Отпечатки в пыли указывали на то, что археологи сосредоточили свое внимание на верхних этажах. Но из слов Седа Блейкли следовало, что он бросил отца Рикарда среди тасс, а те обитали под землей. Белспаэры также говорили, что «родитель» был «далеко глубже», и Рикард продолжал поиски прохода вниз. Наконец он вошел в большой зал, который был залит золотистым светом, исходившим от неподвижно стоявшего в его центре дракона.

На мгновение Рикард застыл, затем вытащил пистолет. По телу его прокатилась волна страха. Но это был не тот страх, который он испытывал в присутствии тасс. Строго говоря, испытываемое им сейчас чувство страхом вовсе и не являлось. Это было просто ощущение близости мощного поля статического электричества. Так он ощущал присутствие дракона. Физиологически это ощущение было настолько похожим на чувство страха, что именно так его и истолковывал раньше и Рикард, и все остальные.

Тем не менее дракон был опасен. Прикосновение к нему означало неминуемую гибель, независимо от того, хотел этого сам дракон или нет. Разрядившись в землю, статический заряд такой мощности мгновенно испепелил бы любое существо из живой плоти. Это было бы подобно удару молнии.

Неподвижно застыв у входа, Рикард не сводил глаз с дракона и чувствовал, как он каким-то непостижимым образом начинает понимать природу этих загадочных существ. Это была живая молния. Дракон все еще производил впечатление чего-то змееподобного, но на самом деле таковым не был. Это было сферической формы энергетическое поле с нечетко выраженными внешними границами. Оно было нематериальным и поэтому почти прозрачным. Оно было переполнено энергией и поэтому излучало желто-оранжевое сияние.

Пятна света, которые беспрестанно вращались в его глубине, были чем-то вроде костяка, собственно телом этого существа. Все остальное представляло собой некую оболочку, которую, словно псевдоподии, оно могло вытягивать в любом направлении. Мерцание позади и выше, зрительно воспринимавшееся как трепетание крыльев, возникало в результате дифракции и интерференции исходящего изнутри дракона света.

Материальными были лишь глаза. В обычных условиях эти живые сгустки энергии ощущали внешний мир совсем иначе, чем любые существа из плоти и крови. В этом отношении драконы отличались от людей даже больше, чем тассы.

Тем не менее драконы могли воспринимать виды энергии и иной природы, нежели та, порождением которой являлись они сами. Глаза их были созданы с единственной целью: дать им возможность воспринимать зрительные образы – способность, которая, возможно, изначально присуща им не была. В их собственном мире, мире энергетических, а не материальных объектов, в таком чувстве, как зрение, необходимости не возникало. Но Колтри не была их миром. Сколь долго они здесь ни пробыли, они продолжали оставаться пришельцами на этой планете.

В глазах, которые сейчас смотрели на Рикарда, ощущалась способность мыслить и чувствовать. Спустя некоторое время дракон шевельнулся и начал медленно приближаться.

Из того, что чувство, которое возникало в присутствии драконов, было, возможно, не чувством страха, а ощущением соседства мощного поля статического электричества, вовсе не следовало, что к соседству этому можно было относиться без должного почтения. Малейшее прикосновение означало смерть независимо от наличия у драконов разума или от их истинных намерений.

Рикард попятился. Вначале он хотел вернуться к входной двери и выйти из Башни, но дракон быстро проскользнул мимо и, преградив путь, вынудил его пойти в другую сторону. Создавалось впечатление, что, заставляя Рикарда отсступать, он пытается указать ему дорогу. Волей-неволей передвигаясь в требуемом направлении, Рикард подумал, знает ли это существо, что его прикосновение влечет за собой смерть, а если знает – то принимает ли это обстоятельство во внимание.

Они миновали какой-то коридор, несколько больших комнат, огромный зал с высоким потолком, еще один коридор и наконец вышли к лестнице, ступени которой вели вниз.

Рикард начал было спускаться, затем заметил отпечатавшиеся в пыли следы чьих-то ног. Мгновенно позабыв о драконе, он нагнулся и направил на них луч своего фонаря.

Эти следы были оставлены значительно раньше, чем те, которые он видел в других помещениях Башни. Слой пыли на них был почти втрое толще, чем на отпечатках ног, оставленных четыре года назад участниками археологической экспедиции. По этим ступенькам прошли три пары ног – две проследовали вниз, одна вернулась.

Затем Рикард вспомнил о драконе и поднял голову, чтобы посмотреть, не слишком ли тот приблизился. Дракон ушел.

Итак, все это время он спрашивал совсем не тех, кого надо. Дракон привел его сюда, а затем удалился. Ему было известно, куда стремился попасть Рикард.

Рикарду вновь стало не по себе – откуда дракон мог это знать?

Следы в пыли на ступеньках были очень отчетливы. То, что они рассказывали, было предельно ясным. Шагая вдоль отпечатков ног, Рикард спустился в подвал, прошел через высокий зал со сводчатым потолком, дошел до другой лестницы, спустился еще на один уровень, затем – еще на один, все больше и больше углубляясь в подземелья Башни Пяти.

Семь уровней представляли собой подземные этажи подвалов белспаэров, но следы вели дальше, теперь уже по наклонному полу тоннеля, имевшего в поперечном сечении форму более или менее правильной окружности. Стены тоннеля были темными и отливали тусклым металлическим блеском.

Войдя в тоннель, Рикард вскоре ощутил, что свет фонаря причиняет ему острую боль, и почувствовал почти непреодолимое желание остаться одному и ждать, ждать целую вечность. Он ускорил шаги и спустя какое-то время мысленным взором увидел образы странных монолитов, стоявших по бокам, но на самом деле там были лишь стены тоннеля, в которых часто попадались боковые проходы. Над головой Рикард ощутил темное небо, но это были всего лишь своды тоннеля. Следы вели дальше.

Неожиданно стены прохода стали белыми, и гнетущее ощущение исчезло. Рикард стоял в шестистенной комнате белспаэров, которая, возможно, находилась глубоко под Башней, возможно – под одним из смежных зданий. Чувство одиночества исчезло. Вместо этого Рикард ощутил спокойствие и уверенность в себе. Они странным образом перекликались с теми чувствами, которые Рикард испытывал в присутствии дракона – после того, как осознал, что страх на самом деле был статическим электричеством.

Конструкция этих подвалов выдавала их белспаэрское происхождение, но были они гораздо более древними, чем все, что Рикард видел раньше. Грубый пористый материал, которым были покрыты стены, походил на побелевшую от времени кость. Это были руины, таившиеся под руинами, давным-давно погребенные забытой цивилизацией, которая возникла поверх них.

А три цепочки следов вели дальше. Рикард продолжил путь, и ощущение спокойствия и уверенности в себе постепенно угасло. Он спустился еще на один уровень, удивляясь, как отцу удалось разыскать это место. В том, что он идет по его следам, Рикард уже не сомневался.

Чтобы более внимательно изучить отпечатки ног, Рикард стал на колени. Люди, которые здесь прошли, носили разную обувь, и следы их было нетрудно различить. Следы одного из них шли в обоих направлениях, следы второго – только вниз. Человек, который вернулся, вниз шел первым. Во многих местах поверх его следов шли следы ног того, который не вернулся.

А затем Рикард разглядел, что под этими следами были и другие, с трудом различимые из-за отпечатков ног отца и его спутника, а также из-за как минимум векового слоя пыли, осевшего в них. Он не смог определить, как много пар ног здесь прошло, но некоторые из следов шли в обоих направлениях.

Блейкли вернулся, и Блейкли привел сюда отца. Он, должно быть, что-то узнал от кого-то из старателей. А потом появился Арин Брет, который знал еще что-то и был полон решимости действовать. И Блейкли привел его сюда. Кто-то еще, теперь давно уже мертвый, наткнулся на это место по чистой случайности и прожил достаточно долго, чтобы успеть рассказать о своей находке, хотя истинного ее значения он, скорее всего, не понимал, да и поверить ему никто, по-видимому, так и не поверил.