Первую ночь в шведском особняке он ложился в постель без обязательного стакана теплого молока и потому, наверное, долго не мог уснуть, и долго не просыпался, потому что Августа впервые не принесла ему чашку кофе.
Утром они снова взяли курс на северо-восток, туда, где был один из крупнейших «перекрестков Путей» на Урале и куда неудержимо вела и тянула древняя память самых разных людей. Августа сидела в заложниках с пользой для дела: ей удалось вытянуть у старика, что Мамонт, по всей вероятности, сошел с ума и какую-либо информацию о нем может знать участковый в поселке Гадья. Иван Сергеевич не поверил ушам своим – если врач-психиатр здесь становится сумасшедшим, значит, что-то не так! Он мог с какой-нибудь целью сыграть болезнь, притвориться блаженным, но чтобы у Мамонта «крыша поехала» – такого не могло быть!
– Ты скучал обо мне? – прижавшись к Ивану Сергеевичу, спросила Августа.
– Да, – признался он.
Старик придирчиво осмотрел дельтаплан, который ему собрали на взлетной полосе, пощупал ткань крыла, поскреб ногтем воздушный винт – все ему не нравилось. Зато был почти в восторге от альпинистского костюма и лыж. Лыжи он решил зимой приспособить к дельтаплану, а в костюме ходить в баню, потому что когда возвращаешься в избу распаренный, то по дороге продувает и начинается насморк. А в этом костюме можно застегнуться на замки, зашнуроваться так, что и носа не видать! Продукты он сразу решил отдать «пришельцам» в горах, потому что сидят там давно и уже поистощали.
Иван Сергеевич поймал себя на мысли, что немного начинает ревновать Августу к старику. Тот, похоже, в молодости был не промах и даже сейчас посматривает на заложницу озорно и лукаво.
– Иностраночки, они – м-м-м! – И бодренько встряхнулся. – Эх, раньше не знавал!.. Мне бы лет тридцать скинуть!
Потом принес к вертолету две банки меду. Одну, литровую, отдал Августе.
– Это тебе от меня! Кушай на здоровье! А эту, – он подал трехлитровую банку Ивану Сергеевичу, – не тебе. Передай от меня гостинец участковому в Гадье. Вы ведь туда полетите?
Только скажи, мед вербный, пусть съедают сразу, не хранят. Я, скажи, еще пошлю с оказией.
Вертолет взлетел, и пока выписывал круг, ложась на курс, Иван Сергеевич смотрел вниз. И пока еще только чуял – ох, не простое тут место! Старик запустил двигатель дельтаплана и теперь обкатывал его, кружа по взлетной полосе…
К счастью, участковый в Гадье оказался на месте. Он сидел в своем кабинете при сельсовете – большой, представительный, и только милицейская форма на нем, линялая и поношенная, смазывала впечатление. Гостей он встретил приветливо, хотя несколько официально, даме предложил кресло, мужчинам стулья и велел кому-то в коридоре принести чаю и никого не впускать. Иван Сергеевич вручил ему подарок от старика, которому участковый очень обрадовался.
– А вот мы сейчас и начнем его съедать! – весело сказал он. – Вербный мед – штука сладкая и полезная. Только вот хранить нельзя!.. Да, «Валькирия» в прошлом году у нас работала, только начальник был другой, кажется, Савельев фамилия.
– Савельев, – подтвердил Иван Сергеевич и представил своих спутников. Референт смотрел на участкового и что-то смекал.
– В прошлом году ведь человек у них потерялся, – вспомнил и загрустил участковый. – Долго искали… А нашли нынче… Как сказал врач, сознание восстановлению не подлежит, пропал человек. В Москву увезли.
Референт, видимо, об этом уже знал и не потрудился даже выразить удивление. Зато Иван Сергеевич воскликнул:
– Гляди ты! Надо же! А что с ним стряслось?
– Кто знает? – вздохнул участковый. – Может, заблудился или, может, зверь напугал. Всяко бывает. А может, что необычное увидел. У нас в горах вон «летающие тарелки» видят, «снежных человеков»… Много ли надо, чтобы сойти с ума? Вон нынче еще один с ума сошел.
Иван Сергеевич ждал этого и потому удивился еще больше:
– Что вы говорите?
– Да вот, факт, как говорят, налицо! Да еще вооруженный!
– Поймали? – с замиранием сердца спросил Иван Сергеевич.
– Как же не поймали? Поймали…
– А этот на какой почве?
Участковый пожал богатырскими плечами:
– Ведь ни у кого не спросишь, а сам не скажет… Кричит: «Я – Мамонт!..» Видимо, представляет себя ископаемым животным.
– Тоже в Москву отправили?
– Нет, не отправили, – так же просто развел руками участковый. – Этот сбежал! Его ведь запоры не держат. Настоящий мамонт. Простенок умудрился в камере выворотить. Лес – в обхват толщины, на шкантах собран – трактором не возьмешь. Этот чем-то расшатал и утек.
«Это тебе – Мамонт! – с гордостью подумал Иван Сергеевич. – Нашел кого под замок сажать!»
И тут же его озарила другая мысль. Мамонт, почуяв, что из него делают «паровоз», нашел блестящую идею – прикинуться сумасшедшим! А кому нужен невменяемый? Куда он может завести?.. А сам продолжает спокойно работать в горах.
«Умница ты, умница! – умилился Иван Сергеевич, поглядывая на шведа. – Плохи ваши дела, господа. Мамонт может и не такой номер выкинуть!»
– Ничего, снова поймаем, – пообещал участковый. – Куда он денется?.. Вы работайте, не бойтесь. Оружие мы отняли, так что он теперь не опасный. Если какая-то помощь нужна – обращайтесь. Я ведь здешние места хорошо знаю.
Мед и в самом деле был сладкий и имел тонкий, какой-то весенний вкус. Участковый подливал чай, щедро накладывал мед в блюдца, и это несколько не вязалось с его внутренней собранностью и волей. Сильный человек не просто не умеет прислуживать, но и угощать, ибо привык сам принимать и услуги, и угощения.
– А могли бы растолковать, где находится Кошгара? – спросил Иван Сергеевич.
– Смотря какая нужна. Одна – за Уралом…
– Нам нужна другая, в вашем районе.
– Карта есть? – деловито спросил он.
Референт с готовностью выложил ему на стол карту. Участковый поставил точку карандашом.
– Отсюда на вертолете около часа лету, – сообщил он. – Недалеко есть приличная площадка для посадки, увидите… Я бы вас проводил, да сейчас не могу.
– Ничего, мы сами! – обрадовался Иван Сергеевич.
Участковый помялся, что тоже для него было неестественно.
– Только вы одни в горы не ходите… В нашей глухомани тут считается это место… ну, проклятым, что ли. Там ведь лет тридцать назад была подземная ракетная установка. Сейчас уж можно говорить…
– Утечка радиоактивности? – спросил референт.
– Нет! Это так, в народе болтают, – отмахнулся участковый. – Но все равно там что-то нечисто.
– Да уж говорите прямо! – подсобил ему Иван Сергеевич. – Мы все поймем.
– Государственных секретов теперь нет, так можно и прямо, – согласился тот. – Когда еще строили, говорят, подметили это дело. Люди поработают под землей и делаются сами не свои, какая-то нервная болезнь. А когда началось боевое дежурство у ракетчиков, тут и пошло. Однажды вся смена целиком заболела…
– В чем она проявлялась, болезнь-то? – перебил Иван Сергеевич.
– У всех по-разному, – опять замялся участковый. – Даже объяснить трудно. Сначала вроде веселые, а потом подавленные. И кто служить не хочет, кто буйный становится и в лес бежит. И всем начинает чудиться: кому – заговор, кому – шпионы… Худое место, что говорить… Ну, потом ракеты убрали, а установку взорвали.
Иван Сергеевич посмотрел на свою шпионку, пьющую чай из блюдца, и покряхтел:
– Надо бы проверить… Мало ли что говорят…
– Один вот нынче проверил, – заметил участковый. – Теперь думает, что он мамонт.
«Врешь! – подумал Иван Сергеевич. – Под чаек нам байки травишь! Но все равно слушать занятно и для дела полезно».
У референта от напряжения побелели скулы, и он дважды потянулся ложечкой мимо блюдца с медом.
После чаепития участковый отправился провожать гостей к вертолету, и по дороге референт сначала пристроился к нему с каким-то пустяковым разговорчиком, затем приотстал, а потом и вовсе оба застряли где-то, так что Ивану Сергеевичу с Августой пришлось битый час слоняться по площадке. Пилотировал вертолет на сей раз сам командир эскадрильи, да еще взял с собой бортмеханика. Они не покидали машины и терпеливо ожидали пассажиров. Наконец референт с участковым подошли к вертолету с обратной стороны, и Иван Сергеевич понял, что сейчас только состоялась вербовка милиционера в агенты. И видимо, успешная, потому что оба были довольны.
