Плотоядно ощерившись, медведь замахнулся топором, придавая оружию столько энергии, что оно вспыхнуло белым…

И тут Эш вдруг увидел, как его движения становятся все более плавными, будто в состоянии терпения ворона.

Но это было что-то другое. Что-то новое, открывшееся Эшу после увеличения стигмы.

И вместо привычного уклонения он просто шагнул назад — и оказался вдруг значительно дальше от своего противника.

«Мерцание ворона, — пояснил Эшу на ухо хриплый голос. — Одна из моих высших способностей. А теперь просто убей его…»

Медведь наносил удар за ударом, пытаясь прижать противника к большому серому валуну у дороги, с которого начиналась длинная цепь похожих камней. Он ревел, наполненное силой оружие сверкало.

А Эш просто мерцал. Он делал лишь один шаг — и мгновенно оказывался на расстоянии минимум пяти шагов.

Когда прямо за его спиной оказался серый камень размером с небольшой дом Медведь с победоносным ревом занес свой топор…

Эш отступил в самый последний момент. Топор с оглушительным грохотом вонзился прямо в камень, как в дерево. От зажатого в тиски оружия вверх и вниз с треском побежала трещина.

А молодой ворон, подскочив почти вплотную к медведю, погрузил ему в спину сразу две когтистые руки. Наполненные энергией духа когти вошли в плоть, как в желе. Рывок — и Эш вырвал из спины дингира кусок окровавленного позвоночника.

Медведь взревел. Выпустив оружие из рук, он все еще пытался удержаться на ногах, цепляясь за поросший желтым лишайником шершавый камень, оставляя кровавые полосы от сорванных ногтей, пока не рухнул Эшу под ноги.

— Вот я и взошел на еще одну ступень, — сказал молодой ворон, склонившись над поверженным врагом. Липкой и алой ладонью Эш коснулся медвежьей стигмы у него на плече.

Глаза побежденного дингира померкли.

Энергия умирающего быстро наполняла Эша, но в этот раз в силе побежденного врага почему-то не было ничего опьяняющего. Просто — сила…

И тут до него донесся вскрик Шеды.

Резко выпрямившись, Эш обернулся.

Мерин Шеды с хрипением бился на земле, роняя белую пену с губ. А из его бока, разрывая шкуру, выбирались новорожденные наездники.

Твою ж акаду, в пылу битвы он совсем забыл о втором дингире!..

Повернувшись к вересковым зарослям, парень собрал всю свою ярость и выплеснул ее из себя.

Он ожидал большой всплеск пламени. Но на деле получилось нечто совсем иное.

Огненная стена с гудением полыхнула по вереску. Зеленые побеги зашипели, чернея и съеживаясь на глазах.

Эш сам отшатнулся, глядя на то, как огонь медленно угасает по краям большой черной проплешины.

Столько пламени он не ожидал!

И тут парень заметил в середине выжженного пятна что-то странное, похожее на кусок почерневшего дерева. Вот только над ним едва различимо проступало свечение, как над живым человеком, наполненным энергией стигмы.

Человек?..

Второй дингир?.. Тот самый, что до сих пор прятался в зелени и атаковал исподтишка?

Эш двинулся по направлению к силуэту, и чем ближе он подходил, тем тревожней становилось на душе.

Слишком уж маленькой казалась ему фигура.

Даже не фигура, а фигурка. Как если бы это был…

У Эша внутри все оборвалось.

Посреди выжженного пятна рядом с почерневшим пнем некогда росшего здесь дерева лежал ребенок лет пяти. На тонкой шее все еще светилась стигма наездника, а на поясе у него или у нее был прицеплен несоразмерно огромный для такой фигурки полновесный полуторный меч.

На мгновение Эш встал, будто вкопанный.

Как же так-то?!

До сих пор он никогда не испытывал жалости к поверженным врагам. Эш отрубал им головы, сдирал кожу живьем и вскрывал брюхо. И никогда не вспоминал потом их лиц.

Но сейчас ему будто душу вывернули наизнанку. У него даже руки затряслись.

Может быть, он действительно прирожденный убийца. Но не убийца детей!

Подскочив к мальчику, Эш склонился над ним, бухнувшись коленями в еще дымящуюся черноту.

— Эй, ты живой?!

Приподняв малышу голову, он смахнул с его лица длинные темные волосы.

— Эй!.. Открой глаза. Ну пожалуйста, открой!..

Эш слегка встряхнул безвольное тельце, готовый сорваться на крик.

Да что это за сраный мир, где дети сражаются наравне со взрослыми воинами?!

— Я не хотел… — пробормотал Эш. — Не хотел, слышишь?.. Очнись!

И тут его ноша вдруг стала в разы тяжелее. Лицо ребенка исказилось, вытянулось, голова стала большой, плечи раздались…

Острая боль пронзила Эшу живот. Узкий клинок, разрывая плотную куртку и живые ткани, с отвратительным хрустом вошел ему в брюшину. Дыхание застыло у парня на губах, точно боль схватила его за горло, не давая сделать вдох.

Холод онемения расползался от раны в стороны.

На клинке был парализующий яд.

— Быстрое взросление в сочетании со способностью самовозрождаться — уникальные способности наездника, — прохрипел дингир, на глазах превращаясь в седобородого воина. — Ты проиграл, малыш. Это конец.

У Эша спутались мысли и ощущения.

Острая боль, смешиваясь с онемением, наполняла его мертвенным холодом.

Сквозь нарастающий шум в ушах Эшу слышались голоса друзей.

Мир покачнулся и поплыл.

Земля ударила в спину.

А в потемневшее небо, как высокие деревья, протянулись длинные ветви вереска…

Время остановилось.

Сквозь свою боль Эш видел только небо и вересковый лес. В голове вдруг пронеслось, что досадно умирать под таким свинцовым небом, похожим на потолок в усыпальнице.

Лучше бы оно было звездным. И сотни живых огней трепетали в вышине, как свечи в окнах домов, где кого-то ждут…

И вдруг прямо над ним возник человеческий силуэт. Серое небо исчезло, и чье-то тяжелое тело навалилось на Эша, лишая возможности дышать.

— Оттащи его! — донесся откуда-то издалека, словно из другого мира, голос Дария.

Эш неудержимо проваливался в ночь.

Вокруг него что-то происходило, мелькало и клацало, но все это уже не имело для него никакого значения. Зловещий хохот смешивался с женским криком и ржанием лошадей…

Ночь перед глазами сгустилась, и Эш увидел себя под деревом ворона.

Боль отступила.

Ветер шуршал сухими комьями земли, волоча их за собой, как поземку. А над головами ярко сияла красно-оранжевая звезда, с каждым мгновением становясь все ближе.

— Я решил, здесь будет лучше, — сказал его двойник, сидевший рядом.

Эш кивнул. Помолчав немного, он спросил, глядя на кроваво-красную звезду:

— Это — моя смерть?

— Да, — ответил ворон.

— И сколько мне осталось?

— Меньше четверти часа. А потом твое сердце остановится.

— А что творится снаружи?..

Ворон удивленно посмотрел на Эша.

— Тебе это важно сейчас?..

— Хочу, чтобы они все выжили, — ответил тот.

Небо начало светлеть, пока, наконец, не стало вовсе прозрачным. И сквозь него, как сквозь стеклянный купол, Эш увидел, как Дарий с Ларсом сражаются с вертким и легким наездником. Чуть поодаль от места сражения он увидел два тела — это были последний воин медведя и сам Эш. Шеда торопливо расстегивала ремни у его куртки, расплескивая бальзам из открытого флакона.

— Ты действительно дорог им, — сказал ворон, наблюдая за происходящим.

— Наездник — слабый противник, — сказал Эш, наблюдая за неловкими движениями дингира. — Но убить его они все равно не смогут. Если, конечно, его слова об уникальной возможности возрождаться — правда. Почему ты не предупредил меня?..

— Я не знал, — ответил ворон. — Мне не приходилось сталкиваться ни с кем похожим.

В этот момент наездник рухнул на колени. На глазах изумленного Дария и Ларса плоть дингира начала расползаться, выпуская на свет его свежую и абсолютно здоровую версию.

— И почему ты думаешь, что его невозможно убить? — возразил ворон. — Он хоть и умеет возрождаться, но тем не менее не бессмертен. Его энергия ведь не бесконечна. Можно привязать к нему большой камень и бросить на дно озера, или просто положить под тяжелый валун. Это приведет к тому, что дингиру придется постоянно умирать и возрождаться — до тех пор, пока не закончится его сила.