– Откуда это у тебя? – спокойно спросил полицейский.

– Когда мне было десять лет, отец отвез меня в больницу, и мне вживили в ладонь какую-то систему. Предполагалось, что это поможет мне лучше стрелять, но ничего не вышло. Когда я волнуюсь или злюсь, шрам очень зудит, и невозможно удержаться, чтобы его не почесать, и, если это сделать, прямо перед глазами появляется видение концентрических колец.

– Дай-ка взглянуть на пистолет,– потребовал Польский. Рикард вновь протянул ему свое оружие.– Твой отец не стал бы имплантировать тебе бионический прицел, если бы у него не было соответствующего пистолета. Ага – вот! Смотри – эта пластина на рукоятке. Когда ты сейчас стрелял, кольца появлялись?

– Один или два раза. Но они только мешали – система не работает, я уже говорил.

– А не оставлял ли тебе отец перед уходом каких-нибудь перчаток, похожих на эти? – Польский показал на перчатки на поясе Рикарда.

– Не думаю. Через два года мать продала почти все из его вещей. Мы очень бедствовали в это время. Она продала даже его пистолеты, хотя этот я сохранил, поскольку он был прощальным подарком.

– Знаешь, я хочу, чтобы теперь ты пострелял в перчатках.

Рикард почувствовал, как внутри у него что-то сжалось. Он не смел надеяться, что наконец нашлось отсутствующее звено, то, о котором отец не знал. Он натянул перчатки, встал, взял у Польского пистолет и, стоя в ста метрах от цели, приготовился к стрельбе.

Течение времени, казалось, замедлилось. Поскольку цель была неподвижна, определить занижение на глаз было трудно, но из предыдущего опыта Рикард прикинул его как примерно один к десяти.

Перед его глазами возникли концентрические кольца. Впервые он видел их отчетливо. Их было три, они располагались в центре поля зрения. Чуть ниже и сбоку находилось какое-то маленькое красное пятнышко. Когда Рикард пошевелил рукой с пистолетом, оно пришло в движение. Ствол пистолета поднялся, и пятнышко устремилось к концентрическим кольцам. Ему не нужно было целиться. Это делалось помимо него.

Следуя за взглядом Рикарда, образ колец совместился с мишенью. Когда красное пятнышко остановилось в ее центре, он выстрелил и почти увидел, как огромная пуля мегатрона впилась в мишень именно там, куда он целился. Просто для того, чтобы окончательно удостовериться, он послал в то же отверстие и пять остававшихся пуль.

Рикард опустил пистолет. Кольца исчезли. Ощущение времени вернулось к норме.

– Он даже не целился! – донесся до него крик

Дерси.

– Да,– задумчиво пробормотал Польский.– Этот парень – живая машина для стрельбы.

– Для попадания в цель,– уточнила Дерси.

В течение трех следующих дней Польский продолжал работать с Рикардом до тех пор, пока тот полностью не освоился со своей встроенной системой наведения на цель. Попадать в движущуюся мишень оказалось труднее, но у Рикарда действительно был природный дар, и он быстро учился.

Между тем Дерси продолжала знакомить его с особенностями жизни на Колтри. Они проводили много времени на людях, наблюдая за окружающими, погружаясь в жизнь города.

Наконец Дерси решила, что Рикард был готов к тому, чтобы задавать свои вопросы в «правильных», как она выражалась, местах. Они позавтракали у Рикарда и вышли на улицу.

– Сегодня мы отправимся в одно несколько странное место,– сказала Дерси.– У Колтри есть тайна, и сегодня мы увидим ее часть.

– Я думал, что у Колтри много тайн,– отозвался Рикард.

– Возможно, но эта – особенная. Здесь живут не только гуманоиды.

– Я не видел никого, кроме них.

– Атрифов можно увидеть нечасто, но в этом городе их почти столько же, сколько и людей. Их город во многих местах пересекается с городом людей, между двумя цивилизациями существуют некоторые точки соприкосновения, но их не много.

– Атрифы… Мне кажется, я о них слышал.

– Возможно. Они не принадлежат к числу влиятельных цивилизаций ни по уровню технологического развития, ни по древности истории, ни по богатству культуры, ни, наконец, по численности. Но они интересны. У них свои собственные пути развития, которые, разумеется, отличаются от человеческих, но в нашей психологии есть и общие черты.

– Теперь, когда ты об этом заговорила, я припоминаю, что, возможно, видел одного.– И Рикард рассказал ей о своей встрече с двумя людьми в одном комплекте одежды.

– Да, это был атриф. Их редко можно увидеть на улицах города.

– Но где они живут?

– Это что-то вроде параллельных миров. «Вроде» – потому что они все же пересекаются. Дома атрифов расположены там же, где и наши, но они отделены друг от друга так же, как черные и белые поля шахматной доски. И это – неплохая аналогия. Если созданную людьми часть города считать черными полями, то нас можно уподобить слонам, которым никогда не суждено попасть на поля белые. Но сегодня мы собираемся сменить цвет.

– Звучит заманчиво, но – как мы это сделаем?

– Видишь ли, никто из атрифов не живет в человеческой части города, но довольно много людей живет в городе атрифов. Как правило, это те, кто сбежал туда, опасаясь за свою жизнь.

– Почему же их не преследуют?

– Как я говорила – все это в какой-то степени тайна. Не многие из людей помнят о существовании атрифов. В тех же редких случаях, когда их здесь увидят,– поудивляются немного и опять забудут. Понимаешь, когда Колтри была основана в качестве цивилизованного мира, здесь собирались поставить эксперимент по сосуществованию представителей двух цивилизаций. Однако ничего не вышло. Сколько ни прилагалось усилий, чтобы как-то сблизить людей и атрифов, все оказалось напрасным. Они не ссорились – просто дрейфовали в разные стороны. В конце концов на эксперимент махнули рукой, и единственное, что сейчас привлекает к Колтри внимание,– это ее шахты.

Затем, около пятисот стандартных лет назад, прилетел первый босс. Колтри была тогда медвежьим углом, затерявшимся на задворках Федерации, и он решил здесь отсидеться. Потом все утихло, но планета ему понравилась, и он решил здесь остаться. Его преемник заключил первое соглашение с тогдашним директором станции. И вскоре здесь возникло то самое убежище для всех, кто не в ладах с законом, которое существует и поныне. А поскольку, собравшись на Колтри, преступники всех мастей избавляют от своего присутствия остальные миры Федерации, на такое положение вещей молча закрывают глаза.

– Ты что, занималась изучением истории этой планеты?

– Ни больше, ни меньше. В первый раз я здесь появилась из-за сохранившихся кое-где в пустыне руин цивилизации белспаэров. Но постепенно меня не меньше увлекло то, что я обнаружила в самом городе. Кроме того, в большинстве руин успели побывать до меня, а к тем, что сохранились нетронутыми, чертовски трудно добраться.

– И ты, махнув рукой на руины, занялась изучением современного состояния дел на планете. У тебя не было осложнений с Сольвеем?

– Были, поэтому пришлось отправиться в другое место. Я нашла планету, где как раз и планировали здешний эксперимент, и хорошенько там поработала. На Колтри я вернулась – без ведома Сольвея, разумеется,– только как следует разобравшись, что к чему. Сохранилось немало архивных документов о событиях, произошедших вплоть до четырехсот лет назад. Нужно только знать, где искать.

– Что ж, это действительно очень интересные исследования, которые делают тебе честь как археологу. Поздравляю – как специалист по истории. И сейчас мы собираемся посетить это оставшееся после неудачного эксперимента полузабытое общество?

– Вот именно. Если твой отец жив и скрывается среди атрифов, то в этой части города о нем никто ничего не может знать. А вот некоторые из атрифов – могут. Запомни – атрифы знают о существовании города людей и не все в нем одобряют. Как правило, они не агрессивны, но если с ними испортить отношения, могут возникнуть серьезные неприятности.