Тейлор кивнул, с внезапной ясностью осознав, что у них действительно много общего.

— Но, не считая этого, я жила как все. Я училась в католической школе, ходила по магазинам с друзьями, танцевала на вечеринках и каждый раз, когда у меня вскакивал прыщ, думала, что теперь я обезображена навсегда.

— Ты считаешь, это и есть нормальная жизнь?

— Для девочки — да.

— Ну, я никогда ни о чем подобном не задумывался.

Дениза искоса взглянула на него.

— Твоя мать не похожа на мою.

— Да, но Джуди слегка размякла с возрастом. Когда я был моложе, она была строже.

— Она сказала, ты вечно попадал в неприятности.

— Зато ты, видимо, была идеальным ребенком.

— Я пыталась, — ответила Дениза.

— И как?

— По-моему, мне в отличие от тебя удалось-таки внушить своей матери эту мысль.

Тейлор хихикнул.

— Приятно слышать. Единственное, чего я не выношу, — так это совершенства.

— Особенно у других, да?

— В точку.

Последовало недолгое молчание. Потом Тейлор снова заговорил.

— Можно, я кое о чем спрошу? — осторожно поинтересовался он.

— Зависит от вопроса, — ответила Дениза, стараясь не нервничать.

Тейлор отвел взгляд, делая вид, что высматривает на лужайке енотов.

— А где отец Кайла?

Дениза знала, что он поинтересуется.

— Он нездешний. Мы были почти не знакомы. Кайл родился... случайно.

— Он знает, что у него ребенок?

— Я позвонила ему, когда забеременела. Но он прямо сказал, что не желает иметь с нами ничего общего.

— Он когда-нибудь видел Кайла?

— Нет.

Тейлор нахмурился:

— Как можно не заботиться о собственном ребенке? Дениза пожала плечами:

— Не знаю.

— Ты жалеешь, что вы не вместе?

— Конечно, не жалею, — немедленно ответила Дениза. — То есть мне бы хотелось, чтобы у Кайла был папа, — но только не такой, как тот тип. И потом, чтобы у мальчика мог появиться отец... настоящий отец... он должен быть моим мужем.

Тейлор понимающе кивнул.

— Теперь, мистер Макэйден, ваша очередь, — сменила тему Дениза. — Я все о себе рассказала, а ты не спешишь с откровенностями. Итак, рассказывай.

— Ты и так почти все знаешь.

— Ты еще ничего мне не сказал.

— Я сказал, что работаю строителем.

— А я официантка.

— Еще ты знаешь, что я пожарный-волонтер.

— Я в курсе с момента нашей первой встречи. Этого недостаточно.

— Но в общем, больше мне действительно нечего сказать, — изображая шутливое разочарование, возразил Тейлор. — Что конкретно ты хочешь знать?

— Я могу задать любой вопрос?

— Да.

— Тогда... — Дениза ненадолго замолкла, а затем взглянула Тейлору в глаза. — Расскажи о своем отце, — мягко попросила она.

Просьба Денизы испугала его. Он не ожидал этого и слегка напрягся: отвечать не хотелось. Почему бы просто не поболтать?

Тейлор заговорил не сразу.

Вечер был полон звуков: лягушки и насекомые, шуршание листьев. Луна стояла чуть выше деревьев, и в ее молочном свете изредка пролетала летучая мышь. Денизе пришлось придвинуться, чтобы расслышать.

— Мой отец умер, когда мне было девять, — прошептал Тейлор.

Дениза внимательно наблюдала за ним. Тейлор говорил медленно, словно собираясь с мыслями, и она видела, что он рассказывает неохотно.

— Он был не только моим отцом, но и лучшим другом... — Тейлор помедлил. — Знаю, это звучит странно: я был маленьким мальчиком, а он взрослым мужчиной, и все-таки мы дружили. Никто не смог бы нас разлучить. В пять часов вечера я уже торчал на крыльце и ждал, когда на дорожке покажется его машина. Он работал на лесопилке. Я мчался навстречу, как только отец выходил из машины, и повисал у него на шее. Он был сильный — даже когда я подрос, он не запрещал мне виснуть на нем. Я крепко обнимал его и делал глубокий вдох — даже зимой от отца сильно пахло потом и опилками. Он называл меня «малыш».

Дениза понимающе кивнула.

— Мама всегда ждала в доме, а отец, стоя во дворе, расспрашивал, чем я занимался днем и как дела в школе. Я рассказывал быстро-быстро, чтобы сказать как можно больше, прежде чем он войдет в дом. Я знал, отец возвращался усталым и ему хотелось поскорее увидеть маму, но он никогда не отталкивал меня — выслушивал до конца и лишь после этого опускал наземь, брал за руку и мы вместе шли в дом.

Тейлор вздохнул, изо всех сил стараясь думать о приятном.

— И каждые выходные мы ездили на рыбалку. Даже не помню, сколько мне было лет, когда отец впервые взял меня с собой, — кажется, я был младше Кайла. Мы часами сидели в лодке. Иногда он что-нибудь рассказывал — у отца в запасе были тысячи историй — и отвечал на все мои вопросы. Отец даже школу не закончил, но здорово умел объяснять все на свете. А если чего-нибудь не знал, то так и говорил. Он был не из тех, кто всегда хочет быть прав.

Тейлор погрузился в прошлое.

— Я никогда не видел его сердитым, не слышал, чтобы он на кого-нибудь повысил голос. Если я плохо себя вел, достаточно было сказать: «Хватит, сын». И я переставал капризничать, потому что понимал, что он мною недоволен. Наверное, я просто боялся разочаровать папу.

Закончив, Тейлор медленно выдохнул.

— Судя по всему, твой отец был замечательным человеком, — сказала Дениза, поняв, что разбередила рану.

— Да.

Было ясно, что тема закрыта, хотя Дениза подозревала, что сказано далеко не все. Они долго стояли молча, слушая сверчков.

— Сколько тебе было лет, когда умер твой отец? — наконец спросил Тейлор.

— Четыре года.

— Ты его хорошо помнишь?

— Не очень. Не так хорошо, как ты. Помню отдельные картинки — например, как он читал мне сказки или как щекотал усами, целуя на ночь. Я радовалась, когда папа был рядом. До сих пор я каждый день жалею о том, что нельзя вернуть прошлое и исправить то, что случилось.

Услышав это, Тейлор испуганно обернулся к ней — Дениза попала в самую точку. Она всего в нескольких словах сумела сформулировать то, что он тщетно пытался объяснить Валери и Лори. Пускай они слушали с сочувствием, но ничего не понимали. Не могли. Ни одной из них не доводилось просыпаться с жутким ощущением того, что она забыла отцовский голос. Ни одна не хранила уцелевшую фотографию — единственное напоминание об отце — как зеницу ока. Ни одна не испытывала желания обнять маленькое гранитное надгробие в тени старой ивы.

Он понял, что нашел родственную душу, и во второй раз за этот вечер взял Денизу за руку.

Они молча держались за руки, слегка сплетя пальцы, и боялись, что слова разрушат чары. В небе лениво плыли серебристые, освещенные луной облака. Дениза, стоя рядом с Тейлором, видела, как играют тени на его лице, и чувствовала себя растерянной. На подбородке у Тейлора был маленький шрам, которого она раньше не замечала, и еще один — на левой руке, возле указательного пальца, похожий на давно заживший след от ожога. Если Тейлор заметил ее взгляд, то не подал и виду. Он просто смотрел на двор.

Стало немного прохладнее. Дениза отхлебнула чаю, прислушиваясь к гудению насекомых вокруг фонаря на крыльце. В темноте крикнула сова, на деревьях пели цикады. Вечер заканчивался, она это чувствовала. Он уже почти закончился.

Тейлор допил чай, побренчал кубиками льда в стакане и поставил его на перила.

— Я, пожалуй, пойду. Завтра мне рано вставать.

— Разумеется.

Но он все-таки еще стоял на месте целую минуту, ничего не говоря. Тейлор вспоминал, как выглядела Дениза, когда рассказывала ему о своих страхах. Упрямая и энергичная. Джуди тоже о нем беспокоилась, но разве ее тревоги похожи на те, что каждый день переживает Дениза?

Конечно, нет.

Он понял, что страхи лишь укрепили материнские чувства. Наблюдая столь бескорыстную любовь, такую чистую перед лицом трудностей, нетрудно было найти в Денизе своеобразную красоту. Кто бы устоял? Но в ней было и кое-что еще, не так ли? Нечто более серьезное — душевное родство, которое до сих пор Тейлору не удавалось найти ни в ком.