Времени на обследование подземелий Кошгары не оставалось, однако Иван Сергеевич решил посмотреть на нее хотя бы с воздуха. Если Мамонта сюда потянуло, если он здесь «сошел с ума», значит, было от чего… Пилот сделал круг над горой с каменными осыпями и останками, но ничего особенного Иван Сергеевич не заметил: таких гор вдоль Уральского хребта десятки. Разве что с юго-западной стороны в отвесной стене зиял черный провал, с высоты напоминающий вход в замок, да еще широкий развал камней, видимо, выброшенных взрывом. Иван Сергеевич попросил знаком пилота пролететь прямо над Кошгарой. Тот развернул машину и повел ее курсом на вершину. Августа неожиданно вцепилась в руку и закричала:

– Мне страшно! Ваня!.. Я боюсь!

«Ну вот еще, – хмыкнул про себя Иван Сергеевич. – Тебя напугаешь как раз…»

И услышал, как в вертолете что-то забряцало. Будто молотком по фюзеляжу. Однако пилоты сидели спокойно; может, просто не обратили внимания на стук, а может, не слыхали – на ушах-то шлемофоны…

– Что-то застучало! – крикнул Иван Сергеевич, сдвинув наушник у пилота. Тот покрутил головой, переговорил с бортмехаником по СПУ. Референт тоже крутил головой и прислушивался. Но стук прекратился. Вертолет сделал еще один разворот и лег на обратный курс. Иван Сергеевич прильнул к иллюминатору. На уступе полумесяцем поднимался молодой сосновый бор, очень напоминавший взлетевший в гору и ухоженный сад или парк. И ничего особенного! Мирная, какая-то аккуратная гора…

Под полом вновь загрохотал молоток. На сей раз, похоже, услышал и бортмеханик. Лениво выбрался из кресла, достал отвертку и, поковырявшись в хвостовой части салона, снял панель с пола. Заглянул, что-то пощупал рукой и снова закрутил шурупы.

– Что там? – спросил Иван Сергеевич.

– Да техник, раззява, – отмахнулся бортмеханик, показывая гаечный ключ. – Опять забыл…

Шведы не теряли времени даром, обустраивались на Урале, заводили сеть доносчиков и шпионов. Лучшего, чем участковый уполномоченный, вряд ли подыскать: независим, всегда может появиться в любом месте, если надо задержать нужного человека или, напротив, скрыть, спрятать от глаз. Вербовка собственного агента значила лишь то, что Ивану Сергеевичу не доверяют. Похоже, шведы решили сами поискать Мамонта, проверить его информацию.

Лучший способ для Ивана Сергеевича был сейчас не замечать никаких действий шведов – пусть сами потрудятся, поломают зубы. Это даже полезно, может, поймут, что Уральский хребет – штука крепчайшая, непредсказуемая и стихийная, похлеще Бермудского треугольника.

Он был опытный, тонкий психолог и профессионал высшего класса. Он давно перерос и свою должность участкового, и капитанские погоны, все это было кургузым, изношенным, коротким на его ладной фигуре. Он держал в руках куртку Русинова и, только прощупав содержимое потайного кармана, не спешил расстегивать его и доставать то, что скрывалось от постороннего глаза. Он мгновенно уловил прикованное к куртке внимание арестованного и теперь тянул время, заставляя его лихорадочно искать выход, переживать; он выводил его из равновесия, результатом которого могла быть глупость. И Русинов тоже это чувствовал и понимал, поскольку в голове пролетали мысли-действия – ударить, выхватить куртку и прыгнуть в окно. Или резко и внезапно придавить его железной кроватью к стене, вырубить прикладом карабина, стоящего у двери, а затем, отобрав пистолет, связать.

Возможно, именно такого оборота и ждал участковый. Конечно же, был готов к любым неожиданностям, надеялся на свою силу и проворство. Нельзя было давать ни малейшего повода к тому, чтобы потом его, Русинова, объявили буйным сумасшедшим и социально опасным.

Русинов медленно оделся и сел возле стола, давая понять, что сопротивляться не будет. Под пальцами участкового взвизгнул замок.

– Любовь Николаевна? – окликнул участковый, приоткрыв дверь. – Зайди-ка сюда, понятой будешь.

Старуха вошла и остановилась у порога. Видимо, приход участкового поднял ее с постели – рубаха до пола напоминала саван.

– Забираешь моего гостя? – как-то бесцветно проговорила она.

– Забираю, Николаевна, согласно ордеру. – Он полез пальцами в карман куртки. – А ты будешь понятой, при личном обыске. Вот, посмотри, что я у него изымаю из карманов.

Он вытянул за нитку кристалл, заключенный в ореховую скорлупу и обшитый шелковой тканью. В следующее мгновение Русинову показалось, что капитан прекрасно знает, что это такое, потому что стал играть «орехом», словно проверял его свойства в магнитном поле.

– Занятная штуковина, – сказал он, рассматривая. – А что внутри?

В руке участкового сейчас был его, Русинова, срок, примерно лет десять. Похищение кристалла КХ-45 – секретного, стратегического материала – меньше не оценят…

– Внутри грецкий орех, – объяснил он. – Это талисман.

Скорее всего Служба разъяснила ему, на что следует обратить внимание при личном обыске, и в первую очередь ориентировала на этот кристалл. Главная улика и причина для задержания.

– Ну, талисманы носят на шее, – наставительно проговорил участковый. – А не в кармане…

– Я в бане был…

– Все равно придется изъять и внести в протокол, – заявил он. – На-ка, Николаевна, посмотри…

Старуха «посмотрела», ощупав «орех»: судя по ее послушности, она тоже побаивалась участкового… А тот между тем извлек из кармана нефритовую обезьянку, повертел в пальцах.

– Это тоже талисман?

– Да, – подтвердил Русинов.

Капитан хмыкнул:

– Набрал полные карманы талисманов, а не повезло…

– Почему же не повезло? – грустно улыбнулся Русинов. – Мне в этом году так повезло! Впервые за много лет!

Участковый подал обезьянку старухе, и Русинов вцепился взглядом в ее пальцы. Узнает или нет? Видела прежде талисман-утешитель или впервые взяла в руки?

Капитан же между тем выгреб из бокового кармана горсть патронов.

– Так, патроны иностранного производства для оружия двадцать второго калибра. Посчитаем, сколько штук…

Любовь Николаевна все еще «рассматривала» обезьянку…

– А ну-ка, Сережа, пойдем со мной, – вдруг сказала она и, не выпуская из рук талисмана, скрылась за дверью.

– Мне нельзя, – растерялся участковый. – Арестованный сбежит.

– Не сбежит, пойдем, – откликнулась старуха из темноты.

«Иди, иди, не сбегу! – мысленно послал Русинов. – Сейчас она тебе скажет, что это за талисман…» Едва участковый вышел из комнаты, Русинов схватил «орех», оставленный на столе, и сунул его в шкаф за книги. Сел на прежнее место как ни в чем не бывало. Через минуту участковый вернулся один. Обезьянка возымела действие!

– Значит, так! – бодро сказал он, забыв о личном обыске и о протоколе. – Я вынужден запереть тебя до утра. А утром продолжим.

– Срочный выезд? – участливо, но с иронией спросил Русинов. – Что делать, служба…

Участковый все понял, но решил не заметить усмешки и скомандовал:

– Встать, руки за спину. Вперед шагом марш.

«Интересно, куда же ты меня запрешь? – думал Русинов, шагая по ночной дороге – той самой, по которой они бежали с Ольгой. – Неужели тут и тюрьма есть?» Задами они ушли на другой конец поселка и залезли в чей-то огород, к темному сараю, стоящему окнами на реку. Участковый отомкнул замок на оббитой старым железом двери.

– Входи!

Русинов вошел в темень, пригляделся.

– Света здесь, конечно, нет…

– Ничего, до утра и без света посидишь, – заметил капитан. – Скоро светать начнет. Вон кровать, ложись.

Он зажег спичку. Похоже, это был когда-то склад магазина: на окнах решетки, потолок оббит железом, по стенам – деревянные стеллажи. В углу стояла новенькая кровать с никелированными головками и матрацем. Русинов лег и покачался – мягкая пружинистая сетка…

А участковый не уходил, торчал в дверях. И спичек больше не зажигал.

– Ты вот что, парень, – наконец сказал он из темноты. – Мою дочь не трогай, понял? Еще раз увижу тебя с ней – ноги переломаю без всякого ордера. Жених нашелся…