Тем не менее бились они свирепо и пролили много крови, пока их не разнял местный священник.

Я, спрятавшись в толпе, наблюдала за дракой с самым невинным видом. Что дерутся из-за меня, не знал никто, кроме этого священника.

Его звали Эндрю, и мне он очень нравился. У епископов помимо служения мессы и отправления прочих церковных таинств имелись еще и административные обязанности. Поэтому за нашего большую часть треб ежедневно совершал Эндрю. К нам в дом он приходил часто и в свободные минуты охотно беседовал со мной - как друг и как пастырь.

- Вы меня ненавидите? - спросила я его после драки.

Мы сидели в саду возле дома, в стороне от тропинки, по которой ходили слуги, и разговора нашего никто не слышал. Епископу Эндрю о моей причастности к драке ничего не сказал, посетовал только, какой это стыд, что братья дошли до подобной крайности.

Он закрыл глаза, запрокинул голову, подставив лицо солнцу. На груди его сверкал тяжелый золотой крест - подарок моего епископа, который Эндрю подумывал продать.

- Ну разумеется нет.

Любуясь его молодым, красивым лицом, я подумала, что истинный стыд - это его обет целомудрия. Шелковистые темные волосы Эндрю ерошил ветер, и так сладко было представлять, что это я провожу по ним рукой.

- Но осуждаете.

- Я осуждаю грех, а не тебя. - Он открыл глаза, выпрямился. - За тебя я молюсь.

Я смущенно заерзала. Мысль о том, что за меня молятся, мне не нравилась.

- Что вы имеете в виду?

Он улыбнулся, и у меня зашлось сердце от его красоты. Я так хотела его завоевать, но он успешно сопротивлялся. И потому, конечно, притягивал еще сильнее. Мне казалось порой, что сила его души, ощути я когда-нибудь ее, напитала бы меня на всю оставшуюся жизнь.

- Я молюсь за твое здоровье - телесное и духовное. Молюсь, чтобы ты не грешила больше. Чтобы нашла подходящего мужчину, вышла замуж и родила детей. - Он немного помедлил. - Но больше всего мне хотелось бы, чтобы ты принесла обет.

Я удивленно подняла бровь.

- Почему?

- А почему бы и нет? Ты умеешь читать и писать. Образованней половины монастырской братии. И могла бы стать ценным приобретением для аббатства.

Неотрывно глядя ему в глаза, я слегка наклонила голову. На лицо мне упала прядь волос и запылала в солнечном свете.

- Это единственная причина? Или вам было бы приятно знать, что я никогда не буду с другим мужчиной?

Эндрю отвел взгляд. И долго молчал, прежде чем ответить.

- Мне было бы приятно знать, что ты - моя сестра во Христе, - сказал он. - Все мы боремся с искушением. И я бы радовался за тебя, удались ты от него.

Потом он встал, слегка потянулся.

- Мне пора. Уже поздно.

Я осталась сидеть. И, когда он двинулся прочь, спросила вслед:

- А вы… вы тоже боретесь с искушением?

Он остановился, посмотрел на меня через плечо. С едва заметной грустной улыбкой на губах ответил:

- Конечно. Ты - мое великое искушение, и знаешь это прекрасно. Я бы радовался еще и за себя, если б освободился.

- Вы уверены? - тихо спросила я.

Он покачал головой и, все так же улыбаясь, вышел из сада.

То был наш последний по-настоящему счастливый день…

Сон начал меня одолевать, и я вернулась к реальности. Не хотелось расставаться с воспоминаниями об Эндрю и временах, когда жизнь еще казалась светлой и прекрасной. Изменить конец той истории я была не в состоянии. Но, посмотрев сейчас на спящего Сета, поклялась, что она, во всяком случае, не повторится.

Когда на следующий день я вернулась домой, в двери торчала еще одна записка - уведомление о посылке. Прихватив ее, я вошла в квартиру и удивилась, обнаружив Винсента. Думала, бегает где-нибудь по ангельским делам.

- Как успехи? - спросила я, заглядывая в буфет в поисках еды.

У Сета я не позавтракала.

- Если, конечно, мне можно узнать об этом и не умереть.

Винсент сидел за столом и просматривал газеты.

- Ну… подробностей не могу поведать, но скажу, что дело… э-э-э… движется не так быстро, как хотелось бы. В холодильнике есть остатки лазаньи.

Я открыла дверцу. И правда…

- Ого. Наколдовал кто-то из ангелов?

- Да, если считать колдовством стряпню Ясмин.

Я приподняла крышку. Выглядела лазанья чудесно. Может быть, даже и колдовски. Положив кусочек в микроволновку, я включила таймер. Села напротив Винсента, посмотрела на ворох газет и вспомнила, что уже видела их разбросанными на днях.

- Какие новости?

Он поморщился.

- Кошмарные в основном.

Глядя на заголовки, не согласиться было трудно. Убийства. Взяточничество. Воровство.

- А про недавнее убийство полицейского слышал? - спросила я. - Вот уж действительно кошмар.

Винсент оторвался от статьи о насилии в семье.

- Нет, а что там было?

- Коп стоял перед магазином. Услышал, по его словам, что внутри стреляют в напарника, забежал, выхватил пистолет и открыл огонь. Кончилось тем, что убил напарника сам.

Винсент нахмурился. Пробормотал:

- Хм. Нет, этого я не слышал. - И задумался, судя по выражению глаз, о чем-то таком, чего мне знать не полагалось.

Я прищурилась.

- Для тебя это что-то значит? Касается твоей божественной миссии?

Он улыбнулся.

- Перестань. Ты же знаешь, сказать я не могу. Звякнула микроволновка, я вынула лазанью.

Впившись в нее зубами, вспомнила его слова о стряпне Ясмин. И меня одолело любопытство. Как случалось частенько.

- Винс… - начала я, глядя не на него, а на лазанью. - Это, конечно, не мое дело…

Он засмеялся.

- Меня всегда забавляли подобные вступления. За которыми в любом случае следует вопрос.

Я вспыхнула и заткнулась.

- Нет-нет, - сказал он весело. - Давай свой вопрос. Что тебя интересует?

- Да ничего особенного на самом деле… мне, в общем-то, все равно… только я заметила, что вы с Ясмин вроде бы… не просто друзья.

Он сразу посерьезнел. Я смущенно покосилась на него.

- Извини, - сказала торопливо. - Забудь.

- Нет… - Он отложил газету и уставился на нее невидящим взглядом. - Так и есть. Мы с ней давно знакомы, и… понимаешь, она не может не нравиться.

- Понимаю.

Он немного помолчал. И, когда заговорил снова, в голосе его слышалась нежность.

- Впервые я встретил ее на ярмарке в Акроне… лет пятнадцать назад. Не знаю, что она там делала - про ангелов никогда этого не знаешь, - но в тот миг, когда я ее увидел, она отходила от кондитерского киоска, держа в руках сладкую вату - целую башню. Выше ее самой, честное слово. Это было особенно забавно, потому что я сразу понял, что она ангел.

У меня его рассказ вызвал улыбку. А заодно объяснил, почему Винсент - здесь, с ангельской командой. «Я сразу понял, что она ангел». У него был дар, как у Эрика и Данте, воспринимать мир бессмертных.

- И ты подошел и заговорил с ней?

- Не собирался сперва. Но ватная башня начала заваливаться, и я поспешил на помощь. Кончилось тем, что съел половину сам.

- Прелесть какая, - сказала я, ничуть не иронизируя.

То, что в последние несколько месяцев я трахалась с одним парнем прямо у него в кабинете, с другим использовала хлыст, а третьего ублажала орально в некоем злачном местечке, не значило ровным счетом ничего. Романтические истории нравились мне по-прежнему.

- Потом, узнав о моих способностях, она просила меня иногда о помощи. Исключительно в делах… и никто не думал, что это может перерасти в нечто большее. Но вышло так, что мы не смогли удержаться. И теперь не расстаемся.

Я проглотила еще кусочек лазаньи. Вкус был божественный. Без преувеличения.

- А другие ангелы знают?

- Догадываются, думаю. Джоэль меня, во всяком случае, на дух не выносит.

- Но вы же… вы не можете…

- Не можем, но это и неважно. Физическая сторона - вещь необязательная. На самом деле это парадокс. Ангелы - носители любви. Они созданы для того, чтобы любить всех. И не могут любить одного человека больше, чем других.