Красно-оранжевые всполохи на черном небе. На инфракрасном экране обратная картина: черные всполохи на красном фоне. Рвущиеся вверх огненные языки — ракеты, выпущенные «Вампирами», — пересеклись на миг с такими же точно языками, направленными вниз.

И — взрыв. Расцвел огненный цветок.

Рейнольдс взглянул на экран радара: по нему бежала рябь. Форовцы воспользовались противорадиолокационными устройствами.

— Врассыпную, — скомандовал Бонетто. — Атакуем по одному.

«Вампиры» сломали строй. Рейнольдс и Даттон пошли влево, Маккиннис нырнул вниз. Бонетто со своими взял курс направо, а Трэйнор шел вертикально вверх, сокращая расстояние между собой и «Рапирами».

Рейнольдс следил за ним краем глаза. Из-под крыла Трэйнора вылетели еще две ракеты, затем еще две и, наконец, две последние. Затем лазерный луч прочертил темноту — напрасная мера, потому что «Рапиры» были вне зоны досягаемости лазерной пушки.

«Рапиры», похожие на хищных серебристых птиц, выплевывали снаряды один за другим. И вдруг — новый огненный цветок, и одна из птиц перестала плеваться.

Но радоваться было рано. Трэйнор изо всех сил пытался увернуться от сыпавшихся градом снарядов форовцев. Антирадарная защита и тепловые ловушки помогали ему какое-то время. Но они не всесильны. Рейнольдс не видел самого взрыва, он только ощутил его силу и мысленно представил себе эту картину: черный «Вампир» разваливается на куски и падает вниз.

У Рейнольдса защемило сердце. Он попытался припомнить лицо Трэйнора, но на это не было времени. Рейнольдс вывел самолет в мертвую петлю. Даттон летел рядом. Они вернулись в гущу боя.

Далеко внизу опять расцвел огненный цветок. Маккиннис, с горечью на ходу подумал Рейнольдс. Он уходил от форовцев, которые висели у него на хвосте. Черт бы их побрал.

У него не было ни секунды, чтобы взглянуть в иллюминатор. Даже мимолетный взгляд мог стать последним. Инфракрасный экран, экран радара, компьютерная система наведения поглощали все его внимание без остатка.

Пониже покачивались два форовца. Компьютер захватил цель. Пальцы двигались инстинктивно. Ракеты номер два и семь отделились от пусковых установок и направились навстречу «Рапирам».

В наушниках раздался тонкий писк, а затем пронзительный сигнал тревоги — значит, противник приблизился на опасное расстояние и взял его под прицел. Рейнольдс включил лазеры. Компьютер обнаружил пущенную ракету, отследил траекторию и поджег, когда она вошла в зону досягаемости. Рейнольдс никогда раньше не видел, как это происходит, — оказывается, совсем рядом.

Поток оранжевого света залил иллюминатор — мимо пролетела «Рапира», охваченная пламенем. Неужели попал? Или это Даттон? Этого никто никогда не узнает. Рейнольдс резко набрал высоту, уклоняясь от огненного облака.

Наступила передышка длиной в несколько секунд. Он находился над схваткой. Взглянув на инфракрасный экран, Рейнольдс увидел несколько красных точек на черном фоне. Две были чуть в стороне: Даттон со своим преследователем.

Рейнольдс снова бросился вниз, подошел совсем близко к «Рапирам». Не стоит напрасно тратить четыре оставшиеся ракеты: с такого расстояния он подожжет их лазером.

Два луча прорезали тьму и упали на серебристый фюзеляж «Рапиры» по обе стороны от кабины. Пилот-форовец попытался увернуться, но компьютер Рейнольдса скорректировал направление лазеров.

«Рапира» взорвалась.

Почти сразу же раздался еще один взрыв: Даттон лазером поджег ракету форовцев. Рейнольдс услышал в наушниках его смех и задыхающиеся слова благодарности неизвестно кому.

На экране радара остались только три точки.

Значит, все закончилось.

В наушниках прозвучал крик Бонетто:

— Кто живой, отзовитесь!

Даттон откликнулся первым. За ним Рейнольдс. Четвертым уцелевшим был Ранзик. Остальные погибли.

У Рейнольдса снова заболела душа, на этот раз сильней, чем во время боя. Значит, все-таки Маккиннис, подумал Рейнольдс. Рейнольдс знал Маккинниса. Высокий, рыжий. Ему вечно не везло в покер. Проигрывая, он легко расставался с деньгами. А проигрывал он всегда. Его жена хорошо готовит чилли. Они оба тоже голосовали за Старых демократов, как и Рейнольдс. Черт, черт, черт.

— «Рапиры» — это еще полдела, — сказал Бонетто. — Бомбардировщики-то впереди, оторвались. Пошли, ребята.

Четыре «Вампира» выглядели, конечно, не так устрашающе, как девять. Но они набрали высоту и продолжили преследование.

У Теда Уоррена был усталый вид, взъерошенные волосы. Сняв пиджак, расслабив галстук официального черного цвета, он продолжал работать.

«К нам отовсюду поступают сообщения — скорее всего, ошибочные — о том, что люди видели угнанные самолеты. Но поскольку правительство до сих пор не сделало заявления об их поимке, слухи продолжают циркулировать. Между тем до начала обещанной ядерной бомбардировки Вашингтона остается всего лишь час».

Экран за спиной у Теда ожил. На нем появились Пенсильвания-авеню и очертания Капитолия, потом столпотворение на улицах, запруженные автомобилями дороги.

«Вашингтон в панике, — комментировал Тед. — Жители города покинули свои дома в стремлении убежать, в результате — пробки на дорогах, движение по основным городским магистралям парализовано. Люди бросают автомобили и пешком идут прочь из города. Вертолеты Чрезвычайных городских комиссий принимают меры для предотвращения беспорядков, горожанам приказано вернуться домой. Президент Хартманн заявил, что подаст личный пример и до окончания кризиса останется в Белом доме».

Кадры с изображением улиц Вашингтона исчезли. Уоррен бросил быстрый взгляд в сторону, мимо камеры.

«Мне только что сообщили, что наш корреспондент в Чикаго Уорд Эмери встретился с Митчеллом Гринштейном, одним из лидеров ФОР, командиром военизированных отрядов самообороны. Итак, на связи Чикаго».

Гринштейн стоял на ступенях серого здания, похожего на крепость. Высокий, широкоплечий, с длинными черными усами. Черные волосы стянуты в хвост на затылке. На нем была мешковатая черная форма, черный берет и медальон ФОР на кожаном шнуре. За его спиной стояли еще два человека, одетых точно так же, только с автоматами в руках.

«Рядом со мной находится Митчелл Гринштейн. Именно его организацию обвинили в нападении на базу ВВС в Калифорнии и в похищении двух ядерных бомб, — начал Эмери. — Митч, что ты можешь сказать по этому поводу?»

Гринштейн усмехнулся.

«Могу сказать не больше, чем вы. Мне известно только то, что передают по телевизору. Я не отдавал никаких приказов о нападении на базу. Но я одобряю тех, кто это сделал. Если эта акция ускорит выполнение Шести требований, я ее целиком и полностью поддерживаю».

«Дуглас Браун назвал обвинения в адрес ФОР „гнусной клеветой“, — подал реплику Эмери. — Он вообще ставит под сомнение сам факт нападения. Как его заявление согласуется с вашими словами?»

Гринштейн пожал плечами.

«Может, Брауну известно больше, чем мне. Могу только повторить — мы не отдавали никаких приказов о нападении на базу. Очень может быть, что и без нас нашлись такие люди, которым поперек глотки Хартманн с его фашизмом, и они решили взять дело в свои руки. Если так, то мы на их стороне».

«Так вы думаете, что атака все-таки была?»

«Думаю, что да. Хартманн показал кадры с места событий. Думаю, даже у него не хватило бы наглости инсценировать такое».

«И вы поддерживаете тех, кто это сделал?»

«Безусловно. В наших отрядах давно говорят, что черным и бедным не добиться справедливости, пока они не выйдут на улицы. Вот вам и подтверждение наших слов».

«А какова позиция политического крыла ФОР?»

Гринштейн опять пожал плечами.

«Мы с Дутом Брауном часто находим общий язык. А в этом вопросе у нас есть разногласия».

«Но разве военное подразделение партии не подчиняется политическому аппарату ФОР, и в частности Дугу Брауну?»

«Формально, на бумаге — да. А в жизни все несколько иначе. Разве боевики из Альянса свободы выполняют приказы президента Хартманна, когда идут охотиться на фриков или на чернокожих? Наши отряды самообороны предназначены для защиты населения. От бандитов, боевиков и чрезвычаек президента Хартманна. Еще мы добиваемся принятия Шести требований. И может быть, мы готовы пойти чуть дальше, чем Дуг и его люди».