Он не любит. Поэтому согласится. И будет послушно редактировать художественные тексты, изобилующие техническими подробностями разработок СССР в области ядерной энергетики. Или ядерного оружия — они ведь очень похожи, разработки эти. Как для продукции двойного назначения.

А еще чуть позже с ним выйдет на связь приятный парень в военной форме и скажет: «парень, слишком поздно отступать, теперь ты работаешь на нас». И он снова согласится, и станет работать, передавать за границу интересующие его работодателей сведения о направлениях работ советских ученых в области термоядерной энергии — деньги ведь не лишние, да и парень в военной форме совершенно прав — отступать уже поздно.

Особенно поздно будет, когда, через много лет, выяснится, что предоставленные Олегом данные были полной, беспросветной и очень качественно сработанной фальшивкой. Дезой. Иначе зачем бы служба внешней разведки Союза вообще затевала бы эту комбинацию? Введение потенциального противника в заблуждение в ключевой сфере интересов, многолетнее внедрение и контролируемый вброс. А правильно поданная дезинформация может со временем превратиться….

Да во что угодно может превратиться, — сказал он себе. — Решительно во что угодно.

В мире стояла ночь — тяжко, непоколебимо. Но в мире будет и день. И когда этот день придет, и победа окончательно, бесповоротно утвердится на нужной стороне, Олег, наверное, не сможет смотреть на себя в зеркало. Но пока вокруг было темно, и значит, его знания и опыт спящего агента военной контрразведки еще могли пригодиться.

Он шел со злой улыбкой по пустым улицам веселого города Амстердам, и в глазах было самую чуточку солоно, а в ушах все так же свистал холодный ветер.

Проходя таможенный контроль, Максим не удержался от искушения и начал прокручивать в голове очередной сценарий. Обычно в Союзе он старательно избегал подобных жанровых сценок: здесь все свои, он такой же член разумно и справедливо устроенного общества, и мыслить нужно по — домашнему. Иначе недалеко до срыва. Но очередь двигалась медленно, погранцы придирчиво досматривали пассажиров любого африканского рейса, и Максим не устоял. К тому же надо постепенно переключаться на выездной менталитет.

Итак, задачей пусть будет прорыв с угоном самолёта. Два пограничника с ОЦ-58, один ствол в варианте штурмового автомата, второй — автоматно-гранатомётный комплекс. Таможенник на рентгеновском детекторе досмотра. Кинолог с крупной дворнягой, в недалёких предках которой явно затесался доберман. Нет, ну это уже лишнее: на вылете из Союза в Африку ни наркоту, ни оружие не таскают. Вот из Африки в Союз — дело другое, каждую неделю из Шереметьева уходит спецрейс на полигон для утилизации таких сувениров. Ну да местным виднее, какие силы и куда отряжать. Может, у них месячник повышения бдительности. Так, эти двое с пистолетами в наглухо застёгнутых кобурах, наверняка в тир ходят только на переаттестации. Но вот собака — это серьёзно. Ну и девочка с короткой стрижкой на паспортном контроле, эта вообще без оружия.

Итак, что мы имеем? Юбилейный рубль в кармане. Короткий, абсолютно незаметный рывок кистью, и монета летит в глаз толстой африканке в невероятном платье попугайной расцветки. Тётка орёт, все поворачиваются к ней. Прыжок через ленту багажного транспортёра. Ох, неправильно стоите, служивые: близко, слишком близко друг к другу! А как же устав?.. Обоих прямым в гортань, одновременно. Кинолог тоже хорош, ну кто же поводок на руку наматывает? Это даст время вооружиться, причём гранатомётом. Две короткие очереди: по собаке и человеку. Потом таможенника, обязательно в голову: нужна хорошая паника среди гражданских, а значит, как можно больше крови. Девочку за стойкой лучше не игнорировать, а вырубить. Она же будет и заложницей. Они в Шарике проходят хорошее обучение, с моделированием кризисных ситуаций и психологическими тренингами. По крайней мере, потом девочка поведёт себя грамотно, без нервных срывов и непредсказуемых выходок. Так, шаг следующий: дымовая граната, а лучше две. Противопожарный комплекс врубает порошковые установки пожаротушения и открывает все двери для эвакуации. Девочку на спину — и прорываться сквозь едкое облако на стоянку багажных мобилей. Вот, пожалуй, и всё. Задачка для курсанта.

Максим поставил чемодан на ленту транспортёра, шагнул к стойке и улыбнулся девушке в голубой форменной блузке:

— Добрый день. Просто прекрасный, как раз для подвигов и приключений.

Девочка улыбнулась в ответ и взяла открытый паспорт.

— Ну, в Африке вы легко найдёте и подвиги, и приключения! Цель вашей поездки в Эфиопию? Геологоразведка?

И с уважением оглядела его сухощавую фигуру.

— Аудиторская проверка, — Максим виновато пожал плечами. — У нас с эфиопами совместное предприятие…

Таможенница разочарованно подняла бровки. Жилистый геолог оказался тощим бухгалтером. Улыбка потеряла искренность и увяла до параметров дежурной.

3 Счастливого пути, товарищ… — взгляд в паспорт: — Пятаков… Следующий, пожалуйста!

…Он родился и вырос в хорошей, дружной интеллигентной семье. Отец был инженером-пусконаладчиком роботизированных сборочных линий, мама проектировала промышленные энергетические сети. Советский Союз входил на мировой рынок высокоточного машиностроения с медленной неотвратимостью атомного ледокола, проламывая сопротивление китайских государственных концернов и западных транснациональных корпораций. Строились новые заводы, и грамотных специалистов отрывали с руками. Их семья редко жила на одном месте дольше трёх лет: комиссия принимала очередной объект, под бравурные марши разрезалась красная ленточка, а они снова паковали чемоданы.

Индустриальные центры тогда, в сороковые годы, вырастали в некотором отдалении от больших городов с их ежедневными транспортными спазмами и муравейниками спальных районов, где на четыре шестнадцатиэтажных дома приходились одна клумба и два тополя. Рядом со стройкой за пару месяцев вырастал небольшой городок из купольных домов, извилистые дороги прокладывались прямо через рощи и перелески, шершавые монолитные блоки вторичного пластика ложились на грунт безо всяких дорогостоящих насыпей. Строителей в городке сменяли наладчики, потом в эти же дома заселялся постоянный персонал нового завода. Быстрые в постройке, удобные для жилья, экологически безупречные городки были абсолютно однотипны и безлики. Поначалу Максим особо и не осознавал перемен при очередном переезде: такие же дома, такая же типовая квартира, только лето чуть теплее или холоднее, да под окном раньше росла берёза, а теперь ёлка.

Кочевая жизнь накладывает свой отпечаток на характер, а особенно на характер ребёнка. Когда не успеваешь сдружиться как следует с одними соседями, а уже приходится знакомиться с другими, волей-неволей становишься открытым и общительным. Или наоборот, замыкаешься в своём мирке, потому что нет смысла заводить близких друзей на пару лет. Потом больнее расставаться. Максим выбрал второе.

Он очень рано начал читать: много, запоем. К десяти годам добрался до классики мировой приключенческой литературы: Джек Лондон, Сабатини, Буссенар грузились в его напульсный планшет полными собраниями сочинений. Младшая сестра Катька целыми днями пропадала на улице с соседскими девчонками, загнать её домой было настоящей проблемой, а он предпочитал диван и тусклый свет напульсника. Мальчишка жил в своём мире, где блистали узкие хищные клинки, пороховой дым жёг ноздри, а в лазурное небо поднимались многоярусные белоснежные громады парусов. Там он был самым смелым, благородным и сильным, его до дрожи боялись враги и боготворили прекрасные девушки. Родители начали бить тревогу.

…Самолёт набрал плановую полётную высоту в тридцать километров. В салоне было тихо и прохладно. Большинство пассажиров составляли молодые эфиопы, не по годам серьёзные. Советский Союз традиционно давал качественное высшее образование за относительно небольшие деньги, и состоятельные африканцы предпочитали отправлять своих детей на учёбу именно туда. Через пять-шесть лет они возвращались с дипломами врачей или инженеров, что сразу включало их в списки местной элиты. В бедных странах Чёрного континента хорошо знали цену диплому, и любой квалифицированный специалист сразу становился уважаемым человеком просто потому, что этот диплом имел. Молодые ребята, летящие домой на каникулы, заранее тренировали значительное выражение физиономий. Немногочисленные русские специалисты на их фоне выглядели развязными отморозками. Чернокожие поголовно читали, европейцы рубились в игрушки или смотрели кино на напульсниках. Сосед Максима, вполне взрослый дядька лет сорока, разбрызгивал в кровавые лоскуты каких-то инфернальных монстров, ёрзая от азарта. Максим усмехнулся про себя. В своё время ему удалось избежать ухода в виртуальный мир. Но какой ценой!..