«Что-то с ним не так», — Федор Иванович нахмурился, не отводя глаз от друга.
Он видел, что Королькову трудно сохранять привычное доброжелательно-спокойное выражение. Кустистые брови доктора грозили вот-вот сойтись на переносице, а во взгляде, способном и успокоить, и развеселить, и согреть, отражалась тревога.
Щелкнул, выключаясь, чайник. Игорь Витальевич встряхнул головой, достал два светлых бокала, кинул в каждый по чайному пакетику и залил кипятком.
— Угощайся, — повторил он, усаживаясь напротив Сбитнева.
Тот осторожно отхлебнул и серьезно посмотрел на Игоря Витальевича.
— Может, все-таки расскажешь, что к чему? — спросил он.
Корольков отвел взгляд, опустил голову и вздохнул.
— Да нечего рассказывать, Федор Иваныч, — сказал он. — Догадки одни. Причем одна бредовее другой.
— Вот об этом и расскажи. Вместе подумаем, может, чего и решим.
«У меня ведь тоже догадок до кучи», — мысленно добавил Сбитнев.
— Ну, хорошо, — снова вздохнул доктор. — Пару дней назад Максим начал во сне разговаривать. Обычное, скажу тебе, явление, сам иной раз не без греха. Но тут… О странных вещах он говорил, понимаешь? Можно, конечно, все на бред и кошмары списать, но… — он прервал мысль и начал с другого конца: — Может, помнишь, был у нас постоялец. Высокий такой, с длинными седыми волосами. Вячеслав Альбертович Романенко. Его к нам чуть ли не из столицы перевели, до сих пор не понимаю, зачем это надо было делать.
— Помню, — кивнул Сбитнев, чувствуя, что Игорь Витальевич вот-вот подберется к самой сути. Сердце опять принялось выстукивать быстрее положенного. Пальцы затряслись, и он поспешил поставить чашку на стол. — У него еще пальца безымянного не было. На правой руке.
— Точно говоришь. Заметный был постоялец, едва ли не Наполеон, хотя никаким сифилисом, тем более запущенным, у него и не пахло, — Корольков прервался и напряженно уставился в окно.
— Он однажды ко мне со странной просьбой подошел, — Федор Иванович понял, что лучше помочь доктору.
— Кровь попросил, — подхватил тот, кивая. — Поверь, не к тебе одному он подходил. Боялись его наши постояльцы, очень боялись. Да и мне, признаюсь, не особенно уютно с ним было, пускай виду и не подавал. Но он будто чувствовал это. Глядел на меня пристально, улыбался, словно редкую букашку через лупу разглядывал. Знаешь, — Игорь Витальевич наклонился и перешел на шепот, — мне иногда даже казалось, что он мои мысли читает. Глупости, конечно, но ощущения ведь никуда не денешь…
— Да уж… — пробормотал Сбитнев, выглядывая в окно. Давешний больной, шаркая, брел по аллее вдоль бордюра. Голова с хорошо заметной плешью была опущена, руки висели. Отвернувшись, он посмотрел в напряженное лицо доктора. — И вот теперь Максим говорит во сне, что кто-то украл его кровь. Выходит, они встретились? Добрался-таки наш Беспалый до парня?
— Исключено. Вячеслава Альбертовича здесь нет уже полтора года, — Корольков мрачно уставился на Федора Ивановича.
— Как так? — опешил тот.
— А вот так. Сбежал он. Карлушу помнишь?
Сбитнев кивнул, представляя невысокого, рябого, абсолютно лысого эпилептика.
— Так вот. Довел его Вячеслав Альбертович до припадка. А пока мы с Карлушей возились, сбежал. Двое санитаров, естественно, пустились в погоню. Да только Беспалого, как ты его называешь, и след простыл. Такие вот дела, — закончил Игорь Витальевич и парой глотков осушил бокал.
«Вот так да…» — мысленно протянул Сбитнев.
— Постой, — насторожился он. — Тогда вполне может быть, что они с Максимом действительно встретились. Только раньше, до того, как парень к тебе попал, — Федор Иванович умолк, пожевал губами, соображая. Потом несильно хлопнул по столу и объявил: — Точно! В лагере они и встретились! Оттуда его болезнь и пошла!
Закончив, он посмотрел на Королькова. Тот ответил печальным взглядом и покачал головой.
— Исключено, — повторил Игорь Витальевич. — Побегом история с Вячеславом Альбертовичем не закончилась. Мы объявили его в розыск, и спустя неделю полиция нашла труп. На стройке, в траншее. Так что не мог Беспалый с Максимом встретиться. Никак не мог. Тут что-то другое. Только вот что? Совпадение? — доктор откинулся на спинку кресла и наморщил лоб.
«Не бывает таких совпадений», — возразил про себя Федор Иванович. Сколько раз за последние дни он твердил себе это? Не сосчитать…
— Тревожно мне, — признался Корольков. — Пытаюсь, как привык, рассуждать логически. Вроде выстраиваю цепочку, выстраиваю… А потом — бац! — и соскользнет где-то что-то. Вот недавно о кошмарах его думал. В общем-то, все понятно. И про зеркало, и про чудовище. Мне Нина Евгеньевна рассказывала, что в деревне случилось, когда Максиму пять лет было. Детские страхи так просто не отпускают. Иногда настолько в разум впечатаются… — он покачал головой. — Ну, так вот. Пытался я, значит, логику включить. Треснувшее зеркало, чудовище — тут все ясно. А вот про украденную кровь, про кого-то, кто ее украл… Черт его разберет. В конце концов, Максиму ведь кошмар снился. Вполне возможно, он с каким-нибудь вампиром разговаривал.
Игорь Витальевич глянул на полку с книжками и пожал плечами. Лицо доктора по-прежнему оставалось растерянным — Сбитнев видел, что тот не верит сам себе.
«Не надо ему сейчас про Егора рассказывать, — решил Федор Иванович, глядя на старого друга. — Только новых заморочек подкину».
— Ну вот, наболтал я тут, а толку чуть, — Игорь Витальевич грустно усмехнулся. — Но Максим идет на поправку, так что будем ждать. Время покажет, что к чему.
— Это верно, — как можно бодрее отозвался Сбитнев, поднимаясь. — Ладно, пора мне, Игорь Витальич. Дома дела ждут.
Корольков в ответ кивнул, встал и вместе с ним дошел до дверей.
— Заходи почаще, — сказал доктор, пожимая Сбитневу руку. Потом неожиданно отвел взгляд, задумчиво прищурился.
— Ты чего? — насторожился Федор Иванович.
— Да так, вспомнил кое-что. Ерунда, конечно, но все же, — пробормотал Корольков, уставившись в выложенную битым кафелем стену. — Я ведь на ту стройку ездил — Вячеслава Альбертовича опознать. Вокруг полиция, судмедэксперт. В общем, все, как полагается. И тут, когда уже уезжать собирался, вижу: к полицейским толстяк в спецовке и каске подбегает. И давай что-то объяснять про пропажу имущества. Оказалось, той ночью, когда беглого нашего нашли, на стройке пропал вагончик. Без следа, будто испарился.
— Какой еще вагончик? — Сбитнев удивленно поднял брови.
— Обычный, строительный. Зеленый, насколько я понял.
— И что? Думаешь, это как-то связано?
Игорь Витальевич только развел руками.
— Вряд ли. Да и как это может быть связано?
За несколько дней до этого.
«Откуда наш вожатый может его знать? — Андрей снова представил скуластое лицо человека с фотографии. Затем лесной вагончик. Затем комнатку с хирургической лампой. Затем бассейн со светящейся пирамидой, паутиной жил и расколотыми шарами. Затем… — Хватит!» — он зажмурился, тряхнул головой. Но рев тварей из леса вновь зазвучал в ушах.
Андрей понимал, что никогда не забудет увиденное несколько часов назад. И это казалось проклятьем.
Он мрачно оглядел холл. Весь отряд жадно всматривался в экран телевизора, где толпа фанатиков сжигала женщину-полицейского, привязанную к лестнице. Следующей должна была стать маленькая девочка. Но мать спасет ее — Андрей знал, потому что не раз видел этот фильм. А еще он видел…
В груди опять поднялась волна страха. Вот оно — сопение уродцев. Вот их шаги. Вот их рев. Слышно так, словно они рядом.
«Я свихнусь», — подумал Андрей, чувствуя, что готов расплакаться.
У входа в холл возник лопоухий вожатый. Осклабился, подозвал Максима, и вскоре оба вышли.
«Откуда он знает того человека?» — в очередной раз подумал Андрей, не отрывая глаз от прямоугольного проема, что вел в коридор.
Непонятно…
Ничего не понятно…
Совершенно…
Андрей вздохнул и посмотрел на Лешку. Тот сидел рядом, набычившись, глядел в телевизор, и кусал нижнюю губу. Плечи брата чуть подрагивали. Оля выглядела просто серьезной, а Егор — растерянным.
