«А ты угадай», — написала я не без ехидства, после чего отключила вибрацию, унесла телефон на барную стойку и вскоре уснула.

Конечно, мне опять приснился сон, где я была ведьмой. Еще немного, и прямо сроднюсь с ним. В этот раз, видимо, чтобы разнообразить кошмар, меня пытали. На каком-то кресле, из которого торчали очень острые шипы.

Но в этот раз, проснувшись, я разозлилась. Нашла в аптечке снотворное, выпила и снова заснула. Сон — это сон. Да, неприятно, но еще хуже, если я опять встану в образе панды.

Хан к пропаже Ирен отнесся довольно спокойно. Она не первый раз откалывала такие штуки, когда хотела обратить на себя внимание. Они с Богданом сами виноваты: вечно потакали ее капризам и баловали. На пару с паном Ковальским. Что двигало суровым Вацлавом, Хан не знал. Порой ему казалось, что в темно-голубых глазах названого отца мелькало что-то странное, когда тот смотрел на дочь. Нечто похожее на отблеск сожаления.

Но никогда еще Ирен не осмеливалась заявиться домой пьяной. Как сегодня, например. Будущим женам членов Ордена запрещено было принимать алкоголь. Иногда лишь полбокала красного вина — и все. Иначе, по мнению мужчин, могли возникнуть проблемы с рождением детей и психическим равновесием.

Хан внимательно посмотрел на Ирен, сидевшую на диване, проглотил ругательства и буквально вытолкал охрану за дверь номера. Вслед ему донесся долгий и тоскливый вздох невесты. Нет, с ней явно было что-то не так.

— Ну и? — Он внимательно посмотрел на Анджея и второго охранника, которого звали Ник. — Где вы ее нашли?

— В центре, — вздохнул Анджей, — в итальянском ресторане. Она к тому времени половину бутылки вина выпила.

— Пану Ковальскому об этом знать необязательно, — отрезал Хан.

— Он велел докладывать о любых проступках дочери.

— Согласен, — мягко проговорил Хан. — Но в данном случае вся вина ложится на вас. Вы позволили подопечной сбежать и напиться. Не думаю, что ваш босс будет в восторге от такого расклада. Тем более алкоголь… и любимая дочь.

Охранники молчали. А что тут сказать? Они и сами знали, что с позором упустили подопечную. Ведь пан Ковальский предупреждал, что за Ирен нужен глаз да глаз.

— Есть выход. — Хан уловил их колебания. — Я, как будущий муж Ирен, могу сам поговорить с ней и при желании — наказать. Не будем сваливать на голову пану Ковальскому еще и проблемы с дочерью. Я просто оштрафую вас, и все. Допустим, на двадцать процентов от вашей ставки.

На лицах Анджея и Ника проступило явное облегчение. Такого простого наказания они явно не ожидали. За подобные проступки можно было и вылететь из личной охраны одного из Магистров Ордена, кем являлся пан Ковальский.

— Я забираю Ирен в свой номер, — продолжал Инквизитор. — А вы идите к себе. До утра можете не беспокоиться. Но на будущее — ваша подопечная далеко не так проста. Не реагируйте на ее милые улыбки. Хотя… вы и сами знаете.

— О да, — многозначительно ответил Анджей. Судя по всему, теперь с Ирен они собирались ходить даже в туалет и солярий.

Хан вернулся в номер, молча взял продолжавшую вздыхать Ирен за руку и повел к себе. От названой сестры и теперь уже невесты пахло смесью дорогих духов и вина. А еще она вызывала одновременно раздражение и веселье. Обвести вокруг пальца охранников отца… Это еще надо было постараться. Ирен явно обладала талантами партизана. Моментально удирала, если появлялась возможность, и отлично пряталась.

В своем номере Хан тщательно запер дверь, потом повернулся к Ирен и сухо бросил:

— Марш в ванную. Умойся и приведи себя в порядок. Пока закажу крепкий чай и тосты.

— Не хочу чай, — протянула Ирен, встретилась взглядом с Ханом, быстро передумала капризничать и юркнула в ванную. Скоро оттуда донесся шум воды.

— Quo usque tandem abutere patentia nostra? — негромко произнес Инквизитор, проходя в гостиную. Сам номер состоял из двух комнат плюс просторная гардеробная.

Фраза переводилась как «Ну и долго ты собираешься испытывать наше терпение?». Лично сам Хан был на легком взводе. Ладно она свалилась как снег на голову в разгар рабочей командировки, так еще и ведет себя так, словно у нее девять жизней. Ирен и раньше позволяла себе хулиганить, но сегодня она перешла уже все границы.

К тому времени как несносная девчонка вышла из ванной, Хан взял себя в руки и решил не выдавать ее отцу. Богдану еще может быть, тот поорет и успокоится, но от Вацлава ее прегрешения лучше утаить.

Сам Хан пока не переодевался, лишь снял пуловер, оставшись в футболке, туго обтягивающей мышцы. Заказал кофе и тосты, сам забрал поднос у пришедшего парня и все расставил на круглом розоватом столе. Вся гостиная была выдержана в легких розовых и бежевых оттенках. Вплоть до лепнины под потолком и плотных штор.

На Ирен, вышедшую из ванной, Хан уставился с самым суровым видом. Закутанная в огромный белый халат невеста скромно прошла и села на один из стульев с прямой деревянной спинкой. С влажными волосами, рассыпавшимися по плечам, и огромными голубыми глазами она выглядела просто воплощением невинности.

Хан молча налил чашку крепкого чая, подвинул сахарницу и приказал:

— Пей, пьяница несчастная. Ты хоть понимаешь, что натворила?

Ирен сделала глоток, чуть поморщилась и спокойно ответила:

— Понимаю.

— Отлично, ты хотя бы не отрицаешь своей вины.

— Какой вины? — поинтересовалась Ирен. — Пожалуйста, сформулируй, в чем конкретно я провинилась? В том, что глотнула немного свободы?

Хан с интересом на нее уставился, а невеста, в свою очередь, не отвела взгляд. И был в нем какой-то вызов пополам с отчаянием. Да что происходит?

— Ирен, ты решила отомстить мне за то, что я не выделил сегодня на тебя время?

— Звучит во как! — Она продемонстрировала опущенный вниз большой палец и продолжила: — Знаешь, я ведь собиралась сначала к Богдану, хотела поговорить с ним, а он оказался по уши занят и намекнул, что ты будешь рад меня видеть. Я поверила. В итоге ты отправил меня в номер и велел сидеть там, пока не позовешь. Или идти гулять в сопровождении двух лбов, которые о каждом моем взгляде в сторону докладывают папочке.

— Ты прекрасно знала, что я здесь не на отдыхе.

— Ты все время работаешь, — кивнула Ирен и закинула ногу на ногу, — как и Богдан. Прямо горите на работе вместе с папочкой, с тех пор как вошли в совет директоров. Еще и инвестирование в благотворительность, частые командировки. Хан, ты за всеми этими проблемами кое-что упустил.

— Что именно?

— Мне двадцать три, — мрачно сообщила Ирен. — Ты попросил моей руки у отца шесть лет назад. Чем его успокоил. Он ведь боялся, что с таким характером я стану браком на рынке невест. Хотя нет, меня бы взяли замуж, хотя бы ради того, чтобы породниться с семьей Ковальских. Но могли пойти слухи, что дочь Вацлава абсолютно не умеет вести себя.

— Они уже вовсю идут, — заметил Хан. — Сплетники, правда, втянули языки в задницы, когда мы с тобой обручились. Но я не понимаю — в чем проблема?

Ирен несколько нервно отхлебнула чаю. Кажется, опьянение еще не до конца ее оставило. Плюс Хан отметил, как у названой сестры дрожат пальцы.

— Ты помнишь, зачем предложил мне выйти за тебя?

— Спасал мою любименькую сестренку от лап чужого мужика. Твой скандал на тему «Не пойду замуж без любви» запомнила вся семья. Вацлав тогда едва тебя не выпорол!

Ирен поежилась и неожиданно рявкнула:

— Я бы ему руку сломала!

— Молчи, — мигом посуровел Хан. — Я против того, чтобы поднимать руку на женщину, но ты его из себя вывела истериками. Я все понимаю: гормоны, максимализм, но это было чересчур. Мы потому с тобой и договорились: делаю тебе предложение, все успокаиваются, и всем хорошо.