– Но деревянная скульптура плачет, – сказал Рейнольд. – Какого еще чуда ты хочешь?

– То, что слезы ее ничем не объяснить, еще нельзя считать чудом. Превращение воды в лед тоже необъяснимо, но никто не считает это сверхъестественным.

– Архиепископ был бы очень разочарован, если бы ты отказался дать кров Мадонне. Ему пришлось выдержать целое сражение с аббатом Сюжером, чтобы тот не забрал ее себе, в Сен-Дени.

Филип почувствовал, что ему пытаются угрожать. Молодому Рейнольду придется потрудиться, чтобы запугать меня, подумал приор. И примирительным тоном сказал:

– Я уверен, что архиепископ согласится со мной, если я, прежде чем принять Мадонну, предприму кое-какие шаги, чтобы выяснять ее истинное происхождение.

Какое-то движение возле их ног привлекло внимание Филипа. Он посмотрел вниз и увидел знакомого калеку. Несчастный, волоча за собой ноги, полз по полу по направлению к статуе. Но как он ни старался, путь ему везде преграждали толпившиеся вокруг Мадонны прихожане. Филип сделал шаг в сторону, освобождая ему проход. Сарацины тем временем делали все, чтобы не дать людям прикоснуться к статуе, но калека не обращал внимания на их запреты. Его рука потянулась вперед. Обычно в таких случаях Филип не позволял кому бы то ни было дотрагиваться до святых реликвий, но, поскольку до сих пор сомневался в чудодейственности статуи, не стал ему препятствовать. Калека дотронулся до края деревянного платья... и издал восхищенный крик:

– Я чувствую! Чувствую! – Все взоры обратились на него. – Чувствую, как силы возвращаются ко мне! – голосил убогий.

Филип недоверчиво смотрел на него: он знал, что последует дальше. Человек согнул одну ногу, потом другую. Толпа дружно охнула. Калека протянул руку, кто-то дал ему свою, и он с усилием, встал на ноги.

Раздался всеобщий восхищенный стон.

– Попробуй, пройдись! – выкрикнули из толпы.

Все еще держась за руку своего помощника, человек сделал первый робкий шаг, за ним второй... Вокруг царила гробовая тишина. На третьем шаге он споткнулся, прихожане испуганно вскрикнули, но он удержался на ногах и пошел дальше под одобрительные выкрики, прошел через весь неф и, сделав еще несколько шагов, побежал. Когда он выбежал из ворот церкви, толпа взорвалась ликованием в рванулась за ним.

Филип посмотрел на обоих священников: Рейнольд, пораженный, застыл на месте, у Эдварда по щекам катились слезы. Конечно, они не могли участвовать в этом представлении, подумал приор. Он повернулся к Джеку и разгневанно произнес:

– Как ты посмел устраивать подобные фокусы?!

– Фокусы? Какие фокусы?

– Этот человек впервые появился в наших краях два дня назад. Раньше его никто здесь не видел. А еще через день-другой он исчезнет с полными карманами твоих денег, и ищи ветра в поле. Я знаю, как делаются подобные вещи, Джек. Ты, к сожалению, не первый, кто пытается придумать такие чудеса. Этот несчастный тоже ведь рыбак из Уорегама.

По виноватому виду Джека было понятно, что Филип попал в точку.

– Джек, я же говорила тебе: не надо этого делать, – сказала Алина.

Священников словно громом сразило: они все поняли. Рейнольд вышел из себя:

– Ты не имел права! – захлебываясь, кричал он Джеку.

Филип тоже разозлился. В глубине души он до последнего надеялся, что Мадонна окажется действительно чудотворной и он с ее помощью сможет возродить и собор, и город. Но его надеждам не суждено было сбыться. Он обвел взглядом маленькую приходскую церковь. Всего несколько прихожан остались стоять возле статуи.

– На этот раз ты зашел слишком далеко, – сказал приор, обращаясь к Джеку.

– Слезы настоящие, здесь нет никакого трюка, – ответил юноша. – А вот с калекой я ошибся, признаю.

– Это было больше чем ошибка. – Филип был зол. – Когда люди узнают правду, они потеряют всякую веру в любые чудеса.

– А зачем им знать правду?

– Потому что я должен буду объяснить свой отказ установить статую в соборе. А о другом решении не может быть и речи, я не принимаю этуМадонну.

– Я думаю, твое решение поспешное, – сказал Рейнольд.

– Когда мне нужно будет узнать твое мнение, молодой человек, я непременно обращусь к тебе, – отрезал Филип.

Рейнольд замолк, а Джек не унимался:

– Ты уверен, что имеешь право лишать своих людей Мадонны? Посмотри на них. – Он показал на горстку прихожан возле статуи. Среди них была вдова Мег. Она стояла на коленях перед статуей, и по щекам у нее текли слезы. Джек, конечно, не знает, дошло до Филипа, что она потеряла всю семью во время трагедии в церкви, которую строил Альфред. Ее переживания тронули сердце Филипа, и он подумал о том, что Джек, может быть, и прав, в конце концов. Зачем отнимать у людей веру? Потому что это нечестно, твердо ответил он сам себе. Они поверили в эту статую только из-за того, что у них на глазах свершилось подстроенное чудо. Филип почувствовал, как сжалось сердце.

Джек опустился на колени подле Мег и спросил:

– Почему ты плачешь?

– Она немая, – ответил ему Филип.

И тут Мег заговорила:

– Мадонна страдала, как и я. Она понимает.

Филип потерял на мгновение дар речи.

– Ну, видишь? – сказал Джек. – Статуя облегчает ей страдания. Куда ты смотришь, Филип?

– Она немая, – снова проговорил приор. – Уже больше года от нее никто слова не слышал.

– Это правда! – сказала Алина. – Мег онемела после того, как под обломками крыши погибли ее муж и сыновья.

– Но эта женщина... – Джек был изумлен. – Она же только что...

Рейнольд был совсем сбит с толку:

– Ты хочешь сказать... что это чудо? Настоящеечудо?

Филип посмотрел на Джека. Тот был поражен не меньше других. Никакого надувательства здесь не могло быть.

Приор чувствовал необычайное волнение, его слегка трясло. Он видел, как Господь только что своей рукой сотворил чудо.

– Ну хорошо, Джек, – начал он неуверенно. – Хотя ты и сделал немало, чтобы подорвать доверие к Плачущей Мадонне, Господь, похоже, намерен творить чудеса вместе с ней.

Джек не находил слов.

Филип отвернулся и подошел к Мег. Он взял ее за руки и помог подняться.

– Господь излечил тебя, Мег, – сказал приор дрожащим голосом. – Теперь ты сможешь начать жизнь заново. – Он вспомнил, что посвятил свою проповедь притче об Иове. В памяти всплыли его собственные слова: "И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние... " Он тогда сказал жителям Кингсбриджа, что и к ним Господь отнесется так же. Странно, подумал Филип, глядя на сиявшее от восторга заплаканное лицо Мег, может быть, это и есть начало.

Буря возмущения поднялась на собрании капитула, когда Джек рассказал о своих планах строительства собора.

Филип предупреждал его, что надо быть готовым к неприятностям. Он, конечно, заранее просмотрел все чертежи, которые Джек как-то утром принес показать ему. Они оба долго разглядывали их при ярком солнечном свете, и приор наконец сказал:

– Знаешь, Джек, по-моему, это будет самая красивая церковь в Англии. Но убедить в этом монахов будет очень нелегко.

Джек еще со времен послушничества знал, что Ремигиус со своими дружками постоянно противился всем предложениям Филипа, хотя с тех пор, как приор победил Ремигиуса на выборах, прошло уже восемь лет. И хотя остальные братья редко были на их стороне, сейчас Филип испытывал некоторые опасения: очень смелый замысел Джека мог прийтись не по вкусу сторонникам Ремигиуса. Но ничего другого не оставалось: надо было показать им чертежи и постараться убедить их. Без согласия и единодушного одобрения членами капитула Филип не мог приступить к строительству.

На следующий день Джека пригласили на собрание капитула, и он показал свои чертежи. Он расставил их на скамье, прислонив к стене, и монахи сгрудились вокруг, рассматривая и изучая. Они поначалу шепотом обсуждали детали, но потом разошлись настолько, что их тихие споры превратились в настоящий гвалт. Джек пребывал в унынии: тон был явно неодобрительный, на грани раздражения. Противники проекта и его сторонники наперебой, с криками, убеждали друг друга в своей правоте.