— А вот и насильнички! — взъярилась старая карга. — Пока эта страхолюдина, значица, дверь охраняла. Супостаты баронессу…

— Закрой рот, ведьма, — негромко, но подражающий прошипел я. — Думай, что говоришь, пока я твой язык раскаленными щипцами не вырвал!

Нянька, явно привыкшая к некоторым послаблениям за счёт приближенности к дочери барона, явно не ожидала такого отпора и заткнулась. А я мысленно усмехнулся. Ну да, чем меньше должность, тем больше гонора. Синдром вахтёра, блин.

— И вы, — обратился я уже к солдатам и сержанту. — Впредь, прежде чем хвататься за оружие, думайте на кого собираетесь поднять руку.

Угроза возымела эффект, но только на младший состав. Сержант лишь нахмурил брови, но руку с меча не убрал. Что же, придется продемонстрировать толику своей силы.

Подскочив к сержанту, я перехватил его запястье, не давая выхватить меч, и активировал «Развоплощение рисунка». Пришлось действовать аккуратно, но искусство манипуляции в собственном мире не знало ограничений.

Сначала в пепел превратился меч, который сержант так и не сумел вынуть из ножен. Затем в серые хлопья превратился его наруч. А после кисть руки начала разваливаться, превращаясь в пепел и медленно опадать на грязный каменный пол.

Сержант даже не вскрикнул. Просто заворожено смотрел как развоплощение, точно быстрая гангрена, сантиметр за сантиметром лишает его руки. Когда некроз дошёл до локтя, прервал заклинание. Кажется, именно в этот момент до присутствующих дошло насколько сильным может быть Чернильный Маг. Ужас и паника сковали солдат страхом.

Правой рукой перехватил сержанта за нагрудную пластину лат, что уж поделать, он начал вырываться, и пальцы левой руки сомкнулись на его культе. А после, активировал уже другую способность. «Продление воплощения», подпитанное безграничными способностями моего мира, в мгновение исправили увечье. Даже больше. Из-за сиюминутной слабости и жажды нового эксперимента я немного подкорректировал сержанта.

Мгновенье, и стражник раздался в плечах, почти задевая обе стены неширокого коридора. Ещё мгновенье, и рост простолюдина дослужившегося до первой офицерской должности, сравнялся с Антоновым. И только после этого я отпустил бедолагу.

— Теперь ты, — угрожающе произнес я, указав пальцем на старуху, что забилась в угол, осенняя себя святым знаком. — Слушай меня, и слушай внимательно. Баронесса одержима джинном и связана, но ей требуется уход и кормежка. Если не хочешь превратиться в такую же марионетку той сущности, что осадила замок, не открывай рот, — нянька тут же закивала, хотя я был почти уверен, что мои слова дойдут до неё не сразу. — И ещё. Не смей наводить крамолу на меня или моих людей. Иначе, клянусь всеми богами этого мира, ты первая отправишься за стены цитадели.

Когда с внушением было покончено, и мы пошли искать Ольца, Антон неуверенно завёл разговор.

— Тебе не кажется, что ты с ней немножко… — Антон покрутил пальцем в воздухе.

— Нормально, — скупо ответил я. — В их глазах я что-то вроде герцога или короля. Они — простолюдины. Вот только служба баронессе вскружила голову бабке, и она решила затеять бунт.

— За такие слова обычно заливают в рот олово, — встал на мою защиту Кортр.

— Вот именно, — подтвердил я.

— Слушай, а может ну его, а? — жалобно произнес Антон. — Сколько мы тут уже тусуемся? Часа три? Давай домой, а? Замок под магической защитой и им ничего не угрожает, а завтра вернемся и придумаем, что будем делать.

— Кстати об этом, — процедил я, глядя в глаза ничего не понимающего Антона. — Мы не сможем выбраться, пока не истечет срок предыдущего портала.

— Это получается… — «переваривая» мои слова неспешно произнёс Антон.

— Да. Это получается, что на двое с половиной суток мы тоже стали пленниками донжона. И ещё, Антон… Я тебе ещё припомню цитаты из Рика и Морти…

Еще несколько часов мы искали барона, который как оказалось, все это время прятался в винном подвале и топил в вине горькие слова дочери. Об этом нам поведал его оруженосец, чьё лицо теперь украшал фингал, а от самого него пахло виноградным кисляком.

— Он в меня бутыль швырнул, — скрипя зубами, произнёс Генри. — Бутыль разбился и вот…

Было видно, как уже не молодому мужчине тяжело говорить неизвестные слова о своём господине. Да и весь замок, после потери лорда, который решил утопиться в вине, пошёл в разнос. Вахты всё ещё неслись, дозорные и часовые сменились на своих постах, но вот о дисциплине говорить уже не приходилось. Подавленные солдаты, видевшие сегодня днём смерть друзей и родных, даже не прятали бурдюки, но не покидали своих постов.

По-хорошему, нужно было устроить показательную порку. Может быть, даже повесить самых ярых, но это не моё дело. Такие вольности может позволить себе только лорд, а Ольц и сам медленно превращался в животное.

Когда зашло солнце, я ещё раз проверил баронессу и её няньку. Кажется это суровая женщина, что сегодня обвинила нас в насильничестве, оставалась одной из немногих, чьё самообладание было выше слабости.

София же согласилась поболтать. Словоохотливый порок, захвативший тело девушки, не намекал на то, что её стоит развязать, и она не против, чтобы Антон наблюдал. Эти слова выбили из стальной няньки слёзы отчаяния, и кажется, я нашёл в ней первого союзника.

Словоохотливая демоница оказалось довольно болтлива и из её монолога удалось выдернуть несколько интересных деталей. Недалече, чем на рассвете Похоть пообещала, что в замке появятся ее братья, и её пленение никак не сможет этому помешать.

— Лимертиан мертв, поэтому никто тебе не поможет! Первым прибудет Гордыня. Он уже в крепостице. Его носитель отчаянно борется, но итог уже известен. Именно он впустит в замок Лень. И в этом ей поможет твой краснокожий друг, — улыбаясь, произнесла одержимая. — Кстати, советую прямо сейчас убить орка, ведь ему суждено стать оболочкой Гнева. И тогда даже ты, Чернильный Маг, не сможешь спасти ни эту крепость, ни свою душу. А когда здесь появится Зависть и Чревоугодие, ты станешь пленником. Но не нужно сопротивляться, мальчик. Твои пороки — это твои друзья. Твоя сила, которую ты пытаешься сдерживать, стремясь к величайшему обману под названием «Свет».

— Бред! — с сомнением произнес Антон, когда мы укладывались на ночёвку. — Её слова не могут быть правдой, потому что никому не дано видеть будущее!

Всё это время друг был со мной, а потому и слова одержимой он услышал полностью.

— Надеюсь, ты прав, — произнес я, укладываясь в постель.

— Конечно прав, — заверил Антон и погасил последнюю свечу.

Ещё минут десять мы лежали, пытаясь заснуть, а потом, в тот самый момент когда моё сознание находилась на грани, Антон окликнул меня и произнес.

— Зависть. Магнус ты ведь не думаешь, что это буду я. Правда?

Вот зачем он это сказал? Зачем поднял тему, которая послужила причиной не одной нашей ссоры?

— Конечно нет, — уверенно произнес я. Наверное даже слишком бодро, и Антон мог почувствовать в этих словах фальшь. — Мы ведь с тобой уже всё решили. Так?

— Ага, — тут же подтвердил здоровяк. — Ладно, спокойной ночи.

Не прошло и минуты, как Сиккарий захрапел. А вот я до самого рассвета мучился, «переваривая» слова друга, пророчество баронессы и хотелось побыстрее разгадать интригу, которую плел джинн.

Сон. Он был странный. В нём я увидел себя в рабочем кабинете Лимертиана, что как обычно колдовал над книгами, попутно воплощая свою магию молнии. Чтобы обратить на себя внимание, окликнул старого эльфа, но тот не откликнулся, продолжая магические изыскания. Позвал его второй раз, но с тем же результатом.

В попытке вывести хранители ключей Грозовых Врат из творческого забытья, я легонько толкнул его но… Моя ладонь прошла сквозь тело покорителя, в этот момент молнией пришло осознание, что друг уже покинул этот бренный мир.

В груди вновь защемило от чувства невосполнимой утраты, и в эту же секунду моё видение наконец обратило внимание на незваного гостя.