— Санкция нужна… — начал старший лейтенант юстиции Пожарский.

— Да будет, — отмахнулся Севостьянов. — Но надо сделать всё красиво — если это по-настоящему крупная рыбка, то в следующем году, как возьмём его за жопу, можно будет начинать сверлить отверстия в погонах.

*20 февраля 2020 года, г. Санкт-Петербург, Почтамтская улица, квартира Павла*

Павел обеспокоенно слонялся по своей новой квартире и нервно курил соль из пипетки.

— Да чё ты такой серьёзный? — спросила Полина, его новая тёлка.

— Отъебись, а? — попросил её Павел. — Не до тебя сейчас!

Тимура посадили, как ему стало известно от Алины. Дали пожизненное.

«А я ведь говорил ему!» — Бродский выскочил на балкон и подкурил сигарету. — «Это всё малолетки блядские…»

Если бы он смотрел телевизор, возможно, узнал бы обо всём гораздо раньше, но ему было не до этого — он занятой человек.

Анна уехала в Рим, после чего разорвала с ним общение: с глаз долой — из сердца вон.

«Наверное, сразу начала встречаться с каким-нибудь итальяшкой», — подумал недовольный Павел. — «Да и хуй с ней».

У него теперь Полина — первая постоянная тёлка после Анны. До этого он снимал тёлок в клубах и заказывал шлюх на дом, но это быстро наскучило. Ему захотелось какой-то стабильности…

И вот, после того, как он прикупил себе новую квартиру, трёхкомнатные апартаменты с видом на Исаакиевский собор, ему попалась в одном из близлежащих баров Полина. Она ветреная и солевая — долбит альфу и мефедрон, согласная на всё.

«В отличие от…» — подумал Павел.

Сейчас они, де-факто, заперты с ней в одной квартире — на улице карантин, никуда нельзя, поэтому приходится сидеть, курить соль, нюхать меф, а также потрахивать Полину.

Павлу однажды стало настолько скучно, что он даже поиграл полчаса в «Доту 2». Но действо это показалось ему чрезмерно тошнотным, поэтому он бросил и больше к «Доте» не возвращался. Теперь ему непонятно, что он раньше находил в этой игре.

На бизнесе это тоже сказалось, причём радикальным образом — курам стало тяжело ронять закладки, складмэнам тяжело поднимать мастер-клады, а перевозчикам доставлять грузы. Но желающих поработать от этого меньше не становилось — сейчас все сидят по домам, денег нет, а кушать хочется.

Более того, несмотря на то, что менты начали чаще ловить кур, все вакансии закрыты и даже есть очередь из соискателей. Его шоп просто не может вобрать в себя возросшее предложение на «рынке труда».

— У нас нормально ещё соли? — спросила Полина.

— Умоляю, ебало завали, пожалуйста! — взмолился Павел. — Не до тебя сейчас! И есть ещё солей — на пару дней хватит! На!

Он швырнул ей зип-лок с остатками соли.

— А-а-а, окей, — улыбнулась девушка и поймала пакетик.

— И приготовься, — сказал ей Павел. — Жопу лубрикантом намажь.

— Хорошо, — кивнула Полина без особого восторга.

Она относится к той категории солевых дур, которые легко променяют свои гордость, самоуважение, моральные ценности и прочее, на пакетик с альфой.

Ей вполне нормально, когда уставший Павел приезжает домой и без всяких сантиментов вставляет ей в рот или в жопу — она на такое согласна, потому что она знает, что у него с собой соль или меф.

Никакого самоуважения, гордости, чувства собственного достоинства — она это в себе уже давно прикончила и, в чём-то, ушла в этом гораздо дальше, чем НикВик или Гоша.

А сам Павел от их взаимоотношений получал странное ощущение полноты власти. Подсознательно он воспринимал Полину как разумную вещь, принадлежащую ему безраздельно.

«Блядь, цветы — это пиздец…» — вспомнил он о своём прикрытии.

Из-за карантина продажи цветов упали до нуля, поэтому он с них ничего не имеет — у него сотрудники тоже по домам сидят и ноют от скуки. Зато обе его аптеки считаются жизненно необходимыми заведениями, поэтому приносят реальный доход. А ещё эти аптеки оказались великолепным прикрытием лично для него — как владельцу, ему выдали бумагу-«вездеход», благодаря которой он может смело ездить за закладками.

Он ездит по городу, поднимает закладки, когда надо, а иногда заезжает к Алине, снимающей квартиру на Васильевском, подальше от своих родителей.

На почве «общей беды», то есть, посадки Тимура, они снова сблизились. Павел начал привозить ей меф, а потом, в один из дней, они понюхали его совместно, после чего Алина ему ненавязчиво дала.

Теперь, когда у него возникает желание «левака», хотя это некорректное слово, если вспомнить, что у него с Полиной, он едет к Алине и остаётся у неё на ночь.

В целом, ситуация с карантином паршивая, но Павел считал, что жить можно — работа продолжается.

*17 марта 2020 года, г. Санкт-Петербург, Почтамтская улица, квартира Павла*

— … я вас не подведу', — дописал Павел, после чего снюхал дорожку с левой ягодицы Полины.

Его повысили — теперь он координатор федерального уровня. По сути, выше него в России только владельцы самого наркошопа.

Организатор сразу написал оклад — 50 000 долларов США в месяц, но это ерунда, если сравнивать с тем, что идёт в качестве бонуса — у него теперь есть «кормовые» кураторы, от которых ему падает процент.

Он и сам был когда-то таким же, просто даже в душе не подозревал, что кто-то имеет вполне конкретный процент от приносимого им дохода.

Поднявшись на ступеньку выше, он увидел всю систему — кураторы работают, их доход дробится на части, распределяемые между владельцами, а оставшиеся крошки делят между «топ-менеджментом», в состав которого и вошёл Бродский.

Ежемесячно должно выходить не меньше 30–40 тысяч долларов добавки.

Теперь он куратор над кураторами, а также логист всея логистики — грузы исчисляются сотнями килограмм, а офферы сотнями тысяч баксов, но ему уже всё равно. Для него это просто цифры.

Также он понял, что его личность для организатора секретом не является — среди должностных инструкций он получил, в числе дел прочих кураторов, собственное личное дело. То есть, вся эта анонимность — это фикция. Всё они прекрасно знают о кураторах и прочих…

— Алло, — ответил он на личный телефон и, на всякий случай, оттолкнул сосущую у него Полину.

— Сынок, привет, — услышал он голос отца. — Как дела?

— Нормально, — ответил Павел. — Что-то случилось?

— А ты занят? — обеспокоился отец.

— Ну, я на работе… — произнёс Павел. — Но говорить могу.

— Есть разговор один — когда сможешь приехать? — спросил отец. — Или самому к тебе приехать?

— Кафе «Треугольник» знаешь? — уточнил Павел. — Я там буду через полчаса.

— Хорошо, увидимся, — ответил отец.

Вероятно, опять что-то с бизнесом, хотя Павел даже предположить не мог, как карантин мог повлиять на отцовский бизнес. Материалы, конечно, подорожали, но не критично, а ещё люди не перестали от всего этого покупать квартиры.

Пришлось оставить Полину в квартире, с 5-граммовым зип-локом соли. Последнее гарантировало, что она точно никуда не денется…

— Так что случилось? — спросил Павел, после того, как они с отцом обнялись и сели за стол в кафе.

— У нас проблема, — начал отец. — Я хочу расширять бизнес, но не хочу брать с собой коллег. На данный момент у меня есть двести тысяч долларов, но не хватает ещё пятисот, чтобы точно хватило на новый объект.

— М-хм, — хмыкнул Павел.

— А у тебя же бизнес… — начал отец. — Мой бизнес не одобрят — я и так в кредите, а вот твой — вполне. Можешь взять для меня кредит?

— Кредитнуться на пятьсот штук баксов? — уточнил Павел.

— Ну, да, — кивнул отец.

— А зачем кредитоваться? — усмехнулся Павел.

— Иначе бизнес не расш… — начал отец, но затем понял. — А-а-а… Но откуда?

— Да я деньги не трачу — мне много на жизнь не нужно, — объяснил Павел. — Уходит пара штук баксов в месяц на все хотелки, а остальное я в сейфе храню.