Пугливо метнулись вороны
Над врытыми в снег валунами.
Вся в оспинах черных воронок
Поляна легла перед нами.
Немного правей, у болота,
Где бой завязался, наверно,
Как дятлы, стучат пулеметы,
Упорно и чуточку нервно.
Мы прыгаем с кочки на кочку,
Ложимся, за ротою рота,
И ухает глухо, как в бочку,
За спинами бас миномета.
«Вперед!..» Поднимаемся молча,
Повзводно, готовые к бою.
Над нами тягуче, по-волчьи,
Снаряды бризантные воют.
Невидные лыжные тропы
К поляне ведут, а за нею
От едкого дыма темнеют
В пологих сугробах окопы.
До них недалёко. Мы снова
Встаем, ожидая приказа.
Короткое резкое слово
По ротам проносится сразу.
«В атаку!..» Четыреста глоток
«Ура!» понесли, подхватили
На скованных льдами болотах,
В наносах серебряной пыли.
Когда же недолго устали
Гранаты греметь,
Над штыками
Деревья, как пленные, встали
С простертыми к тучам руками.
Едва приподнимутся флаги
Над ровною гладью залива
И дрогнут в зеленых глубинах
Прожорливых рыб плавники, —
Над берегом белые чайки
Взвиваются стаей крикливой,
И, кончив последнюю вахту,
Мерцают вдали маяки.
Синеет высокое небо,
И солнце встает над водою.
Гонимые ветром проворным,
Туманы спускаются с круч.
Над городом в утреннем дыме
Пылает огромной звездою
В широких зеркальных витринах
Рассветный приветливый луч.
Мы снова на вахту выходим,
Плывем в голубое безбрежье,
В спокойное яркое утро,
В рассвет, что на море упал.
Мы видим, как по носу прямо
Дельфин заблудившийся режет
Спинным плавником заостренным
Ленивый шлифованный вал.
Мы в море уходим надолго,
И путь наш красив и завиден,
И мы ни о чем не жалеем,
И мы не грустим ни о ком.
И с нами прощается город,
Который мы снова увидим,
И машет нам берег весенний
Черемухи белым платком.
Свежеет погода, и ветер
В антенне назойливо свищет,
Туман наползает, и воет
У рифов тревожный ревун.
И чайки у берега кружат,
Садясь на пробитое днище
Кунгаса, что выброшен морем
На скалы в последний тайфун.
Но пусть поднимаются волны,
На палубу брызги роняя,
И ветер от края до края
Туман расстилает седой,
Мы к вахтам тяжелым привыкли,
Мы ночью и днем охраняем
И нашу весеннюю землю,
И наши сады под водой,
И город, поднявший высоко
Багряные трубы заводов,
И узкие тихие бухты
С хребтами по трем сторонам,
И зелень полей урожайных,
И наши просторные воды,
И всё, что зовется отчизной,
Что близко и дорого нам.
Вячеслав Николаевич Афанасьев родился в 1903 в Тамбове. В 1918 году вступил в комсомол, стал бойцом чоновского отряда. Учился в коммерческом, затем в педагогическом училищах Тамбова.
По комсомольскому призыву Афанасьев уехал на Дальний Восток. Там он работал на Сучанском руднике, позже поступил на факультет восточных языков Дальневосточного университета.
Первые стихи публиковал в периодической печати. В 1935 году Дальгиз выпустил сборник стихов Афанасьева «Восток», в 1938 году вышел второй сборник — «Стихи», а в 1939 году в Москве — последний прижизненный сборник «Приморье».
Великая Отечественная война застала Афанасьева в Москве. Поэт ушел добровольцем в народное ополчение, затем — в партизанский отряд. Погиб Вячеслав Афанасьев в сентябре 1943 года в бою за освобождение Смоленска.
Под Тамбовом, под Тамбовом
Протекает речка Цна.
В мост высокий, в мост дубовый
Ударяется волна.
В той волне резвятся рыбы
Серебристою толпой.
К той волне склонились ивы
Чуткой, трепетной листвой.
Здесь мальчишкой босоногим
С гибкой удочкой в руке
Я по дымчатой дороге
Мчался к утренней реке.
Я сидел на мшистой свае
Рядом с древним рыбаком,
А под нами голубая
Шла мечта за поплавком.
Шла мечта по дивным странам
На машинах, на конях,
По огромным океанам,
На крылатых кораблях.
С той поры прошло немало.
Я объездил белый свет.
Всё, что видел, — миновало,
Не вернуть мне этих лет.
Только милого, родного
Не смогли стереть года:
Я родимого Тамбова
Не забуду никогда.
Конец 1920-х — начало 1930-х годов.
{14} 
