— И можешь быть уверен — я умею разжигать огонь!

Растопка воспламенилась, жаркое пламя взметнулось вверх, мгновенно охватив сложенные шалашиком дрова.

Я просто хотел произвести впечатление, чтобы Дедан перестал считать меня бестолковым мальчишкой. Однако за время, проведенное в Университете, я несколько отвык общаться с обычными людьми. Развести костер таким образом для любого члена арканума было так же просто, как натянуть сапоги.

А Дедан отродясь не встречал живого арканиста и, по всей вероятности, вообще не приближался к Университету ближе чем на тысячу километров. И все, что он знал о магии, сводилось к байкам, которых он наслушался у походных костров.

Поэтому, когда костер вспыхнул, он побелел как простыня, и шарахнулся на несколько шагов назад. У него был такой вид, словно я внезапно вызвал стену бушующего пламени, подобно Таборлину Великому.

Потом я увидел, что и у Мартена с Геспе точно такие же лица — на них было отчетливо написано природное винтийское суеверие. Они взглянули на костер, потом снова на меня… Я оказался одним из «этих». Я путаюсь с темными силами. Я призываю демонов. Я жру сырки вместе с корочкой.

Глядя на их ошеломленные лица, я осознал, что не смогу сказать ничего такого, что бы их успокоило. По крайней мере, сейчас. Поэтому я только вздохнул и принялся раскатывать свой спальник на ночь.

Надо сказать, что в тот вечер у костра не было слышно веселой болтовни — но зато и ворчания Дедана слышно не было. Мне нравится, когда меня уважают, но, за отсутствием уважения, немного здорового страха тоже сгодится для того, чтобы уладить определенные недоразумения.

Через два дня, видя, что я не собираюсь больше выкидывать ничего «эдакого», все мало-помалу расслабились. Дедан по-прежнему хвастался и важничал, однако же прекратил называть меня «мальчиком» и ныл теперь вдвое меньше прежнего, так что я считал это своей победой.

Вдохновленный этим сомнительным успехом, я твердо решил разговорить наконец Темпи. Если уж я командир этого маленького отряда, мне нужно знать о своем подчиненном побольше! А главное, мне требовалось выяснить, способен ли он произнести больше пяти слов кряду.

Так что днем, когда мы остановились на привал, я подошел к наемнику из адемов. Он сидел немного в стороне от остальных. Не то чтобы он нарочно противопоставлял себя остальным. Просто мы ели и болтали. А Темпи ел молча.

Однако сегодня я нарочно уселся рядом с ним со своим обедом: куском вяленой колбасы и несколькими холодными картофелинами.

— Эй, Темпи!

Он поднял голову и кивнул. На миг я перехватил взгляд его светло-серых глаз. Он тут же отвернулся и нервно заерзал. Он взъерошил свои светлые волосы и на секунду напомнил мне Симмона. Они оба были хрупкие и светловолосые. Однако Симмон никогда не бывал так молчалив. В разговоре с Симом, бывало, насилу слово сумеешь вставить.

Разумеется, я и прежде пытался поговорить с Темпи. Так, ни о чем: о погоде, пожаловаться на натертые ноги, что-нибудь насчет еды. Ничего из этого не выходило. В лучшем случае мне удавалось вытянуть из него пару слов. Чаще он просто кивал или пожимал плечами. Еще чаще он ничего не отвечал и принимался подергиваться, упорно отказываясь хотя бы посмотреть мне в глаза.

Так что сегодня я рискнул пойти ва-банк.

— Я много слышал про летани, — сказал я. — Мне хотелось бы узнать о нем побольше. Расскажи, а?

Светлые глаза Темпи снова мельком скользнули по мне. Выражение его лица не изменилось. Он подергал красный кожаный ремень, которым была схвачена его рубаха, и принялся теребить свой рукав.

— Нет. Я не стану говорить о летани. Это не для тебя. Не спрашивай.

И снова отвернулся и уставился в землю.

Я мысленно подсчитал: тринадцать слов! Ну что ж, хотя бы на один свой вопрос я ответ узнал.

Смеркалось. Мы миновали поворот дороги. Я издали услышал топанье и хлопанье, звуки музыки, крики, взрывы хохота. После десяти часов ходьбы этот шум заставил меня изрядно воспрянуть духом.

Трактир «Пенни и грош», стоящий на последнем большом перекрестке дорог к югу от Эльда, был внушителен. Он был выстроен в два этажа, из грубо отесанных бревен, а под высокими крышами угадывался третий этаж, мансардный. В окнах мелькали силуэты пляшущих мужчин и женщин, невидимый скрипач наяривал какой-то бешеный, головокружительный танец.

Дедан втянул в себя воздух.

— О, чуете? Надо вам сказать, тут есть тетка, она может камень запечь так, что ты еще добавки попросишь! Милая Пегги! Клянусь вот этими своими руками, надеюсь, что она еще там работает!

Он сделал выразительный жест, показывая, что рассчитывает не только на кормежку, и ткнул Мартена локтем в бок.

Глаза у Геспе сузились, она принялась сверлить взглядом затылок Дедана.

А Дедан, ничего не замечая, продолжал:

— Уж сегодня-то я лягу спать, набив брюхо бараниной и напившись бренди! Да еще, пожалуй, и не один, если судить по прошлому разу!

Я увидел по лицу Геспе, что назревает буря, и поспешил вмешаться.

— То, что варится в котле, и ночлег для каждого из нас! — твердо сказал я. — Все остальное — за свой счет!

Дедан словно не поверил своим ушам.

— Да ладно тебе! Уж сколько дней мы под кустом ночуем! Все равно денежки-то не твои, нечего скряжничать, как шим последний!

— Мы свою работу еще не сделали, — спокойно отвечал я. — Даже и не приступали. Я не знаю, сколько еще времени нам предстоит провести здесь, но знаю одно: денег у меня негусто. Если денежки маэра иссякнут раньше времени, придется нам добывать себе пропитание охотой.

Я окинул взглядом всех присутствующих.

— Разве что у кого-то из вас достаточно денег, чтобы содержать нас всех, и он готов поделиться?

Мартен только грустно улыбнулся в ответ. Геспе не сводила глаз с Дедана, тот гневно пялился на меня.

Темпи принялся подергиваться. Лицо его оставалось непроницаемым, как всегда. Избегая моего взгляда, он обвел глазами всех присутствующих. Взгляд его был устремлен не на лица, а ниже. Он взглянул на руки Дедана, потом на его ноги. Потом на ноги Мартена, на ноги Геспе, на мои… Он подступил на полшага ближе к Дедану.

Надеясь развеять напряжение, сказал я, уже мягче:

— Вот когда с делом управимся, тогда поделим поровну все, что останется в кошельке. Так у каждого из нас будет в кармане немного лишних денег, когда мы вернемся в Северен. И каждый сможет потратить их, как захочет. Потом.

Я видел, что Дедан этим недоволен, и сделал паузу, выжидая, не попытается ли он настоять на своем.

Но вместо него заговорил Мартен.

— Целый день шли, — задумчиво произнес он, как бы разговаривая сам с собой. — Выпить-то не помешало бы…

Дедан взглянул на товарища и снова выжидательно уставился на меня.

— Ну, я думаю, немного выпивки маэров кошелек потянет, — улыбнулся я. — Вряд ли маэр надеется, что мы сделаемся священниками, а?

Геспе зычно расхохоталась, Мартен с Деданом улыбнулись. Темпи взглянул на меня своими светлыми глазами, передернул плечами и отвернулся.

Лениво поторговавшись несколько минут, мы получили по койке в общей спальне, ужин и по кружке пива на пятерых, и все это за один серебряный бит. Управившись с этим, я нашел столик в уголке, где было потише, и спрятал лютню под лавку от греха подальше, сел, усталый как собака, и принялся размышлять, как бы отучить Дедана пыжиться на манер павлина.

Погрузившись в эти думы, я очнулся, только когда на столе передо мной очутился ужин. Подняв голову, я увидел женское лицо, обрамленное копной ярко-рыжих кудряшек, и выставленный напоказ бюст. Кожа у нее была белая, как сливки, с редкими веснушками. Губы соблазнительного бледно-розового оттенка. Глаза сверкали опасной зеленью.

— Спасибо! — сказал я наконец, несколько замешкавшись.

— На здоровье, зайчик!

Она игриво улыбнулась глазами и откинула волосы за спину с обнаженного плеча.