Бог вошел в арену через открытые ворота. Вивенна проводила его взглядом, и восхищение рассеялось. Сколько презрения и высокомерия было в осанке бога, когда он беспрепятственно прошел мимо людей, ожидающих своей очереди у входа.

«Чтобы сохранить жизнь, – подумала Вивенна, – он должен каждую неделю поглощать чужое дыхание».

Она позволила себе расслабиться и теперь ощутила, как возвращается отвращение. Цвета и великолепие не могли скрыть его огромное тщеславие, равно как и нечестивое существование в качестве паразита, живущего за счет простых людей.

Бог исчез внутри арены. Вивенна подождала, размышляя о собственной биохроме и ее значении. К ее изумлению стоящий рядом человек внезапно оторвался от земли.

Он взмыл ввысь с помощью необычно длинного плаща. Ткань затвердела, приобрела некоторое сходство с рукой и удерживала хозяина на такой высоте, чтобы он мог смотреть поверх толпы.

«Как он это делает?»

Вивенна знала, что дыхание может оживлять предметы, но что входило в понятие «оживлять»? Казалось, что волокна ткани напряглись, как мускулы. Но как плащ мог поднять нечто намного тяжелее его самого?

Человек опустился на землю, пробормотал что-то, чего Вивенна не расслышала, и его биохроматическая аура усилилась, когда он втянул дыхание из плаща.

– Скоро опять начнем продвигаться, – сообщил он своим приятелям. – Толпа впереди рассасывается.

Толпа и в самом деле начала продвигаться, и вскоре Вивенна с Парлином оказались внутри арены. Они прошли между каменными скамьями, выбирая место, где поменьше народу. Вивенна пробежалась взглядом по ложам наверху. Строение было богато украшенным, но не слишком большим, и она почти сразу отыскала Сири.

Когда она увидела сестру, ее сердце сжалось.

«Сестренка! – Вивенну прошиб холодный пот. – Моя бедная сестренка!»

Сири была одета в непристойное золотистое платье с подолом выше колен и глубоким вырезом. Даже Сири всегда удавалось сохранять волосы темно-каштановыми, но теперь они светились от радости золотом и пестрели красными лентами. Ее окружала толпа служанок.

– Посмотри, что с ней сделали! – произнесла Вивенна. – Должно быть, ее запугали до бесчувствия! Заставили надеть это платье и изменить цвет волос в тон к нему…

«Заставили стать рабыней короля-бога».

Парлин сжал квадратные челюсти. Он редко злился, но сейчас весь пылал от гнева, и Вивенна была с ним солидарна. Сири использовали, выставляли как некий трофей. Вивенне это показалось символичным: халландренцы дали понять, что могут помыкать скромной и невинной идрисской девушкой как им вздумается.

«Я поступаю правильно, – подумала Вивенна с растущей уверенностью. – Приезд в Халландрен был верным решением. Лемекс умер, но мне нужно двигаться вперед. Я должна найти способ. Должна спасти сестру».

– Вивенна? – окликнул Парлин.

– Да? – рассеянно отозвалась она.

– Почему все начали кланяться?

Сири лениво поигрывала кисточкой на платье. Последний бог занял место в своей ложе.

«Двадцать пять, – подумала она. – Вроде бы все».

Внезапно все зрители поднялись и начали опускаться на колени. Сири вскочила, изумленно оглядываясь. Что она пропустила? Прибыл король-бог или случилось еще что-то? Даже боги преклоняли колена, хотя и не простирались ниц, как обычные смертные. Казалось, они все кланяются Сири.

«Какой-нибудь ритуал приветствия новой королевы?»

А затем она поняла. Ее платье взорвалось цветом, камень под ногами заблестел, сама кожа засияла. Белый кубок перед ней ослепительно вспыхнул, и струящийся свет будто преломился, заиграв всеми цветами радуги.

Простершаяся ниц служанка дернула Сири за рукав.

– Сосуд, – прошептала она, – позади вас! 

 Затаив дыхание, Сири повернулась. Он стоял прямо за ней, но она понятия не имела, как он прибыл. Позади не было входа, только каменная стена.

Он был облачен в белое. Этого Сири не ожидала. Белый цвет под действием его биохромы каким-то образом преломлялся подобно свету, проходящему через призму. Сири видела это и раньше, но теперь, при дневном освещении, наконец могла рассмотреть все как следует. Вокруг его одежды сформировался радужный ореол.

И он был молод. Намного моложе, чем ей показалось во время их встреч в полумраке. Король-бог правил в Халландрене уже несколько десятков лет, но стоящий перед ней человек выглядел не старше двадцати. Она с благоговением уставилась на него, приоткрыв рот и растеряв все слова, которые собиралась произнести. Этот человек и правда был богом. Даже воздух вокруг него искажался. Как она могла этого не видеть? Как посмела так себя вести? Сири почувствовала себя дурой.

Он изучал ее с непроницаемым выражением лица и своей выдержкой напомнил Сири Вивенну. Вивенна не стала бы вести себя так воинственно. Вивенна по праву заслуживала брака с таким величественным существом.

Служанка шикнула и снова дернула Сири за платье. Сири запоздало коснулась коленями каменного пола. Длинный шлейф ее платья тихонько колыхался на ветру.

 Аврора Соблазна послушно преклонила колени на подушечке. Гимн, однако, остался стоять, глядя на едва различимого человека на противоположной стороне арены. Король-бог облачился в белое, как и всегда, когда хотел добиться драматического эффекта. Он единственный во всем мире достиг десятого возвышения, и у него была такая сильная аура, что он мог вытягивать цвет даже из бесцветных предметов.

Аврора взглянула на Гимна.

– Зачем мы преклоняем колени? – спросил он.

– Это наш король! – прошипела богиня. – Опустись, глупец.

– А что будет, если не опущусь? – отозвался он. – Меня нельзя казнить. Я бог.

– Ты повредишь нашему делу!

«Нашему делу? – подумал Гимн Света. – Всего один разговор, и я уже часть ее планов?»

Однако он не был настолько глуп, чтобы без необходимости навлекать на себя гнев короля-бога. Зачем рисковать замечательной жизнью, в которой тебя носят в кресле, чтобы ты не промочил ноги под дождем, и колют для тебя орехи? Гимн опустился на колени на подушечку. Превосходство короля-бога было так же условно, как и божественность самого Гимна. И то, и другое – часть великой игры в притворство.

Но он знал, что воображаемые вещи часто становятся единственной реальностью в человеческой жизни.

Учащенно дыша, Сири стояла на коленях перед мужем. Вся арена замерла. Взгляд Сири был направлен в пол, но перед глазами все равно маячили белые сандалии Сезеброна. Даже ремешки на обуви распространяли вокруг радужную ауру.

По обе стороны от короля-бога упали два клубка пестрой веревки. На глазах Сири они размотались сами по себе, осторожно обвили Сезеброна и подняли его в воздух. Белые одежды короля развевались на ветру. Подавшись вперед, Сири наблюдала за тем, как веревки доставили ее мужа на каменный выступ. Сезеброн расположился на золотом троне. Стоящие рядом с ним два пробуждающих жреца приказали живым веревкам обернуться вокруг своих рук и плеч.

Король-бог вскинул руку. Люди поднялись с колен, расселись по местам и вернулись к прерванным разговорам.

«Так значит... он не собирается сидеть рядом со мной», – подумала Сири, вставая.

С одной стороны, она испытала облегчение, с другой – разочарование. Она только начала преодолевать благоговейный страх перед Халландреном и своим браком с богом. А теперь он появляется, и она снова испытывает потрясение. Взбудораженная Сири села и невидящим взором уставилась на толпу, не замечая вышедших на арену жрецов.

Что она думала о Сезеброне? Он не мог быть богом. Настоящим богом. Или же мог?

Остре – истинный Бог людей, тот, кто посылает возвращенных. Халландренцы тоже веровали в него до Всеобщей войны и изгнания королевской семьи. Только после этого они совершили грехопадение, став язычниками, поклоняющимися Радужным Тонам: биохроматическому дыханию, возвращенным и искусству в целом.