25. «Мне часто снятся на рассветах синих…»
Мне часто снятся на рассветах синих
В ущельях гор заветные места,—
Белокопытник и лесной ожинник
Бегут по склонам горного хребта.
Всё дальше в ночь, и вот не слышно шума, —
Увижу вдруг верховья горных рек,
Где подо льдом шумит вода угрюмо
И, словно зверь, к весне линяет снег.
Сасыл-сасы, якутских коней ржанье,
Тоскующих по родине лесной,
Немолчное сплошных снегов блистанье,
Глухая ночь осады ледяной.
Мне часто снится вечер, крыша дома,
Холодный свет большие звезды льют,
И про отряд якутского ревкома
Былинники скуластые поют.
Придет пора, увижу край тот снова,
Тогда мечта исполнится одна:
Расскажут мне про старость Кунгушова,
Про молодость Ивана Лукина.
26. «Медвежий охотник Микита Нечаев…»
Медвежий охотник Микита Нечаев
Просыпается ночью на широкой реке, —
Привязанный к пихте шитик качает,
Тысячи звезд горят вдалеке.
Кто там кричит на озерах дальних?
Птица ль какая? Иль зверь большой?
Стонет ли снова медведь-печальник,
Берег заветный томя тоской?
Горбясь, кричит над обрывом птица,
Хлопает крыльями, суетясь.
Что в эту звездную ночь приснится?
Тысячи верст разделяют нас.
Старый мой друг, золотой приятель,
Там, где бежит по камням поток,
В соснах, что спят за болотной гатью,
Нежно шипит глухариный ток.
Вечно я сердцем моим с тобою,
Снова я руки к тебе простер,—
Теплится ль там, за рекой большою,
В детстве покинутый твой костер?
27. ЗАПЕВКА
Пролетали города,
Пулями клейменные,
Тем ли жизнь моя горда,
Тем ли жгут мои года,
Братья поименные?
Пролетали по краям
Стриженные бобриком,
Умирали по морям,
Погибали по горам,
Под залетным облаком.
Пили водку на меду,
На густом настое,
Но гнала зима беду,
И мутна луна на льду,
Как бельмо пустое.
В достопамятных горах
Кедр растет ползучий.
Ночи сохнут на кострах,
В смуту снега, в пух да в прах
Выползают сучья.
Там далекая страна
Меж горами спрятана.
Если старость суждена —
Как ударит седина,
К ней вернусь обратно.
Пропадает на земле
Тягота земная,
Пуля сплющится в стволе,
Месяц вымерзнет во мгле,
Как тропа лесная.
Но одна дорога есть
Нерушимой области —
Побеждающая весть,
Несмолкаемая честь,
Дело нашей доблести.
28. ВОЛОКУША
Ты видел, скажи мне, в тайге волокушу?
Приладив стволы невысоких берез,
Впрягли их в упряжку и едем по суше,
Пока не увидим негаданный плес.
На той волокуше я ездил тайгою
На кроне березы, с вожжами, с кнутом,
Сидели мы молча, и ночью глухою
Нас ждал за пригорком бревенчатый дом.
Был прозван тот волок: «семь кедров, семь елок»,
Он шел по болотам, вгрызался в луга…
Припомнишь былое, как путь наш был долог…
Далекое детство, родная тайга…
Короткую присказку деды сложили,
Когда к океану их паузки плыли,
Что-де повидаешь всего на веку,
Как будто на длинном в тайге волоку.
Я вспомнил сейчас волокушу с «колодкой»,
И старый товарищ рассказывал мне,
Что долго он летней порою короткой
Искал волокушу в лесной стороне.
Искал он в сибирской тайге волокушу…
Но разве теперь сохранилась она?
Большие дороги изрезали сушу,
В борта теплоходов стучится волна,
А в синих раздольях гудят самолеты…
И в зимнюю пору и в летние дни
Небесных дорог над Сибирью без счета,—
Как русская песня, просторны они.
И вовсе уклад изменился дорожный —
С вилюйской зимовки за несколько дней
В большом самолете охотник таежный
Привозит в столицу живых соболей.
98. «Звезды цветут на наших фуражках…»
Звезды цветут на наших фуражках,
Словно на небе родной страны.
Дымятся сады на Сивцевых Вражках,
Как достоверный снежок весны.
В дымных садах, среди лип и флоксов,
Говор веселый навеки смолк,
В братской могиле, теснясь, улегся
Ингерманландский стрелковый полк.
Спят комиссары, раскинув руки,
Спят командиры ударных рот,
Спят в отгоревшем, в истлевшем туке,
Смерть перешедши, как реку, вброд.
Время придет, и в садах Республики
Желтый загар обоймет плоды,
Мальчик на толстеньких ножках, пухленький,
Увидит большие эти сады.
Будет ходить он, песок притаптывая,
Может, услышит в последний час,
Как облака доплывут до запада,
Песню, что рядом поют о нас.
