Вашер улыбнулся.

«Мы бы могли с ними справиться», – заметил Кровь Ночи.

Вашер поспешил к месту, о котором ему рассказал информатор. Вот и ориентир – треснувшая панель на стене, якобы обычная поломка в здании. Вашер присел на корточки, надеясь, что информатор не солгал. Затем пошарил на полу и замер, нащупав скрытую задвижку.

Он открыл ее и обнаружил потайной ход. Считалось, что во дворцах возвращенных нет подземелий. Он улыбнулся.

«А что если из этого туннеля нет другого выхода?» – спросил Кровь Ночи, когда Вашер спрыгнул вниз, а пробужденная одежда смягчила удар.

«Думаю, тогда ты перебьешь кучу народа», – ответил Вашер. Но пока что информация была верна, и он предполагал, что так будет и дальше.

Похоже, что жрецы Радужных Тонов многое скрывали от остального королевства. И от своих богов. 

 Любящий Ненастье, бог бурь, выбрал со стойки один из деревянных шаров и взвесил его в руке. Темно-синий шар с вырезанным на его поверхности узором из колец был сделан для ладони бога и утяжелен свинцом.

– Сфера удвоения? – спросил Восславляющий Жизнь. – Смелый ход.

Любящий Ненастье оглядел небольшую группку богов. Гимн Света находился среди них, потягивая сладкий апельсиновый сок с толикой алкоголя. С тех пор как он позволил Лларимару вытащить себя из кровати, прошло уже несколько дней, но он все еще не решил, как ему поступить.

– Смелый, да, – согласился Любящий Ненастье, подкидывая и ловя шар. – Скажи мне, Гимн Света Смелый, благоволишь ли ты этому броску?

Остальные боги рассмеялись. Играли вчетвером. Любящий Ненастье по своему обыкновению был облачен в зеленое с золотом одеяние, которое удерживалось на одном плече, оборачивалось вокруг пояса и ниспадало до середины бедра. Этот наряд повторял облачения древних возвращенных со старинных картин, написанных столетия назад, и подчеркивал рельефные мускулы и божественную фигуру. Бог стоял на краю балкона, поскольку пришла его очередь делать ход.

Остальные трое сидели позади него – Гимн Света слева, бог целительства Восславляющий Жизнь посередине, а справа в отдалении сидел облаченный в узорчатый плащ и бордовый с белым мундир Зов Истины, бог природы.

Трое богов сильно походили друг на друга. Если бы Гимн Света знал их хуже, то с трудом различал бы. Каждый был почти семи футов ростом, с крепкими мускулами, каким позавидовал бы любой смертный. Правда, у Восславляющего Жизнь волосы каштановые, у Любящего – белокурые, а у Зова Истины – черные. Но у всех троих были присущие возвращенным божествам одинаковые скуластые лица, безупречные прически и характерная грация. Различалась только одежда.

Гимн Света пригубил напиток.

– Благословляю ли я твой бросок, Любящий? – переспросил он. – А разве мы не соревнуемся друг с другом?

– Полагаю, да, – ответил бог, подбрасывая деревянный шар.

– Так зачем мне тебя благословлять, если ты играешь против меня?

Любящий Ненастье самодовольно усмехнулся и с размаху метнул шар через перила. Тот подскочил, покатился по траве и наконец остановился. Эту часть двора огородили кольями с натянутыми между ними веревками, превратив ее в огромную площадку для игры. Жрецы и слуги суетились, делая пометки и записывая счет вместо богов. Тарачин был сложной игрой, в него играли только богатые. Гимн Света так и не удосужился выучить правила.

Ему было гораздо интереснее играть, не имея понятия о том, что он делает.

Он бросал следующим. Гимн встал и выбрал со стойки шар того же цвета, что и его напиток. Он подбросил оранжевую сферу на ладони и, даже не прицелившись, метнул на поле. Направленный силой совершенного тела, шар пролетел гораздо дальше, чем следовало. Вот почему поле было таким большим: его обустроили по меркам богов, и потому для игры им требовалось подняться на балкон, чтобы все видеть.

Тарачин считался одной из самых сложных игр в мире. Он требовал силы, смекалки, координации и стратегического мышления, чтобы выбрать шар, нацелить его в нужное место, рассчитать силу и точность броска и в итоге завоевать все поле.

– Четыреста тринадцать очков! – объявил слуга, когда писцы сообщили ему число.

– Еще один блистательный бросок, – оживился в своем кресле Зов Истины. – Как тебе это удается? Мне бы и в голову не пришло использовать в этом броске обратную сферу!

«Так вот как называются оранжевые?» – подумал Гимн, возвращаясь на свое место.

– Просто надо понимать игровое поле, – сказал он, – и научиться проникать в разум шара. Думать, как он, рассуждать как он.

– Рассуждать как шар? – удивился Восславляющий Жизнь, вставая. Он носил ниспадающее складками одеяние своих цветов – синего с серебром. Бог целительства выбрал со стойки зеленую сферу и уставился на нее. – Какие мысли могут быть у шара?

– Думаю, округлые, – беспечно ответил Гимн. – По совпадению это и мой любимый тип мышления. Может, потому игра мне так удается.

Восславляющий нахмурился и открыл рот, чтобы ответить, но тут же закрыл, озадаченный замечанием Гимна. Увы, превращение в бога не усиливало интеллектуальные способности вместе с физическими. Гимна это не волновало. Для него истинный смысл тарачина был вовсе не в том, куда кинуть шар.

Восславляющий Жизнь сделал бросок и сел.

– Знаешь, Гимн, – с улыбкой произнес он. – Говорю это как комплимент, но твое общество высасывает из нас все соки!

– Да, – отозвался Гимн, делая глоток, – в этом я удивительно похож на москита. Зов, разве сейчас не твой ход?

– Вообще-то снова твой, – заметил тот. – Ты же последним броском достиг коронной пары, помнишь?

– А, да, как я мог забыть, – отозвался Гимн, поднимаясь. Он взял другой шар, метнул его через плечо на траву и снова сел.

– Пятьсот семь очков, – объявил жрец.

– Вот теперь ты просто выделываешься, – констатировал Зов Истины.

Гимн Света не ответил. Он считал, что раз в игре выигрывает тот, кто знаком с ней хуже всех, то в правила вкралась ошибка. Однако он сомневался, что другие с этим согласятся. Все трое были очень увлечены тарачином и играли каждую неделю. Им просто больше не на что было тратить время.

Гимн подозревал, что его они приглашают только потому, что хотят наконец доказать, что могут его победить. Если бы он разбирался в правилах, то попытался бы намеренно проиграть, чтобы они больше не настаивали на его участии. Однако Гимну нравилось, как их раздражают его победы, хотя, конечно, они всегда держались в рамках приличия. В любом случае, он подозревал, что в таких обстоятельствах не смог бы проиграть, даже если бы захотел. Довольно сложно провалить игру, если понятия не имеешь, как удается побеждать.

Зов Истины наконец подошел сделать свой ход. Он всегда носил военную форму, и бордовый с белым цвета отлично на нем смотрелись. Гимн подозревал, что Зов хотел бы получить приказы для армии безжизненных, но вместо этого ему дали право голоса по вопросам торговли с другими королевствами.

– Я слышал, ты несколько дней назад говорил с королевой, – заметил Зов Истины, делая бросок.

– Верно, – подтвердил Гимн между глотками. – Должен отметить, с ней исключительно приятно общаться.

Любящий Ненастье тихо хохотнул, явно посчитав последнюю фразу саркастичной – и это слегка раздражало, потому что сейчас Гимн говорил искренне.

– Весь двор бурлит, – заметил Зов, отбросив назад плащ и наклоняясь над перилами в ожидании подсчета очков. – Идрисцы нарушили договор, можно сказать.

– Не та принцесса, – согласился Любящий. – Мы получили повод.

– Да, – задумчиво ответил Зов Истины, – но повод для чего?

– Для нападения! – по обыкновению прямо высказался Восславляющий Жизнь. Остальные вздрогнули и поглядели на него.

– Можно получить куда больше, Восславляющий.

– Да, – отозвался Любящий Ненастье, лениво покачивая кубок с остатками вина. – Конечно, мои планы уже пришли в движение.

– А что это за планы, божественный собрат? – поинтересовался Зов Истины.