Сначала мы использовали «джунглевую» комбинацию наших камуфляжных систем. Но местные джунгли были уж слишком анемичны, и мы смахивали на подозрительную толпу арлекинов, пробиравшуюся сквозь лес. Кортес приказал переключиться на черный цвет, но стало еще хуже, потому что свет Эпсилона исходил равномерно со всего неба и теней здесь не было. В конце концов мы остановились на охранной «пустынной» комбинации.

Чем дальше мы удалялись на север от морского побережья, тем заметнее изменялся характер местности. Шипастые стебли — думаю, можно назвать их деревьями — стали малочисленнее, но увеличились в размерах и были уже не такими хрупкими. Основание у каждого такого дерева было опутано чем-то вроде виноградных лоз того же зеленовато-голубого цвета, которые расползались во все стороны, образуя сплющенный конус метров до десяти в диаметре. На вершине каждого дерева имелся довольно нежный на вид зеленый цветок величиной примерно с человеческую голову.

Трава появилась в пяти «щелчках» от моря. Трава, похоже, с полным уважением относилась к «праву собственности» деревьев на землю и оставляла вокруг каждого стебля и его конуса перепутанных лоз полоску голой земли. На границе этой полоски трава росла невысокой и нежной. Чем дальше от дерева, тем выше становилась трава, пока на особо обширных открытых пространствах не достигала человеку до плеча. Трава имела более светлый оттенок, чем деревья и лозы, и казалась более зеленой. Мы переключили камуфляж костюмов на ярко-зеленый, что использовался на Хароне для максимальной видимости. Теперь, держась в самой высокой траве, мы были довольно неплохо замаскированы.

В течение каждого дня мы покрывали по двадцать «щелчков», полные жизненной энергии после месяцев, проведенных под двукратной перегрузкой. Вплоть до второго дня единственной формой животной жизни, которую мы смогли обнаружить, были какие-то черные червяки, с палец величиной и с сотней ножек-ресничек, похожих на волоски щетки. Роджерс сказала, что здесь определенно должны водиться и какие-нибудь крупные животные, иначе зачем тогда деревьям шипы? Поэтому мы удвоили осторожность, ожидая неприятностей как со стороны тельциан, так и со стороны неизвестных «крупных животных».

В голове шел второй взвод под командованием Поттер. Общая частота связи была отдана им, так как именно второй взвод первым должен обнаружить что-либо необычное или опасное.

— Сержант, говорит Поттер, — услышали мы все. — Вижу движение впереди себя.

— Немедленно залечь!

— Уже лежим. Не думаю, чтобы нас заметили.

— Первый взвод, заходи справа. По-пластунски. Четвертый, обход слева. Скажите, когда займете позицию. Шестой, оставайтесь на месте и прикрывайте тыл. Пятый и третий, присоединиться к командной группе.

Две дюжины человек неслышно вынырнули из травы, сливаясь с нашим взводом. Четвертый, очевидно, уже доложил Кортесу.

— Хорошо, что у вас, первый? О'кей, отлично. Сколько их там?

— Мы видим восемь. — Это голос Поттер.

— Хорошо. Огонь откроете по моему сигналу. Стрелять насмерть.

— Сержант… это просто животные.

— Поттер… если ты уже знаешь, как выглядит тельцианин, то тебе давно следовало поделиться с нами. Стрелять насмерть.

— Но нам нужен…

— Нам нужен «язык», но мы не можем тащить его с собой еще сорок «щелчков» до его родной базы, да еще не спускать с него глаз, пока идет бой. Ясно?

— Да, сержант.

— Отлично. Седьмой, держать наготове все извилины и колдовские штучки. Пятый и шестой, двигайтесь с нами, будете прикрывать.

Мы поползли средь метровой высоты травы к позициям второго взвода, который уже растянулся в стрелковую цепь.

— Я ничего не вижу, — сказал Кортес. — Цвет. Прямо и чуть влево, темно-зеленый.

Они были лишь чуть темнее травы. Но как только вы заметили одного, то уже видели всех остальных. Они медленно передвигались метрах в тридцати от нас.

— Огонь!

Кортес выстрелил первым. Потом еще двенадцать ярко-малиновых нитей прыгнули вперед. Трава съеживалась и испарялась, существа корчились в конвульсиях и умирали, напрасно стараясь скрыться.

— Прекратить огонь, прекратить! — Кортес поднялся на ноги. — Надо, чтобы хоть что-то осталось… Второй взвод, за мной.

Он пошагал к тлеющим трупам, палец лазера направлен вперед, как зловещий жезл темного божества, тянущий его к месту кровавой бойни… Я почувствовал, что мой завтрак просится наружу, я знал, что, несмотря на все жуткие учебные ленты, на страшные смерти товарищей во время учебы, я все равно не готов лицом к лицу столкнуться со страшной действительностью… У меня есть магическая палочка, я могу направить ее на живое существо и превратить его в кусок полузажаренного мяса. Я никогда не был солдатом, и никогда не хотел быть солдатом, и никогда не захочу…

— Ладно, седьмой, подходите.

Пока мы шли туда, одно из существ вдруг зашевелилось, легкая судорога, и Кортес чиркнул лучом лазера поперек создания почти что небрежным жестом. Луч распорол его пополам. Существо умерло, не издав и звука, как и все остальные.

Ростом они уступали людям, но превосходили нас в обхвате. Шкуру покрывала зеленая, очень темного, почти черного оттенка шерсть. В местах, где ее коснулся луч лазера, шерсть скрючилась в завитки. Оказалось, что у них имеется по три ноги и по одной руке. Единственное украшение головы — рот, черное, влажное отверстие, полное плоских черных зубов. Были они достаточно отвратительные, правильно, но что хуже всего, так это не их непохожесть на человека, а их сходство. Всюду, где лазерный огонь распорол кожу, сквозь раны виднелись молочно-белые, обвитые кровеносными сосудами внутренние органы, и кровь у них была темно-красная.

— Роджерс, посмотрите. Могут это быть тельциане?

Роджерс присела около одного из «выпотрошенных» существ и раскрыла плоский пластиковый ящичек, полный блестящих хирургических инструментов. Она выбрала скальпель.

— Попробуем вот что.

Док Джонс смотрел ей через плечо, пока скальпель методически распарывал мембраны, прикрывавшие некоторые органы.

— Вот. — В руках у Роджерс была черноватая губкообразная масса. Она держала ее двумя пальцами — грустная пародия изысканности посреди бронированных сочленений.

— Что это?

— Это трава, сержант. Если тельциане едят траву и дышат таким воздухом, то им удалось отыскать планету удивительно похожую на их родину. — Она отбросила черную массу в сторону. — Это животные, сержант, просто животные, дьявол их забери.

— А я не уверен, — сказал док Джонс. — Только потому, что они передвигаются на четвереньках, то есть на трехреньках, и едят траву…

— Хорошо, тогда посмотрим на мозг. — Она нашла одного убитого выстрелом в голову и соскребла верхний обуглившийся слой с раны. — Взгляните-ка сюда.

Почти что одна глухая кость. Роджерс поскребла еще у одного из существ.

— Черт, где же у них органы чувств? Ни глаз, ни ушей, ни… — Она поднялась с колен. — Ничего у них в башке нет, только пасть и десять сантиметров кости. И ничего она не защищает, ни черта!

— Если бы я мог пожать плечами, я бы пожал плечами, — сказал доктор. — Это ведь еще ничего не доказывает. Мозг вовсе не обязан походить на водянистый орех вроде нашего, и он может находиться не в голове. Возможно, это не кость, может, это и есть мозг, особая кристаллическая структура.

— Ага, желудок на положенном месте, и если это не кишки, то я слушаю.

— Слушайте, — сказал Кортес, — это все очень интересно, но нам нужно знать одно — представляет этот… эта штука опасность или нет, и мы двинем дальше. Мы…

— Они не опасны, — начала Роджерс. — Они не опасны.

— Доктор! Док! — Кто-то призывно махал руками среди людей в огневой цепочке. Док бросился к нему, мы последовали за ним.

— Что-то с Хоу. Она в обмороке.

Док распахнул дверку монитора Хоу. Много времени ему не понадобилось.

— Она мертва.

— Мертвая? — переспросил Кортес. — Проклятье, каким образом…