Что знал Сталин об этих проблемах, о реальной жизни «своего» народа? Лидер албанских коммунистов Э. Ходжа, посетивший Москву в 1947 г., запомнил такие слова Сталина: «Чтобы уметь руководить, надо знать массу, а чтобы знать ее, надо идти в массу»[946]. Однако сам Сталин вряд ли следовал этому принципу. В массы он не ходил. После известной поездки в Сибирь в 1928 г., во время которой, впрочем, Сталин заседал преимущественно с местными функционерами, он практически не выезжал «в народ». Официальные встречи с «представителями трудящихся» были тщательно подготовленными пропагандистскими спектаклями. Случалось, что склонный к театральным эффектам Сталин в лучшие моменты своего правления неожиданно появлялся на людях. Однако и такие случайные встречи и импровизации неизбежно приобретали форму «явления вождя народу».

В сентябре 1935 г. Сталин в компании других руководителей страны путешествовал по окрестностям Сочи. Здесь они столкнулись с небольшими группами отдыхающих. По инициативе Сталина состоялось своеобразное «братание». Яркое описание этой сцены оставил один из курортников:

Очевидно, что подобные выходы в реальную жизнь мало что давали для понимания народа. Сталин не имел возможности видеть, в каких условиях жили советские люди, что и где они покупали, где лечились и учились. Его знания о существовании «масс» были преимущественно кабинетными. До сих пор известны два главных источника, из которых Сталин мог черпать свои знания о повседневности: сводки госбезопасности о положении в стране и массовых настроениях, а также письма и жалобы рядовых граждан, в значительном количестве поступавшие во все властные структуры, в том числе на имя вождя.

Насколько позволяют судить архивные материалы, информационные сводки госбезопасности получили особенно широкое распространение в 1920-е – 1930-е годы. Эти документы содержали достаточно откровенную информацию о положении в стране, хотя информацию, поданную с точки зрения чекистских органов, видевших в кризисах и нараставших трудностях преимущественно, хотя и не исключительно, происки врагов. Информационные сводки подразделялись на многочисленные виды. Одни из них содержали общие обзоры социально-политических процессов, другие были посвящены более конкретным вопросам хозяйственной или политической жизни. Очевидным недостатком этих документов была их объемность. Для чтения многостраничных трактатов лидерам страны, на имя которых направлялись сводки, требовалось потратить немало времени. Некоторое количество информационных сводок госбезопасности за довоенный период было опубликовано историками в последнее время[948]. Однако публикации произведены по копиям, сохранившимся в архивах органов госбезопасности. В личном архиве Сталина этот вид источников отсутствует. Неизвестно также, сохранились ли они и в каком виде и объеме в архиве Политбюро, в нынешнем Архиве Президента России. Это не позволяет понять, в какой мере советские лидеры, и прежде всего Сталин, пользовались информационными материалами спецслужб. Пока есть основания предполагать, что в незначительной.

Гораздо больше информации мы имеем о работе Сталина с письмами советских граждан. Жалобы, просьбы, заявления по самым разным поводам и в разные инстанции писало без преувеличения большинство страны. Это была обычная повседневная практика, в значительной мере поощряемая самими властями. В советской системе письма во власть были одним из немногих способов решить элементарные житейские проблемы. Государство владело практически всеми рабочими местами. Только через государство можно было получить или построить жилье. В государственных магазинах приобреталась значительная часть необходимых для жизни товаров. Только в государственных больницах лечили или отказывали в лечебной помощи. Государство устанавливало немногочисленные категории лиц, которые получали пенсии и различные пособия, а также определяло размеры этих выплат. При отсутствии реальной судебной системы советские люди решали все конфликты и споры через чиновников. Огромный бюрократический аппарат и его злоупотребления вызывали многочисленные жалобы на чиновников вышестоящим чиновникам. Аресты, депортации, заключения в лагеря и расстрелы порождали миллионы просьб и жалоб о смягчении участи. Писали сами арестованные, их родственники, реже, но все же писали различные поручители, осмеливавшиеся защищать своих знакомых и коллег. Это «правдоискательство» в целом не преследовалось государством, так как создавало иллюзию непричастности высшего руководства к произволу.

Особо поощрялись многочисленные «сигналы» о злоупотреблениях и «вражеской деятельности». Сам Сталин испытывал к доносам и доносчикам заметное расположение и неоднократно демонстрировал это публично. Целый абзац широко известной речи на февральском пленуме 1937 г. Сталин посвятил печально знаменитой доносчице из Киева П. Т. Николаенко. «Николаенко – это рядовой член партии, – говорил Сталин. – Она – обыкновенный «маленький человек». Целый год она подавала сигналы о неблагополучии в партийной организации в Киеве, разоблачала семейственность, мещанско-обывательский подход к работникам […] засилье троцкистских вредителей. От нее отмахивались, как от назойливой мухи […] Только вмешательство Центрального Комитета партии помогло распутать этот запутанный узел […] Как видите, простые люди оказываются иногда куда ближе к истине, чем некоторые высокие учреждения»[949]. В последние месяцы жизни Сталина на щит была поднята еще одна «героиня из народа», врач Л. Ф. Тимашук, сигналы которой послужили поводом для организации «дела врачей».

Используя особую заинтересованность режима в «разоблачениях» и почти полную безнаказанность клеветы, многие советские граждане активно использовали доносы как один из немногих способов манипулирования государством. При помощи доносов сводили счеты, выселяли из коммунальных квартир соседей, устраняли конкурентов на службе и т. д. Не следует также забывать, что для бесправных и обездоленных «низов» доносы были практически единственным способом мести всесильным чиновникам. Само государство толкало людей на то, чтобы использовать в борьбе за свои права постыдные методы.

Помимо жалоб о злоупотреблениях, значительное количество писем имели, так сказать, «позитивный» характер. Архивы буквально переполнены письмами-инициативами. Они касались реорганизаций государственных органов, проведения тех или иных социально-экономических преобразований, переименования городов, введения новых праздников и церемоний, исправления «ошибок» в прессе и многого другого. Такие письма были способом реализации социальной активности в узких рамках советской дозволенности. Не исключен определенный корыстный интерес авторов инициатив – выдвинуться, попасть в поле зрения высоких начальников.