Нет-нет, юный принц, — прошептал Парвен. — Пользуйтесь ими по своему усмотрению. Словно камни, или крысы, или грязь под ногами, они существуют лишь для того, чтобы служить вам.

А теперь представьте, юный принц, что это возможно и в другом месте — в месте, где вы поглотили страсти куда более яркие, чем наши собственные, — в месте, куда святоша Д'Арнат запретил нам ступать. Представьте разнообразие, бесконечные чудеса, которые ожидают нас…

— Довольно, — сказал Зиддари. — Верните его назад. Мы обещали рассказать ему все, а раз так, он должен знать, что именно выбирает.

Словом и прикосновением Нотоль вернула нас из раскаленной полуденной пустыни, прочь от воинских лагерей, сквозь крепостные стены, во тьму — полную, непроницаемую тьму. На мгновение мне показалось, что меня бросили одного в каком-то другом месте, но я почувствовал лордов рядом с собой и позади меня, как они и стояли прежде. Шар света и синий круг исчезли, хотя я все еще слышал вращение и чувствовал холодный ветер на разгоряченном лице. Я повернулся к Нотоль, но не увидел ее изумрудных глаз, как и аметистов Парвена, и кроваво-красных рубинов Зиддари. Я больше совсем ничего не видел.

— Не бойтесь, юный принц, — сказал Зиддари. — Это неизбежные последствия ваших действий — как вы, несомненно, определили по прошлому опыту. Ваше желание заставило вас принять эти ограничения. С вашим продвижением вперед последствия станут куда суровее. Но вам не стоит беспокоиться, потому что у нас есть средство от этого недуга.

Что-то скользнуло у меня над головой и прижалось к лицу. Я увидел вспышки света и почувствовал огромное облегчение. Когда руки отстранились, я снова видел, но иначе, чем прежде. Мы стояли в тронном зале, там, где я впервые говорил с лордами. Как и в храме, здесь был пол из черного стекла и потолок, изображающий ночное небо, а вокруг высились колонны. Вдоль одной из стен тянулся резной помост, и на нем стояли высокие, в человеческий рост, троны, на которых сидели Трое, когда я клялся им в верности. Сегодня колонны, троны и все остальное, что было в зале, казалось угловатым, словно каждый изгиб разбивался на короткие сегменты, лишь примерно повторяющие его настоящую форму. Латунное кольцо предстало как многоугольник с тысячей сторон, и синий круг на полу преобразился так же.

Я медленно потянулся к лицу, подозревая, что я там обнаружу, но Нотоль и Зиддари схватили меня за руки прежде, чем я дотронулся до него.

— Сперва пойдемте с нами.

Они вели меня по извилистым коридорам, вверх по резным лестницам, в самое сердце крепости. Нужно было еще привыкнуть к новому видению мира — все приобрело угловатые формы, грани мерцали голубовато-белыми бликами, хотя все казалось плоским и тусклым. Но мы прошли мимо раба, и, едва взглянув на него, я уже знал, что его зовут К'Саван, что он вырос в деревне Аграмант в пятидесяти лигах от Авонара. Его терзали муки отчаяния. Я мог перечислить его родственников до десятого колена и пересказать все, что он сам о них знал. И я видел, что он смотрел на мою маску с ужасом и отвращением; он бы с радостью убил меня, если бы только не находился под заклятием подчинения, наложенным лордами.

— Вот видите, — заметил Зиддари, — полезно, а?

Мы проходили мимо других рабов и крепостных, и ничто в них не было скрыто от меня. Когда мы подошли к черной двери, такой массивной, что понадобилось бы целое войско, чтобы открыть ее, Нотоль подтолкнула меня вперед. Я распахнул дверь мыслью, и мы вошли в храм лордов.

Здесь тоже кое-что изменилось. Фальшивое небо висело над нами. Под ногами лежал черный зеркальный пол. Трое были здесь, по-прежнему восседая на тронах, огромные, но безжизненные на этот раз, потому что Трое же были сейчас со мной и вели меня к дальнему краю ряда статуй. Что-то новое и огромное высилось во тьме за изваянием Зиддари, спрятанное под пурпурным покрывалом.

Сердце гулко заколотилось, а желудок сжался, когда Зиддари махнул рукой и покрывало упало на пол. Это был я. Из такого же тусклого черного камня, как и остальные. Невозможно огромный, так что я сам мог бы забраться и встать на собственную ладонь. Я должен был стать лордом. Они не солгали мне. И пока я вглядывался в изображение своего лица, моя рука дотянулась до золотой маски, что была на мне, и ощупала бриллианты, смотревшие из ее глазниц.

— От чего же еще я должен отказаться, кроме своих глаз? — спросил я, поражаясь тому, как ровен мой голос.

— От совсем немногого, от чего вы еще не отреклись, — ответил Зиддари. — Некоторые мелочи из вашего прошлого. Ваша личная вражда может показаться ничтожной рядом с величием возможностей. Эти мысленные барьеры, которые вы воздвигли, чтобы отгораживаться от нас, рухнут. Ваш разум перестанет быть независим, он станет единым с нашими, и тогда наши общие цели и желания могут показаться вам куда значительнее ваших собственных. Но ваша сила не будет иметь себе равных, и все, что вы можете себе представить, будет принадлежать вам.

— Я никогда не буду использовать свои воинские умения?

— Не в вашем теле, — ответил Парвен. — Не стоит им рисковать. Мы сделали так, что ни один из нас не может носить оружия, и с вами будет так же. Никто в любом из миров не опасен для нас, кроме одного из нас. И как вы уже видели, у нас есть лучшие способы наслаждаться радостями боя. Но мы предполагаем продолжение ваших тренировок в течение многих лет, пока вы не достигнете полного расцвета и не создадите себе умелое тело, с которым вам будет удобно. Это ради вашей собственной безопасности в той же мере, что и ради преимущества, которое вы получите, командуя армиями и используя чужие тела для своего удовольствия. Выбор за вами, само собой.

— А что, если я откажусь?

— Вы по-прежнему останетесь Наследником Д'Арната, другом и союзником лордов. Вы можете прожить отведенные вам годы здесь или найти себе дом, где вам вздумается. Но мы будем ждать от вас помощи в нашей войне в соответствии с данной вами клятвой.

— Но секрет кольца…

— …принадлежит лордам Зев'На и откроется вам, лишь, когда вы присоединитесь к нам.

Зиддари взял меня за подбородок и указал на мою статую.

— Вы рождены, чтобы стать одним из нас. Я верю, вы знаете, что это правда.

— Мы стары и ограниченны. Ваша юность радует нас, — произнесла Нотоль, улыбаясь и гладя мои волосы. — Когда вы проживете первую тысячу лет, вы поймете.

— Нам радостно учить вас, — добавил Парвен, кладя руку мне на плечо.

— Я должен решить сейчас?

— Через пять дней вы достигнете совершеннолетия, — ответила Нотоль. — В первый час этого дня вы станете помазанным Наследником Д'Арната. Если вы решитесь стать одним из нас, мы должны подготовить вас за час между полуночью и помазанием. Другой возможности у вас не будет. Это решение станет окончательным.

— Я понял.

— А теперь мы вернем вас в ваши покои и дадим вам поспать. Когда вы проснетесь, этот вкус вашего будущего окажется лишь воспоминанием, и все будет как прежде. Вглядитесь внимательнее в лик мира и решите, сравнится ли что-либо с открывшимися перед вами возможностями. Они сняли маску, и Зиддари отвел меня обратно в мои покои и посадил в кресло. Мы приказали подать еду. Я был голоден, но слепота наполняла желудок свинцовой тяжестью.

— У вас сейчас лицо Дарзида? — спросил я Зиддари, пока мы ели.

— Да.

— Зачем вы жили в другом мире? Зачем служили людям… обычным солдатом, если вы — лорд Зев'На?

Он рассмеялся.

— Это долгая история, и за следующие сотни лет я расскажу вам ее полностью. Вкратце: один из нас прошел вслед за дар'нети Дж'Эттанном по Мосту, чтобы защитить наши интересы. Я слишком поздно обнаружил, что за долгие годы человеческий мир извращает и спутывает память тех, кто был рожден в этом мире. Я пострадал от этого унижения так же, как Дж'Эттанн и его дар'нети. Даже во многом сильнее. Жалкий, презренный мирок — эта ваша родина. Что же касается того, почему это задание было возложено на меня, а не на Нотоль или Парвена… скажем так, мне не повезло со жребием.