— У меня нет слов, — сказала я, оглядываясь по сторонам.

Маркиз улыбнулся.

— Обычно вы за словом в карман не лезете.

Я сделала вид, что обиделась.

— Знаю, знаю. Незамужним девушкам полагается быть покорными и скромными, больше слушать и меньше говорить. Какая досада, что я — совсем не такая. Вы это хотели сказать?

— Какая досада, что вы — не покорная и скромная, или что вы более не девственница?

Я склонила голову к плечу.

— Вам не кажется, что вы задаете неподобающие вопросы?

— Почему бы вам не называть меня Людовик?

Я внутренне содрогнулась. Нет, я не смогу заставить себя называть его так. Людовиком звали короля, и мне казалось, что это имя несет в себе тень зловещей угрозы.

— Это чересчур уж фамильярно, вы не находите? Мы с вами знакомы всего несколько дней.

— А у меня такое ощущение, что намного дольше.

Я подавила улыбку.

— Это — комплимент или оскорбление?

— Что вы, конечно же, комплимент.

— Быть может, вы сумеете выразить это изящнее? — предложила я.

— Прошу прощения. В следующий раз я приложу все усилия.

— Сподобитесь на рондо[155] в честь моих глаз?

— Я даже не знаю, что такое «рондо». Полагаю, это какая-то разновидность стихотворения?

— Ах вы, невежа. Это стихотворение в пятнадцать строф с двухстрочной рифмой. Кроме того, слово «глаза» очень легко рифмуется. Например, «гроза» или «небеса»…

— Как насчет «слеза»?

— Или «бирюза»? — быстро парировала я.

— Быть может, «стрекоза»?

— Видите, у вас получается очень недурно. Так что во время нашей следующей встречи я совершенно определенно рассчитываю услышать рондо о своих глазах.

Я позволила ему отодвинуть от стола кресло для меня. Маркиз вынул бутылку шампанского из серебряного ведерка со льдом и ловко откупорил ее. Я удивленно приподняла брови.

— Слуг не будет?

— Я решил, что нынче вечером буду прислуживать вам сам.

— Очень необычно, — заметила я. — А готовить вы тоже умеете?

— Это было бы чересчур уж необычно. Мне бы не хотелось причинить вред вашему здоровью.

— Восхитительно, — сказала я, осторожно пробуя суп из устриц.

— У меня очень хороший повар, — похвастался он.

Я вспомнила историю о его кузене, Великом Конде, и его поваре. Однажды короля пригласили в Шантильи, загородное имение Конде. Когда рыба не прибыла вовремя, повар зарезался разделочным ножом. Его тело обнаружил лакей, прибежавший сообщить, что рыбу все-таки доставили.

Меня охватил легкий озноб, и маркиз тут же поднялся со своего кресла и подал мне шаль, накинув ее на плечи. Большими пальцами он словно бы невзначай провел мне по ключицам, и я вновь вздрогнула. Он плотнее подоткнул шаль, укутав мне горло.

— Вы подумали обо всем, — заметила я.

— Еще шампанского?

За супом из устриц последовала confi de canard,[156] поданная с салатом из груш и грецких орехов.

— Я знаю, что вы, гасконцы, любите уток, — заявил маркиз.

— В Гаскони больше уток, нежели людей, — с деланным сожалением заметила я.

Маркиз подлил мне игристого вина, после чего убрал со стола, попросту свалив грязную посуду в корзину для пикника. Затем он откуда-то извлек большое блюдо, доверху наполненное клубникой со сливками, и две ложки с длинными ручками. Поначалу я скромно брала ягодки с самого края, но уже скоро, смеясь, сражалась с ним за оставшуюся последнюю клубничку, отталкивая его ложку в сторону.

— Ну вот, теперь можно и поиграть, — сказал маркиз.

Я с любопытством уставилась на него. Он рассмеялся и выложил на стол колоду карт.

— В пикет, я имею в виду. Хотя меня можно и переубедить…

— Пусть будет пикет.

Он снял[157] колоду и быстро перетасовал ее.

— Вы уверяете, что вам везет в картах и не везет в любви. Хотите, чтобы все было по-другому? Предлагаю вам поставить ваш счастливый талисман против духов, от запаха которых мужчины будут штабелями валиться к вашим ногам, изнывая от любви.

Я была заинтригована.

— И как вы намерены доказать их действенность?

— Я готов предложить себя в качестве испытуемого.

Я рассмеялась.

— Сначала я хотела бы понюхать ваши духи.

Он показал мне красивый хрустальный флакон со стеклянной пробкой.

— Дайте мне свое запястье.

Я послушно протянула ему руку. Он вытащил пробку из флакона и медленно провел ею по коже моего запястья.

— Они сделаны специального для Шарлотты-Розы из масла роз, редкого жасмина, базилика, бузины и других цветов, названий которых я не запомнил. Духи очень дорогие.

— И аромат у них просто божественный. — Я поднесла запястье к носу и осторожно понюхала.

— А теперь вы должны снять свой счастливый талисман. Играем честно, идет? Если я выиграю, то получу не только ваш талисман, но и поцелуй, в котором вы отказываете мне вот уже неделю.

Сердце мое учащенно забилось. Я вдруг ощутила легкое головокружение. Медленно опустив пальцы в вырез платья, я извлекла оттуда атласный мешочек и с коротким смешком бросила его на стол. Маркиз поставил флакончик рядом с ним и ловко сдал карты.

Я была намерена не дать ему выиграть слишком легко, но, к своему удивлению, обнаружила, что сражаюсь изо всех сил просто за то, чтобы остаться в игре. Маркиз играл чрезвычайно сосредоточенно, первым делом сняв парик и отшвырнув его на диванчик.

— Без него мне легче думается, — пояснил он. Его собственные волосы оказались темными и очень коротко подстриженными. Еще через некоторое время он ослабил узел своего галстука. — Сдавливает кровеносные сосуды, питающие мозг, — изрек он в свое оправдание.

— Вам нужно попробовать походить в корсете, — сказала я.

— Я с радостью развяжу ваш, — с готовностью предложил он.

— Довольно, — прервала я его и кивнула карты на стол. — Вернемся к игре.

К моему удивлению, он легко выиграл первую партию.

— Вам следует почаще снимать парик перед игрой, — заметила я.

— Боюсь, король прогонит меня с глаз долой. На прошлой неделе ему чрезвычайно не понравился мой камзол. Он смотрел на меня весь вечер, а после прислал лакея, чтобы передать мне, что я должен больше никогда не надевать его вновь.

— Недостаточно кружев? — поинтересовалась я.

— Их не было вообще.

— Вам следует помнить, что король зарабатывает кучу денег на налогах на кружева.

— Они дьявольски неудобны. Терпеть не могу, как они постоянно закрывают мне руки.

— Украсьте ими свой галстук.

Он недовольно скривился.

— Вы так думаете? Пожалуй, я так и сделаю. Ну что, сыграем еще раз? Если я выиграю и эту партию, то поцелуй за вами. Должен признаться, я с нетерпением жду этого.

— Не будьте столь самоуверенны. Я тоже хочу выиграть ваши духи. Мысль о том, что мужчины будут падать к моим ногам, пришлась мне по душе.

— Для этого вам не нужны духи, Шарлотта-Роза.

— О, как мило. Хорошо сказано. Полагаю, теперь и сочинить рондо не составит для вас большого труда.

— Духи вам и впрямь не нужны, а вот мне поцелуй просто необходим. У вас самый очаровательный ротик, какой я когда-либо видел.

— В самом деле? Полагаю, он всегда пребывает в действии.

— М-м, — пробормотал он, уставившись на мои губы.

Я залпом допила остатки шампанского, отчасти для того, чтобы скрыть их от его взгляда. Еще никто и никогда не называл мой рот очаровательным. Чересчур большим, чересчур смелым, чересчур полногубым, чересчур алым, чересчур громогласным, чересчур язвительным и чересчур разговорчивым — это да! Но очаровательным — никогда.

Маркиз умело снял и перетасовал колоду, раздал карты и улыбаясь наполнил наши кубки арманьяком. Я машинально сделала большой глоток, не отрывая взгляда от своих карт.

— Вы меня заинтриговали, мадемуазель. Вы ездите верхом, как мужчина, вы пьете, как мужчина, и в карты вы играете, как мужчина. Сдается мне, вам просто неведом страх.