Все эти разговоры об устройстве колоний представляют собой, однако, лишь жалкую попытку снова взлететь в «сферы идеалов», попытку, за которой тотчас же снова следует падение. Мы опять лихо идем под гору. Простейшее решение состоит в том,
«чтобы работодатели, фабриканты, помогли рабочим получить соответствующие жилища, либо сооружая их на свой счет, либо поощряя и поддерживая рабочих в их собственной строительной деятельности, предоставляя им земельные участки, ссужая необходимый для строительства капитал и т. д.» (стр. 106).
Тем самым мы снова оказываемся вне больших городов, где ни о чем подобном не может быть и речи, и снова переносимся в деревню. Тут г-н Закс доказывает, что сами фабриканты заинтересованы в том, чтобы помочь своим рабочим получить сносные жилища, с одной стороны потому, что это является выгодным помещением капитала, а с другой стороны потому, что неизбежно
«вытекающее отсюда улучшение положения рабочих… должно повлечь за собой повышение их физической и умственной трудоспособности, что естественно… не менее… выгодно работодателям. А тем самым установлена и правильная точка зрения относительно участия последних в разрешении жилищного вопроса: участие это является результатом латентной ассоциации, результатом скрытых большей частью под покровом гуманных стремлений забот работодателей о физическом и экономическом, духовном и нравственном благополучии их рабочих, забот, которые сами собой вознаграждаются в денежном отношении своими результатами, привлечением и сохранением слоя дельных, искусных, усердных, довольных и преданных рабочих» (стр. 108).
Фраза о «латентной ассоциации»[239], посредством которой Хубер пытался придать буржуазно-филантропической стряпне «возвышенный смысл», ничуть не меняет дела. Крупные фабриканты в сельских местностях, особенно в Англии, и без этой фразы давно убедились, что строительство рабочих жилищ не только является необходимостью, частью самого фабричного строительства, но и приносит весьма хороший доход. В Англии таким путем возникли целые селения, часть которых впоследствии развилась в города. Рабочие же, вместо того чтобы быть благодарными человеколюбивым капиталистам, издавна выдвигали против этой «системы коттеджей» очень серьезные возражения. Дело не только в том, что им приходится платить за дома монопольные цены, так как у фабриканта нет конкурентов; при каждой стачке они тотчас же остаются без крова, так как фабрикант без разговоров выбрасывает их на улицу и этим крайне затрудняет их сопротивление. О подробностях можно прочесть в моей книге «Положение рабочего класса в Англии» на стр. 224 и 228[240]. Однако г-н Закс полагает, что подобные аргументы «вряд ли заслуживают опровержения» (стр. 111). И разве не хочет он предоставить рабочему право собственности на свой домик? Разумеется, но так как и «работодатели всегда должны иметь возможность распоряжаться жилищем, чтобы в случае увольнения рабочего иметь помещение для того, кто его заменит», то… конечно же, следует «для таких случаев предусмотреть путем особого соглашения отменяемость собственности» [И в этом отношении английские капиталисты давно уже не только выполнили, но и значительно превзошли все сокровенные желания г-на Закса. В понедельник 14 октября 1872 г. в г. Морпете суду по определению списков избирателей в парламент пришлось вынести решение по поводу ходатайства 2000 горнорабочих о внесении в избирательные списки их имен. Обнаружилось, что большинство этих людей но уставу рудника, где они работали, рассматривались не как съемщики занятых ими домиков, а лишь как живущие в них из милости, и могли быть в любое время без всякого предупреждения выброшены на улицу (владелец рудников и собственник домов был, конечно, одним и тем же лицом). Судья решил, что эти люди не съемщики, а слуги и как таковые не имеют права быть внесенными в списки («Daily News», 15 октября 1872 г.).](стр. 113).
На этот раз мы неожиданно быстро съехали вниз. Сначала говорилось: право собственности рабочего на свой домик; затем мы узнали, что в городах это невозможно, и может быть осуществлено только в сельской местности; теперь же нам заявляют, что и там это право собственности должно быть «путем особого соглашения отменяемым»! Благодаря этому вновь открытому г-ном Заксом виду собственности для рабочих, благодаря превращению рабочих в «путем особого соглашения отменяемых» капиталистов, мы вновь благополучно вернулись на грешную землю и здесь можем исследовать, что же действительно сделано капиталистами и прочими филантропами для разрешения жилищного вопроса.
Если верить нашему д-ру Заксу, то со стороны господ капиталистов уже и теперь сделано много существенного для облегчения жилищной нужды, и это доказывает, что жилищный вопрос может быть разрешен на основе капиталистического способа производства.
Прежде всего г-н Закс ведет нас… в бонапартистскую Францию! Луи Бонапарт во время парижской всемирной выставки назначил, как известно, комиссию якобы для составления отчета о положении трудящихся классов во Франции, а на самом деле для того, чтобы, к вящей славе империи, изобразить это положение как истинно райское. И вот на отчет этой-то комиссии, составленной из самых продажных прислужников бонапартизма, ссылается г-н Закс в особенности потому, что результаты ее трудов, «по собственным словам уполномоченной для этого комиссии, являются для Франции достаточно полными»! А каковы эти результаты? Из 89 крупных промышленных предприятий, в том числе и акционерных компаний, давших сведения, 31 вовсе не строило рабочих жилищ; в выстроенных жилищах, по собственному расчету г-на Закса, разместилось самое большее 50—60 тысяч человек, а квартиры состоят почти исключительно из двух только комнат на семью!
Само собой разумеется, что всякий капиталист, которого условия его производства — сила воды, расположение угольных копей, залежей железной руды и других рудников и т. п. — приковывают к определенной сельской местности, вынужден строить для своих рабочих жилища, если их нет в наличии. Но чтобы видеть в этом доказательство существования «латентной ассоциации», «явное свидетельство роста понимания вопроса и его высокого значения», «многообещающее начало» (стр. 115), — для этого надо обладать сильно развитой привычкой к самообману. Впрочем, и в этом отношении промышленники различных стран отличаются друг от друга устойчивыми чертами своего национального характера. Например, на стр. 117 г-н Закс нам рассказывает:
«В Англии лишь в новейшее время обнаруживается усиленная деятельность работодателей в этом направлении. В частности, в отдаленных поселках в сельской местности… именно то обстоятельство, что рабочие, которые часто вынуждены пройти до фабрики длинный путь даже из ближайшего населенного пункта, приходят туда уже утомленными и работают недостаточно продуктивно, и является причиной, побуждающей работодателя строить жилища для своих рабочих. Между тем увеличивается и число тех лиц, которые, проявляя более глубокое понимание отношений, в большей или меньшей степени связывают с жилищной реформой все прочие элементы латентной ассоциации; им-то и обязаны своим возникновением эти цветущие колонии… Имена Аштона в Хайде, Ашуэрта в Тёртоне, Гранта в Бери, Грега в Боллингтоне, Маршалла в Лидсе, Стретта в Бельпере, Солта в Солтере, Акройда в Копли и др. благодаря этому очень популярны в Соединенном королевстве».
Святая простота и еще более святое невежество! Только в «новейшее время» английские фабриканты в сельской местности построили рабочие жилища! Нет, любезный г-н Закс, английские капиталисты действительно крупные промышленники, не только по карману, но и по уму. Задолго до того, как в Германии появилась действительно крупная промышленность, они поняли, что при фабричном производстве в сельской местности затраты на рабочие жилища представляют собой необходимую, прямо и косвенно очень доходную часть всего основного капитала. Задолго до того, как борьба между Бисмарком и немецкими буржуа даровала немецким рабочим свободу коалиций, английские фабриканты, владельцы рудников и горнозаводчики практически убедились, какое давление могут они оказывать на бастующих рабочих, если они одновременно являются домохозяевами этих рабочих. «Цветущие колонии» какого-нибудь Грега, Аштона, Ашуэрта так мало относятся к «новейшему времени», что уже 40 лет тому назад они восхвалялись буржуазией как образец, и я сам уже 28 лет назад описал это (см. «Положение рабочего класса в Англии», стр. 228—230, примечание[241]). Примерно к этому же времени относятся и колонии, основанные Маршаллом и Акройдом (Akroyd — так пишется его фамилия), и еще старше колония Стретта, начало которой восходит к прошлому столетию. А так как в Англии средняя продолжительность существования рабочего жилища определяется в 40 лет, то г-ну Заксу не трудно будет самому по пальцам подсчитать, в каком жалком состоянии находятся теперь эти «цветущие колонии». К тому же большинство этих колоний находится теперь уже не в сельской местности; вследствие колоссального роста промышленности большинство этих колоний оказалось настолько окруженным фабриками и домами, что эти колонии лежат теперь посреди грязных и дымных городов в 20—30 и более тысяч жителей, — что не мешает представленной в лице г-на Закса немецкой буржуазной науке еще и ныне повторять с благоговением старые английские хвалебные песни 1840 г., которые теперь уже совсем не соответствуют действительности.
