Жестокие репрессии бонапартистского правительства против Интернационала помешали предусмотренному постановлением

Базельского конгресса созыву конгресса в Париже. Генеральный Совет, воспользовавшись правом, предоставленным ему статьей 4 Устава, объявил циркуляром от 12 июля 1870 г. о созыве конгресса в Майнце[7]. В письмах, направленных одновременно с этим различным федерациям, он предлагал перенести местопребывание Генерального Совета из Англии в какую-либо другую страну и просил по этому вопросу снабдить делегатов императивными мандатами; федерации единодушно высказались за оставление Совета в Лондоне[8]. Вспыхнувшая несколько дней спустя франко-прусская война сделала созыв конгресса вообще невозможным. И тогда запрошенные нами федерации дали нам полномочия назначить срок созыва очередного конгресса в зависимости от хода событий.

Как только позволила политическая обстановка, Генеральный Совет созвал закрытую конференцию, опираясь на прецеденты конференции 1865 г.[9] и закрытых заседаний по организационным вопросам, происходивших во время каждого конгресса. Созыв открытого конгресса в тот момент, когда европейская реакция справляла свои оргии; когда Жюль Фавр требовал от всех правительств, даже от английского, выдачи эмигрантов как уголовных преступников; когда Дюфор предлагал помещичьей палате закон, ставивший Интернационал вне закона[10], закон, лицемерную подделку которого Малу впоследствии преподнес бельгийцам; когда в Швейцарии один из эмигрантов Коммуны в связи с требованием о его выдаче был подвергнут предварительному аресту еще до решения федерального правительства; когда травля членов Интернационала послужила явной основой союза между Бёйстом и Бисмарком, причем к пункту соглашения, направленного против Интернационала, поспешил присоединиться и Виктор-Эммануил; когда испанское правительство, предоставив себя всецело в распоряжение версальских палачей, заставило Федеральный совет, находившийся в Мадриде, искать себе убежища в Португалии[11]; наконец, когда первой обязанностью Интернационала было сплотить свою организацию и принять вызов, брошенный ему правительствами, — в такой момент созыв открытого конгресса был невозможен, он мог привести лишь к тому, что выдал бы делегатов континента в руки правительств.

Все секции, поддерживавшие регулярную связь с Генеральным Советом, были своевременно приглашены на конференцию, подготовка которой, хотя речь шла не об открытом конгрессе, все же столкнулась с серьезными затруднениями. Само собой разумеется, что Франция при том положении, в котором она находилась, не могла избрать делегатов. В Италии единственной организованной секцией тогда была неаполитанская секция; к моменту выборов делегата она была разогнана вооруженной силой. В Австрии и Венгрии наиболее активные члены Интернационала были заключены в тюрьму. В Германии несколько наиболее известных его членов подвергались преследованиям по обвинению в государственной измене, другие находились в тюрьме, и денежные средства партии целиком уходили на помощь их семьям[12]. Американцы употребили средства, предназначенные для посылки делегации, на поддержку эмигрантов, направив на имя конференции подробный отчет о положении Интернационала в их стране[13]. Впрочем, все федерации признали необходимость заменить открытый конгресс закрытой конференцией.

Конференция, состоявшаяся в Лондоне с 17 по 23 сентября 1871 г., по окончании своей работы поручила Генеральному Совету опубликовать принятые ею резолюции, свести воедино Организационный регламент и опубликовать его на трех языках вместе с пересмотренным и исправленным Общим Уставом, выполнить решение о замене членских карточек марками, реорганизовать Интернационал в Англии[14] и, наконец, изыскать необходимые средства для выполнения этих различных работ.

Как только были опубликованы материалы конференции, реакционная печать от Парижа до Москвы и от Лондона до Нью-Йорка объявила резолюцию о политике рабочего класса[15] настолько крамольной — «Times» обвинял ее в «хладнокровно обдуманной дерзости», — что Интернационал необходимо немедленно поставить вне закона. С другой стороны, резолюция, осуждавшая самозванные сектантские секции[16], дала международной полиции долгожданный повод поднять шум якобы в защиту свободной автономии рабочих, опекаемых ею против унизительного деспотизма Генерального Совета и конференции. Рабочий класс чувствовал себя столь «тяжко угнетенным» Генеральным Советом, что последний получал из Европы, Америки, Австралии и даже из Индии заявления о вступлении в Интернационал и извещения об образовании новых секций.

 Клеветнические обвинения буржуазной прессы и жалобы международной полиции находили сочувственный отклик даже в нашем Товариществе. Интриги, с виду направленные против Генерального Совета, а на деле против всего Товарищества, были затеяны внутри него. За этими интригами неизменно стоит Международный альянс социалистической демократии, детище русского — Михаила Бакунина. Вернувшись из Сибири, Бакунин на страницах герценовско-го «Колокола» стал проповедовать, как плод своего долголетнего опыта, панславизм и войну рас[17]. Позднее, во время пребывания в Швейцарии, он был избран в руководящий комитет Лиги мира и свободы, основанной в противовес Интернационалу[18]. Поскольку дела этого буржуазного общества шли все хуже и хуже, его президент, г-н Г. Фогт, по совету Бакунина, предложил конгрессу Интернационала, собравшемуся в Брюсселе в сентябре 1868 г., заключить союз с Лигой. Конгресс единогласно заявил, что одно из двух: либо Лига преследует те же цели, что и Интернационал, — тогда нет никакого смысла в ее существовании, либо ее цели являются иными, — в таком случае союз невозможен. На конгрессе Лиги, происходившем в Берне несколько дней спустя, совершилось обращение Бакунина. Он предложил там наспех состряпанную программу, о научной ценности которой можно судить уже по одной следующей фразе: «экономическое и социальное уравнение классов»[19]. Поддержанный ничтожным меньшинством, он порвал с Лигой, чтобы вступить в Интернационал с намерением заменить Общий Устав Интернационала своей случайной, отвергнутой Лигой, программой, а Генеральный Совет своей личной диктатурой. Для достижения этой цели он создал себе специальное орудие — Международный альянс социалистической демократии, предназначенный стать Интернационалом в Интернационале.

Необходимые элементы для образования этого общества Бакунин нашел среди тех, с кем он завязал связи во время своего пребывания в Италии, и среди небольшой группы русских эмигрантов; они служили ему эмиссарами и вербовщиками членов Интернационала в Швейцарии, Франции и Испании. Однако только после повторных отказов со стороны Бельгийского и Парижского федеральных советов признать Альянс Бакунин решился внести на одобрение Генерального Совета устав своего нового общества, который представлял собой не что иное, как точное воспроизведение «непонятой» бернской программы. Совет ответил следующим циркуляром от 22 декабря 1868 года[20]: