не смог. Лишь один из пострадавших проболтался, что это аварцы были. Но кто и зачем — он и сам не знал.

Чем ближе к седьмому декабря, тем тревожнее у меня на душе. Если мой авантюрный план с мифическим предсказателем Исмаилом не сработает, то десятки тысяч жертв лягут страшным грузом на мою совесть.

Мог ведь расскрыться, обратиться в компетентные органы, убедительно доказать, что обладаю реальным послезнанием и что землетрясение неизбежно произойдет в указанное мной время.

Но главная проблема конечно не в том, чтобы убедить руководство КГБ, что им довелось познакомиться с попаданцем из будущего — с этим никаких сложностей не вижу. Провалами в памяти не страдаю, поэтому неопровержимых доказательств могу привести сотни. Убедительных и невозможных ни для кого в этом времени.

Дело в том, что нет никаких гарантий, что реакция на мое предупреждение будет адекватной. Первое и главное желание любого генерала, к которому попадет информация о попаданце — это скрыть сам факт его появления. Только в этом случае можно максимально эффективно использовать информацию, полученную от него.

Но тут возникает противоречие, если информацию не давать наверх, а это уровень ЦК и Горбачева, где все течет, как из дуршлага, то КГБ по факту ничего сделать не может! Комитет не обладает реальной хозяйственной или исполнительной властью в регионах, тем более в нынешней Армянской ССР, где по факту к власти уже дорвались националисты. Спецслужбы не могут без объяснения причин объявить чрезвычайное положение и эвакуацию жителей. Если быть точным, то даже имея убедительные резоны и доказательства они сами ничего предпринять не могут, это прерогатива республиканского руководства. КГБ может только информировать об угрозе, а решение принимают партийные и советские хозяйственные органы власти. Причем только с разрешения Москвы.

По факту это тупик. На слово никто не поверит и эвакуацию никто не объявит, а сослаться чекистам на предсказание попаданца из будущего невозможно, потому что это тут же станет известно половине разведок мира.

Единственный выход — это провести убедительный информационный вброс или спецоперацию о предстоящей катастрофе. Собственно, именно это я и сделал, только самостоятельно и без чужой помощи.

Кто-то скажет, что у Комитета госбезопасности возможностей для такой информационной операции на порядок больше, и лучше всего было бы рискнуть и довериться профессионалам.

Формально так и есть, в КГБ работают сотни тысяч офицеров, десятки научных и исследовательских институтов, сильнейшие аналитические службы и тысячи гениев оперативной работы.

Но в части рекламных технологий и пиара они словно дети малые: наивные и беспомощные.

Чисто для примера. Когда в начале 1991 года стало очевидно, что страна разваливается и летит в пропасть, а в газетах и на телевидение началась откровенная травля и забрасывание грязью органов госбезопасности, то зубры разведки, гениальные асы нелегальных операций, монстры контразведки из окружения Крючкова не придумали ничего лучше, как начать ответную пропаганду. Идея замечательная, хоть и с опозданием лет на пять, но исполнение — это мрак под солнцем.

Генералы КГБ не придумали ничего лучше, как ездить лично по заводам и разъяснять рабочим и инженерам, что в комитете работают обычные люди, а не монстры, что все истории о невинно убиенных диссидентах раздуты в сотни и тысячи раз.

Только вдумайтесь: тиражи либеральных помоек типа «Огонька» или «Московского комсомольца» на тот момент исчислялись миллионами, аудитория программы «Взгляд» — до ста миллионов человек! И против этого цунами они решили бороться личными встречами на заводах, где тысячу рабочих собрать уже проблема. Настолько наивны и беспомощны оказались генералы в борьбе с этой чумой, что даже удивительно.

Так что я просто не верю, что местные специалисты успели бы хоть что-то путное придумать и организовать за такое короткое время. Если уж в Москве царит жуткое дремучее неведение о рекламных технологиях современности, то местные специалисты в них вообще ни в зуб ногой.

Допустим на секунду, что я «сдался», быстро и убедительно доказал, что обладаю знаниями о будущем. Мне поверили, меня не упрятали в психуку, не накачали психотропными препаратами, не выдоили досуха, что было бы абсолютно логичным, а решили сотрудничать на добровольно-принудительных основаниях. Что дальше?