Экипаж линейного танка обычно состоит только из водителя и командира, который указывает дорогу танку, а также задает цели его орудиям в тех случаях, когда они не находятся под прямым управлением полкового компьютера. Однако в командирском танке капитана Причарда имелся еще и связист, отвечавший за управление сложным радиотрафиком, сфокусированным на танке. Связистом у Дэнни была Маргрит Ди Манзо, стройная молодая вдовушка, которая коротко стригла свои роскошные черные волосы, чтобы они не мешали ей носить радиошлем. Маргрит почти никогда не снимала его, только когда спала. Вот и сейчас она была не на дежурстве, но все равно оставалась в своем громоздком шлеме, связывающем ее с шестью радиоприемниками танка, который стоял на улице. Когда все шесть приемников говорили одновременно, то большинству слушателей это казалось лишенным всякого смысла бормотанием. Однако Маргрит прошла специальное обучение, в том числе и под гипнозом, и научилась выделять из этого бормотания отдельные разговоры. Когда Причард вернулся в канцелярию, связистка разговаривала с Дженни. Она не поднимала взгляда на своего командира до тех пор, пока просветлевшее лицо Роба не подсказало ей, что это безопасно.
В канцелярии за своими пультами сидели еще два связиста и сержант с нашивками службы разведки. Все трое принадлежали к батальону штаб-квартиры полка, закрепленному за Сектором Два здесь, на Кобольде, но не входили в собственно боевые подразделения сектора: пехотную роту «С» капитана Рииса и танковые взводы Причарда.
Капитан Риис был старшим офицером: возглавлял сектор, о чем ни он, ни Причард никогда не забывали. Салли Шиллинг командовала первым взводом Рииса.
Ее помощник, черноволосый капрал, сейчас сидел, задрав ноги в больших сапогах, и, негромко напевая, полировал тряпкой разобранный на части автомат. Ствол его мерцал оранжевым в свете электрического камина.
Электричество на Кобольде было распространено шире, чем даже в некоторых более преуспевающих мирах, поскольку горные разработки и медеплавильные заводы не могли без него обойтись. Но хотя с медью для электрических кабелей на Кобольде проблем не возникало, сами провода приходилось изготавливать в других мирах и потом снова доставлять сюда. Аврора и Фрисленд не разрешали устраивать на территории своей объединенной колонии даже такое простое производство. Они считали Кобольд рынком и рассматривали его в качестве поставщика сырья, но отнюдь не хотели, чтобы он со временем стал их конкурентом.
— Как по-вашему, пойдет ночью снег? — спросил Дженни.
— М-м-м, хорошо бы, а то уж слишком холодно. — Причард подошел к камину, делая вид, что не слышит шагов лейтенанта Шиллинг, возвращавшейся из кухни. — Я считаю…
— Тихо! — шикнула на них Маргрит и указательным пальцем повернула регулятор громкости, прежде чем успел среагировать штабной связист.
Один из настенных радиоприемников завопил на всю комнату. Ткнув в другой переключатель, Маргрит направила сигнал отдельно — через канал, связанный с имплантатом, который был вживлен в кость Причарда за правым ухом.
— …Пулеметы и патроны к ним. В каждом грузовике находится всего по одному человеку, но в любой момент можно ожидать, что там появятся и другие французы…
— Красный уровень тревоги, — приказал Причард и повернулся к связистке, чтобы она смогла прочесть его вопрос по губам. — Где это?
Штабной радист нервно вскочил, не решаясь вмешиваться, но явно не желая, чтобы его оборудование использовал посторонний, пусть даже и очень умелый специалист.
— Красный уровень тревоги, — повторила Маргрит на всех частотах. Потом, через имплантат Причарда, ответила на его вопрос: — Это патруль Сигма Три-Девять, вблизи Хаакина. Гражданские немцы задержали там три грузовика с продовольствием, принадлежащие роте Барта.
— Поднимай Первый взвод, — сказал Причард, — но вели им подождать, пока мы не прибудем.
Маргрит невозмутимо передала его приказ, а Причард тем временем взял свой шлем, который положил на кресло, когда ходил к Сал на кухню. Шлем этот обеспечивал автоматическое подключение и большую дальность передачи, чем биоэлектрическое устройство, вделанное за ухом.
Настенное радио между тем говорило:
— …Срочно требуется подкрепление, иначе может начаться заваруха.
— Сигма Три-Девять, — сказал Причард, — это Майкл-Один.
— Слушаю, Майкл-Один, — ответил откуда-то издалека командир патруля.
Шлем Причарда создавал ощущение безграничного пространства вокруг, хотя и не заглушал шума.
— Держитесь, ребята, — сказал капитан. — Помощь идет.
И вслед за членами своего экипажа Причард выскочил на улицу и побежал к танку. В канцелярии лейтенант Шиллинг спешно раздавала указания своему взводу и объясняла ситуацию командиру, которого только что разбудили.
Когда Дэнни добежал до «Плуга», мотор его уже разогрелся. Ледяные кристаллы, которые выбрасывали из-под днища танка подъемные лопасти, в лучах габаритных огней кружились в голубовато-белом водовороте. Изморозь выбелила лесенку на боку смесительной камеры и корпус танка. Прежде чем начать подниматься, Причард остановился, натягивая перчатки. Сержант Дженни, левой рукой уцепившись за опору орудийной башни, нагнулся и без видимых усилий втянул наверх капитана. Бок о бок оба проскользнули через люки на свои места.
— Готов, — сказал в интерком Причард.
— Поехали, — ответил Кови, и танк заскользил над замерзшей землей, словно жир на горячей сковородке.
Командный пункт находился на территории, которую раньше, еще до того, как всякая видимость централизованного правительства на Кобольде рухнула, занимал районный центр, отвечавший за ремонт дорог. Канцелярия и квартиры офицеров размещались в бывшем доме начальника центра — удобном строении со ставнями и лозунгами, намалеванными прямо на стенах по-французски. Некоторые занавески были продырявлены пулями. В бывших рабочих бараках по другую сторону дороги сейчас расквартировали солдат. Молотобойцы могли при желании, порывшись в развалах, отыскать здесь забытые немецкие журналы. Рядом с казармами, в бывших ангарах, когда-то предназначавшихся для ремонтного оборудования, сейчас стояли глиссеры пехотинцев, потому что батареи, от которых они питались, были гораздо более чувствительны к перепадам погоды, чем огромные бронетанки роты «М». Сейчас двери ангаров были распахнуты настежь, выплескивая в ночь горячий воздух, — дежурный взвод торопливо выводил свои глиссеры. Некоторые солдаты даже не успели надеть шлемы и бронежилеты. Дженни помахал им рукой, когда танк проносился мимо; потом дорога сделала поворот, и пехотинцы растаяли в ночном мраке.
Кобольд был объединенной колонией Авроры и Фрисленда. Когда восемьдесят лет французского гнета вынудили немецких поселенцев поднять восстание, первое, что они сделали, это наняли Молотобойцев Хаммера. Поначалу между Хаммером и властями Фрисленда существовала пропасть, однако постепенно гнев утих и отношения наладились. Официальным языком в полку наемников был немецкий, и многие Молотобойцы сами были родом с Фрисленда, откуда их откомандировали на Кобольд. Послужив под началом Хаммера, наемники возвращались домой, приобретя немалый опыт, и в результате Фрисленд от этого только выигрывал. Сам Хаммер тоже оказывался в выигрыше, потому что у него служили офицеры, получившие прекрасное образование в Академии в Гройнингене.
Чтобы противостоять Молотобойцам, поселенцы с Авроры наняли три французских полка. Если бы обе группы колонистов могли позволить себе оплачивать наемников без посторонней помощи, сражение развернулось бы немедленно и было бы коротким. На Кобольде, однако, бедность искусственно поддерживалась колонизировавшими его мирами; в результате поселенцы были вынуждены обращаться к этим мирам за финансовой помощью.
Но ни Аврора, ни Фрисленд не хотели, чтобы на Кобольде вспыхнула война.
Фрисленд почти с самого начала обеспечивал своим поселенцам свободу действий, отдавая им пятьдесят процентов прибыли от добываемой меди и предоставляя возможные концессии. Это соглашение вполне устраивало правящие круги Фрисленда: ведь требовалось успокоить общественное мнение, создавая видимость деятельности. Аврора и так была на грани войны с соседями, и ее парламент опасался еще одного вооруженного конфликта, пусть даже и в отдаленной колонии, потому что он мог молниеносно перерасти в полномасштабную войну, несмотря на то что Фрисленд был ослаблен десятилетием серьезных внутренних беспорядков. После этого оба колонизатора пришли к компромиссу. И тогда, боясь оказаться предоставленными самим себе, воинствующие стороны на Кобольде были вынуждены позволить своим родным мирам заключить контракты с наемниками. В результате Аврора и Фрисленд совместно наняли четыре полка. Это были Молотобойцы, отряд полковника Барта, Алаудай и Феникс Мойротс. Наемников с каждой стороны равномерно перемешали и распределили на восьми секторах, на которые разделили карту обитаемого Кобольда. Согласно контракту от них требовалось поддерживать мир между враждующими сторонами, предотвращать доставку современного оружия гражданскому населению и — ждать.
