Сообщения о бедственном состоянии деревни в почте Сталина в конце 1952 г. соседствовали с красноречивыми письмами о пустых полках городских магазинов. В начале ноября Сталин обратил внимание на письмо секретаря партбюро железнодорожной станции в Рязанской области В. Ф. Дейкиной. В нем говорилось:

Несмотря на критический характер, политически это был вполне «правильный» сигнал. Дейкина боролась с недостатками и злоупотреблениями местных руководителей, которые не умеют «планировать потребности». Вопрос о коренных причинах отсутствия продовольствия не ставился. Сталину такой подход явно импонировал. В Рязанскую область был отправлен недавно назначенный секретарь ЦК КПСС А. Б. Аристов, отвечавший за работу местных партийных организаций. 17 ноября 1952 г. Сталин собрал в своем кабинете секретарей ЦК КПСС. Как свидетельствовал несколько лет спустя Аристов, Сталин потребовал у него отчет о проверке. Аристов доложил, что в Рязани уже давно не хватает хлеба, масла и других продуктов. Сталин разозлился и приказал снять с должности секретаря Рязанского обкома партии. Аристов и другие присутствовавшие заступились за рязанских руководителей. Сталину объяснили, что аналогичное положение наблюдается и в других регионах, в том числе на плодородной Украине[874].

В результате обсуждения Рязанской области выделили продовольствие из государственных запасов. Однако такие меры, конечно, ничего не решали. Перед руководством страны в очередной раз встал вопрос о спасении сельского хозяйства в целом. Под давлением обстоятельств Сталин согласился рассмотреть предложения о повышении цен, по которым государство изымало у колхозов продукцию животноводства. Это был ключевой вопрос взаимоотношений с крестьянством. Чрезвычайно низкие закупочные цены лишь слегка маскировали фактически безвозмездные реквизиции. Убыточное сельскохозяйственное производство не имело стимулов для развития.

Для подготовки проекта постановления об изменении закупочных цен в декабре 1952 г. была создана комиссия во главе с Хрущевым[875]. Комиссия работала несколько недель, однако в конечном счете столкнулась с недовольством Сталина. Вождь с большим подозрением реагировал на попытки изменений существующей системы выкачивания ресурсов из деревни. К изумлению соратников, согласившись на повышение заготовительных цен в животноводстве, Сталин предложил существенно увеличить налоги на крестьянские хозяйства. Рассуждения Сталина по этому поводу запомнил Микоян: «Крестьянин что? Сдаст лишнюю курицу – и все»[876]. Искушенные в политических маневрах Хрущев и другие члены советского руководства, входившие в комиссию, выбрали самую безопасную, хотя и непродуктивную тактику действий. Они тянули время. Отведя от себя гнев Сталина, советские лидеры дождались его смерти. Только после этого назревшие реформы в сельском хозяйстве были проведены немедленно, причем в масштабах, превосходящих первоначальные планы. Наследники Сталина не только повысили заготовительные цены, но снизили налоги на крестьян. Хотя коренные пороки колхозной системы сохранились, принятые меры дали хороший эффект. Впервые за долгие десятилетия крестьянство вздохнуло чуть свободнее. Наметился рост сельскохозяйственной продукции.

Ослабление нажима на деревню неизбежно сопровождалось сокращением непомерной программы капитального строительства. Уже 10 марта 1953 г., через несколько дней после смерти Сталина, председатель Госплана СССР представил новому главе советского правительства Маленкову справку о крупных стройках, «сроки окончания которых затянулись»[877]. В документе говорилось, что он был представлен Маленкову по его указанию. Эта бюрократическая формула означала, что члены высшего руководства сразу же после смерти Сталина сами инициировали те меры, необходимость которых осознавали еще при жизни вождя. О том, что власти готовы к серьезным реформам, свидетельствовала быстрая ликвидация многих амбициозных сталинских строек, прежде всего гидротехнических. Уменьшались инвестиции на военные цели[878]. Освободившиеся средства позволяли постепенно бороться с острым кризисом в сельском хозяйстве и социальной сфере. Начался постепенный демонтаж сталинской модели индустриализации, проводимой за счет поддержания низкого уровня жизни народа и превращения деревни во внутреннюю колонию.

Спасительные решения принимались и воплощались в жизнь с небывалой быстротой, в считаные недели и месяцы после смерти Сталина. Консервативные и охранительные предпочтения диктатора уже не мешали назревшим нововведениям.

К концу жизни Сталин, несомненно, находился на вершине своей власти. Она была неприступной и не встречала никаких видимых вызовов. Однако сам Сталин так не думал. Как все диктаторы, он не прекращал борьбу за власть и не верил в покорность подданных. Методы этой борьбы были универсальны и просты. Уничтожение любых потенциальных угроз в собственном окружении, неослабный присмотр за органами госбезопасности, поощрение соперничества и взаимного контроля различных структур аппарата, мобилизация общества против внешних и внутренних врагов.

После уничтожения «ленинградцев» Сталин целенаправленно конструировал новый баланс сил в Политбюро, уравновешивая возросшее влияние Маленкова и Берии. В 1949 г. Сталин перевел из Украины в Москву и назначил руководителем столичной партийной организации и секретарем ЦК партии Хрущева. Затем начал активно выдвигать на ведущие роли Булганина, который верно служил вождю на посту военного министра. В апреле 1950 г. Булганин был назначен первым заместителем председателя Совета министров СССР и благодаря этому на некоторое время получил право привилегированного доступа к вождю. Вскоре, однако, Сталин разочаровался в своем выдвиженце и отнял у Булганина его полномочия. Произошло это без особого скандала. Булганин остался в руководящей группе. В окружении Сталина установилось сравнительно недолгое равновесие между ключевыми членами Политбюро. Однако это было затишье перед бурей.

Сталин чувствовал себя все хуже, и это подстегнуло новую волну политических чисток. Не допускавший и мысли об облегчении бремени своих полномочий и включении механизма постепенной передачи власти наследникам, слабеющий вождь с завидной энергией консолидировал свое единодержавие. Убывание сил Сталин компенсировал агрессивностью. Ожесточенные удары наносились по самым уязвимым точкам властной иерархии. Первой среди них являлись органы тайной полиции, руководство которыми Сталин ни на минуту не выпускал из рук. Очередная волна арестов в Министерстве государственной безопасности положила начало последней битве Сталина за незыблемость диктатуры. В июле 1951 г., воспользовавшись, как обычно, надуманными обвинениями и доносами, Сталин приказал арестовать своего недавнего любимца, министра госбезопасности B. С. Абакумова, а затем назначил на его пост партийного функционера C. Д. Игнатьева. Арест министра, как и следовало ожидать, открыл дорогу массовым чисткам в МГБ, которыми руководил лично Сталин.