– Ну ладно, ладно, только не надо пугать, – проворчал Одо. Он ткнул пальцем в сторону арки в каменной стене. – Бартоломео там.

– Вам понадобится свет, – проговорила Мэг. Она вынула из кармана плаща пару свечей, зажгла их и одну протянула Алине. Лицо женщины было озабоченным. – Надеюсь, все будет хорошо, – сказала она и, поцеловав Алину, быстро пошла к противоположной арке.

– Спасибо тебе за пенни! – крикнула ей вдогонку Алина, но Мэг уже исчезла во мраке.

Вглядываясь в темноту, высоко подняв свечу, Алина прошла в арку и очутилась на крохотной квадратной площадке. Здесь она различила три тяжелые двери, запертые снаружи на засов.

– Прямо перед тобой! – крикнул Одо.

– Ричард, подними засов, – сказала Алина.

Сняв со скоб увесистый деревянный брус, Ричард приставил его к стене. Алина прошептала молитву и толкнула дверь. В келье была кромешная тьма. Алина посветила свечой и всмотрелась в дрожащие тени. Здесь стояла страшная вонь.

– Кто это? – раздался голос из темноты.

– Отец? – Она различила сидящую на покрытом сеном полу темную фигуру.

– Алина? – В голосе слышалось крайнее удивление. – Это Алина? – Голос был похож на отцовский, только он стал каким-то старым.

Держа над собой свечу, Алина подошла поближе. Отец поднял на нее глаза, и свет упал на его лицо. Алина вскрикнула от ужаса.

Его трудно было узнать.

Он всегда был худым, но сейчас он превратился в скелет, покрытый отвратительной грязью и одетый в лохмотья.

– Алина! – простонал отец. – Это ты! – Его лицо дернулось в похожей на оскал улыбке.

Из глаз Алины брызнули слезы. Ничто не могло подготовить ее к этому зрелищу. Ничего страшнее нельзя было и вообразить. Она сразу поняла, что дни отца сочтены: подлый Одо сказал правду. Но отец все еще был жив, все еще страдал и мучительно переживал встречу с ней. Она твердо решила сохранять спокойствие, но теперь полностью потеряла самообладание и упала перед ним на колени, захлебываясь в безутешных рыданиях.

Он наклонился вперед, обнял ее и стал гладить по спине, словно успокаивая разбившего коленку или сломавшего игрушку ребенка.

– Ну не плачь, – ласково приговаривал отец. – Не надо плакать сейчас, когда ты сделала своего отца таким счастливым.

Алина почувствовала, как он берет свечу, которую она держала в руке.

– А этот молодой человек – мой Ричард?

– Да, отец, – с трудом выдавил из себя Ричард.

Алина обняла отца. Его тело было словно мешок с костями. У него не осталось плоти. Ей хотелось сказать какие-нибудь слова любви или успокоения, но слезы душили ее.

– Ричард, – говорил отец, – как же ты вырос! У тебя уже растет борода?

– Только начала, отец, но она еще очень светлая.

Алина понимала, что Ричард с трудом сдерживает слезы и изо всех сил старается сохранить спокойствие. Будет стыдно, если он расплачется, и отец наверняка скажет, чтобы он немедленно прекратил и вел себя как подобает мужчине. Волнуясь из-за Ричарда, Алина перестала плакать и заставила себя собраться. Она еще раз сжала ужасно исхудавшее тело отца, затем отстранилась, вытерла слезы и высморкалась в рукав.

– С вами все в порядке? – спросил отец. Он говорил медленнее, чем обычно, и его голос временами дрожал. – Как вы управлялись без меня? Где жили? Мне ведь о вас ничего не сообщают – это самая страшная пытка, которую они смогли изобрести. Но кажется, с вами все нормально – живы и здоровы. Это чудесно!

Упоминание о пытке заставило Алину задуматься о муках, которые, возможно, он претерпел, но, боясь услышать ответ, она не стала спрашивать об этом.

– У нас все нормально, отец, – солгала Алина, зная, что правда могла совсем доконать его, испортить эти мгновения счастья и наполнить последние дни его жизни страданиями и угрызениями совести. – Мы жили в замке, и Мэттью заботился о нас.

– Но вы больше не можете там жить, – возразил отец. – Король сделал эту жирную уродину Перси Хамлея графом, и теперь замок принадлежит ему.

Это ему было известно.

– Да, отец, – сказала Алина. – Мы ушли оттуда.

Он дотронулся до ее старенького полотняного платья и резко спросил:

– Что это? Ты продала свои вещи?

Он все еще был очень проницательным, и обмануть его было не просто. Алина решила рассказать лишь часть правды:

– Нам пришлось покидать замок в спешке, так что мы остались без одежды.

– А где сейчас Мэттью? Почему его нет с вами?

Она боялась этого вопроса и теперь не знала, что ответить. Лишь несколько мгновений длилась пауза, но он ее заметил.

– Ну же! Не старайся что-либо от меня скрыть! – потребовал отец с ноткой былой властности в голосе. – Где Мэттью?

– Его убили Хамлеи, – призналась Алина. – Нонам они не сделали вреда. – Она затаила дыхание. Поверит?

– Бедный Мэттью, – с горечью прошептал отец. – Он никогда не был воином. Надеюсь, он попал прямо в рай.

«Он верит мне», – с облегчением подумала Алина и перевела разговор подальше от опасной темы.

– Мы решили отправиться в Винчестер, чтобы попросить короля выделить нам какие-нибудь средства, на которые мы могли бы существовать, но он...

– Бесполезно, – оборвал отец, прежде чем она успела объяснить, почему им не удалось встретиться с королем. – Для вас он ничего бы не стал делать.

Его не терпящий возражения тон обидел Алину. Она сделала все, что могла, и хотела услышать от него «молодец», а не «бесполезно». Он всегда был так быстр на замечания, и так трудно было дождаться от него похвалы. «Мне следовало бы уже привыкнуть к этому», – подумала Алина и смиренно спросила:

– Так что же нам делать, отец?

Он слегка подвинулся; раздался лязгающий звук. Алина с ужасом поняла, что отец был закован в цепи.

– У меня была возможность припрятать немного денег, – заговорил он. – Не очень велико состояние, но какое уж было. В поясе под рубашкой я спрятал пятьдесят византинов. Этот пояс я отдал священнику.

– Пятьдесят! – изумилась Алина. Византины – это золотые монеты, которые в Англии не чеканили, а привозили из Византии. Алина в жизни не видала больше одной такой монеты сразу. Стоил Византии двадцать четыре серебряных пенса. А пятьдесят византинов – это... она не могла сосчитать.

– Что за священник? – по-деловому спросил Ричард.

– Отец Ральф из церкви Святого Михаила, что возле Северных ворот.

– Он порядочный человек? – заволновалась Алина.

– Надеюсь. Однако не знаю. В тот день, когда Хамлеи привезли меня в Винчестер, прежде чем меня заперли здесь, я на несколько минут оказался с ним наедине и, зная, что это мой единственный шанс, отдал ему пояс и попросил сохранить, пока вы не явитесь за ним. Пятьдесят византинов стоят пять фунтов серебра.

Пять фунтов. Алина понимала, что эти деньги способны изменить их жизнь. Они больше не будут нищими, не будут голодать. Они смогут купить хлеба, пару ботинок вместо этих ужасных деревянных башмаков и даже двух недорогих лошадок, если им понадобится отправиться в дальнюю дорогу. Конечно, эти деньги не смогут решить всех проблем, но они избавят их от страшного ощущения постоянного существования на грани жизни и смерти. Ей уже не придется день и ночь ломать голову, как выжить. Вместо этого она сможет бросить все силы на что-нибудь другое, например, попытаться вызволить отца из этого кошмарного места.

– А когда мы получим деньги, мы освободим тебя, – сказала Алина.

– Мне не выйти отсюда, – отрезал он. – Забудьте об этом. Если бы я не был при смерти, они бы меня уже повесили.

Алина задохнулась от возмущения. Ну как он может так говорить?

– Чем ты так поражена? – продолжал отец. – Король должен от меня избавиться, а если я умру сам, моя смерть не будет на его совести.

– Отец, – заговорил Ричард, – когда король в отъезде, охрана здесь никудышная. Думаю, с помощью нескольких воинов я смог бы освободить тебя.

Алина прекрасно понимала, что этого никогда не случится. У Ричарда не было ни возможности, ни опыта, чтобы сколотить отряд для спасения отца, да к тому же он был слишком юн, чтобы повести за собой воинов. Она боялась, что отец обидит Ричарда, облив презрением его предложение, но он лишь проговорил: