217. Долг
Невесел в дыме канонады
сугубо штатский человек.
Дрожи. Повелевает век
запомнить — как звенят снаряды,
как завывает самолет,
огнем одаривая землю,
как пьют удушливое зелье,
как рвутся в панике вперед.
Век не под стать страстям квартирным
и пенью птичьему. А ты
писал стихи, вдыхал цветы
под небом розовым и мирным.
Теперь положено черстветь
рукам, сжимающим винтовку,
и смерть берет на изготовку,
хотя ты прожил только треть.
Ну что ж, погодки молодые,
посуровеем — и не жаль:
ведь нам видения седые,
как полю град на урожай.
Заголосят витые трубы,
и ты — во мраке и в крови —
забыв о нервах, стиснув зубы,
как ветер, тучу изорви.
Не под луной прогулка — встретить
на расстоянье локтя бой.
Еще не мы, но наши дети
задышат радостью одной.
Чтоб им легко в беседы птичьи
вникалось, ты имей в виду
гадюку, жившую в саду,
змеиной жизни двуязычье,
под зданье дней твоих подкоп,
любовь, несущую проказу.
Пристрастным пришлых меряй глазом
на стыках дел, ночей и троп.
Коль не зияют сзади бреши,
растает скоро бранный дым.
Умрешь иль выйдешь постаревшим,
но сильным, светлым и большим.
Умрешь иль нет — тебе по праву
поэта первая строка,
непререкаемая слава,
сплошное солнце на века.
218. Партизан уходит в разведку
Неприятель прорвался к Дону.
Сталью вытоптаны поля,
Заскрипели возы бездомных,
По дорогам степным пыля.
Над гремящей землей томится
Темнота. Ни луны, ни звезд.
Как пылает твоя станица,
Ночью видно за много верст.
Уходя с боевым отрядом
За реку, где ярится враг,
На пожарище долгим взглядом,
Сжав поводья, глядит казак.
Где вчера еще цвел пригорок —
Яма круглая — смерти след.
Дым сраженья сер и горек,
Но другого исхода нет.
Ветер голосом человека
Тихо стонет в ветвях ракит.
Задыхаясь, как после бега,
Командиру казак твердит:
«Я стреляю довольно метко,
И отточен, востер клинок…
Отпустите меня в разведку…
За беду посчитаться срок…»
Командир отвечает: «С богом,
поезжай». Погоди немного,
Мы добьемся погожих дней, —
Утро вечера мудреней!
В трудном деле станичник весел;
На плечо автомат повесил,
Снарядился в опасный путь
Ради завтрашних легких песен,
Чтобы ровно дышала грудь.
…Громыхнула зенитка где-то.
Пронеслась на восток ракета,
Завиляла хвостом летучим
И упала, шипя, в залив,
На мгновенье донскую тучу
Смертным, синим огнем залив.
219. «Солдатские дороги…»
Солдатские дороги,
Коричневая грязь,
С трудом волочишь ноги,
На климат разъярясь.
Лицо твое багрово —
Холодные ветра
Сговаривались снова
Буянить до утра.
Набухла плащ-палатка,
Лоснится под дождем.
На то ноябрь. Порядка
От осени не ждем.
Боец, идешь куда ты
И думаешь о ком?
Шрапнельные снаряды
Свистят над большаком.
А где же дом, в котором
Просох бы да прилег?..
За голым косогором
Не блещет огонек.
Тебе шагать далече —
Холмов не перечтешь,
Лафет сгибает плечи,
А все-таки идешь.
Ведут витые тропы,
Лежат пути твои
В траншеи да в окопы,
В сраженья да в бои.
Шофер потушит фары
Под вспышками ракет…
На западе пожарам
Конца и края нет.
Кричит земля сырая:
— Спеши, боец, вперед.
Орудием карая
Того, кто села жжет!
От гнева — дрожь по коже,
Соленый пот на лбу;
Ногам легко, и ноши
Не чуешь на горбу.
И греет жарче водки
Нас воздух фронтовой.
И радостные сводки
Рождает подвиг твой.
Солдатские дороги
Придут издалека
К домашнему порогу
Со славой на века.
