Тело господина Кинтари колыхалось на волнах лицом вниз. Лодка пиратов быстро ушла к противоположному берегу.

Тосаки смотрел на плавающее тело. Все молчали.

— Слишком хорошая смерть для предателя, — сказал Ранан так, чтобы все слышали, — но это лучшее, что для него можно было сделать.

Он поклонился Тосаки, кивнул лучнику и отправился исполнять свои обязанности.

Вдруг над озером пронесся крик, громкий, как раскат грома. От противоположного берега отходили плоты.

— Подайте сигнал, — приказал Тосаки помощнику. — Началось. У стены люди, воздав хвалу Ботахаре, надевали шлемы. Тосаки ослабил перевязь, на которой висели ножны, надел шлем и побежал вверх по ступенькам на башню. Скоро он мало что сможет сделать, но пока еще есть возможность отдать последние распоряжения.

Вряд ли у них достаточно моряков, чтобы обеспечить командой все плоты. На многих гребли сами варвары, подгоняемые криками и руганью морских волков, а на одном, похоже, началась драка. Видно было, как сверкают мечи.

Глупцы, думал генерал, подойдите ближе.

Многочисленная флотилия медленно двигалась к Ройо-ма, громоздкие плоты неуклюже сталкивались друг с другом. Невзирая на все усилия гребцов, боковой ветер относил их к западу. Теперь плоты пытались лечь на нужный курс, чтобы добраться до городских стен. Один плот развалился, и охваченные ужасом кочевники отчаянно цеплялись за бревна, но тяжелые доспехи тянули их ко дну.

У восточной стены горожане тоже спускали на воду плоты, груженные старой мебелью и циновками. Жители Сэй умело управлялись с плотами, и их действия сделали бы честь любому морскому офицеру. Горожане подожгли плоты и отправили их навстречу врагу.

Варвары заметили, что идет им навстречу, и прекратили грести, задние плоты начали врезаться в авангард.

Порыв ветра превратил плоты горожан в громадные плывущие костры и подогнал их к жертвам. Порядок следования варваров нарушился. Люди с передних плотов стали перескакивать на следующие за ними. Огонь перекинулся на первый плот варваров.

Люди в горящей одежде в ужасе метались, некоторые прыгали в воду и быстро исчезали в волнах. Горящий флот несло к востоку, к стенам Ройо-ма. На лестнице послышались чьи-то быстрые шаги. В проеме появился запыхавшийся господин Ранан.

— А, адмирал Ранан. Ваш отряд действовал прекрасно.

— И кто бы мог подумать, что нам придется вести морское сражение, генерал? — проговорил Ранан с очевидным удовлетворением, а кочевники оказались неважными моряками.

— Мы подарили господину Сёнто по крайней мере еще один день, — сказал господин Ранан. — Пусть к его армии присоединится еще тысяча воинов.

Тосаки отдал помощнику приказ:

— Пусть снова выступит дозор. Я хочу знать о каждом шаге варваров.

Ранан встал, прислонившись к стене.

— Интересно, что будут делать варвары? Возможно ли, чтобы они посмели повторить попытку?

Тосаки пожал плечами.

— Скоро мы узнаем цену этому Великому хану. Если он не сможет взять почти незащищенный город, ему не справиться с Сёнто Мотору. Великий господин — прославленный мастер го. Он никогда не позволит какому-то выскочке победить себя.

Генерал посмотрел на север. Сливовое дерево, росшее посреди лагеря варваров, качнулось, и облако белоснежных лепестков понеслось по ветру вдаль.

Армия Сёнто продвигалась на юг, оставляя за собой ужасные разрушения. Если на пути попадались запоздавшие лодки с беженцами, то вперед посылались солдаты, чтобы очистить путь. Вдоль берегов канала оставались тлеющие остовы сотен лодчонок.

«Похоже, мы сами несем войну», — думал брат Сотура. Он любовался волной, сверкающей в лунном свете. С наступлением сумерек монах услышал клекот пролетающих журавлей, и это почему-то навеяло необъяснимую грусть.

Ночь была потрясающе прекрасна. Ветер цветущей сливы подгонял суда. Воздух был напоен ароматом готовых распуститься почек и цветов. При такой погоде и отсутствии прочих помех у моряков было не много забот, поэтому многие собрались на палубе и готовили еду, переговаривались, смеялись в ожидании своей вахты.

Один из моряков подошел к Сотуре и с поклоном предложил чашку горячего чая. Монах с благодарностью принял чашку и, отхлебывая обжигающий напиток, любовался ночным пейзажем. Над небольшой рощицей эвкалиптовых деревьев появилось созвездие Двуглавого Дракона. В кронах шелестел ветерок. Ночь была поистине дивная.

Послышались чьи-то шаги. Не шлепанье босых ног матроса, а чья-то очень знакомая поступь. Сотура обернулся и увидел направляющуюся к нему женщину. На первый взгляд она могла показаться согбенной и усталой, но это было не так. В лунном свете брат рассмотрел знакомые черты.

— Сестра Морима, — негромко произнес Сотура и поклонился. — Для меня честь путешествовать в вашей компании.

На Мориме было желтое одеяние и пурпурный пояс — цвета Ордена. Однако поверх был наброшен бесформенный серо-коричневый балахон, а голову покрывала шаль.

Сотура отметил, что Морима похудела с момента их последней встречи в монастыре Дзиндзо. Для невнимательного глаза эта перемена осталась бы незамеченной.

— А вы пристально наблюдаете за своим протеже.

Это было вызывающее заявление, да еще и вкупе с плохими манерами: монахиня не изволила ответить на приветствие.

— Вопрос в том, что за Суйюн-сумом наблюдают многие, сестра.

— Вопросы, брат, вопросы, — пробормотала женщина. — А скажите, брат Сотура, не задаетесь ли вы вопросом о пришествии Учителя? Нет ли его среди братьев?

Сотура снова посмотрел на волны и ответил:

— Вы принимаете всерьез слухи, сестра. Я удивлен.

— Но цветы видели, брат, — шепотом возразила Морима. — Их касались руками сестры. Касались! Не разыгрывайте глупца, старший брат Сотура.

Он пожал плечами.

— Верьте чему пожелаете, сестра.

Женщина замолчала. Слышался только плеск воды.

Сотура взглянул на рулевого, но тот был слишком далеко, чтобы слышать разговор, и слишком хорошо воспитан, чтобы замечать лишнее.

— Интересно знать, брат, кем был Суйюн-сум в предыдущем воплощении? Ребенок с такими способностями вряд ли был каким-нибудь лавочником. Это невозможно.

Сотура пожал плечами:

— Как вам известно, мы не всегда все знаем.

— Может, среди необразованных… — продолжала Морима, но замолчала и не развила мысль. Она тоже встала у перил, сомкнув на груди руки. — А вам сейчас, должно быть, трудно, Сотура-сум. Цветущая Удумбара, пропавшие Священные Скрижали, появление Учителя, которого не могут найти, и молодой монах, умеющий слышать истину. — Она замолчала, глядя на темные воды. — Ложь не сходит с рук легко даже старшим членам Ордена. Что вы скажете Суйюн-суму, если он начнет задавать вопросы?

Сотура отошел от перил и, встав прямо напротив женщины, ответил.

— Ходят слухи, сестра, — холодно заговорил он, — что у вас наступил кризис веры. Я буду молиться, чтобы Ботахара наставил вас на путь истинный.

Он удалился, оставив Мориму в одиночестве.

Монах прошел на самый нос судна, пытаясь найти какое-то убежище. Это был самый дальний уголок, куда он мог пойти, но ложь неотступно преследовала его.