— Вот что случается с теми, кто растит колдунов, — сообщил командир. — Таково зло, причиняемое ими миру. Если б вы выдали его, и ты, и ребенок, и старик остались бы живы.

Затем он перерезал девочке горло.

— Проклятье на них на всех! — прорыдал мужчина. — Гореть им…

— О, не бойся. Они сгорят, — ответил солдат. — Твоя участь легче.

Он ударил мужчину ножом в живот и отбросил его на камни.

Я выбрался из разлома на склон холма. Воздух был полон ужасного удушливого дыма, я чувствовал резь в слезящихся глазах. Когда я споткнулся обо что-то, не такое твердое, как камень, я не понял, что это, пока не упал сверху и не оказался лицом к лицу с Эллардом, старшим конюхом. Только едва ли это можно было назвать Эллардом — его нос и уши были отрезаны, а сам он был мертв. Я вскочил и бросился бежать, пока меня не вырвало. Ноги привели меня на холм, откуда я мог видеть все вокруг.

Комигор горел: крыша, конюшни, казармы, поля — все, что я видел, было охвачено огнем. Люди кричали. Солдаты убивали всех, кто пытался бежать. Несколько стражников замка прорубались через главные ворота, но падали один за другим. Когда солдаты выволокли маму и Неллию из кареты, другие уже насаживали головы на шесты.

— Тварь, породившая дьявола! Ведьма! Готов ли для нее костер?

В тот миг, когда мама начинала кричать, я каждый раз просыпался в поту, задыхаясь от кашля. Я говорил себе, что это только сны, а не события, случившиеся на самом деле. Но от них оставалось чувство тошноты и уныния, словно я действительно видел это.

К полудню второго дня капитан Дарзид уже руками разгребал мусор. Я не путался у него под ногами. Он сказал, что, если не найдет то, что ищет, нам придется отправиться этой же ночью. Были и другие пути, ведущие в то место, куда мы направляемся, но намного дальше и сложнее.

— Я попью из того фонтанчика, — сообщил ему я.

Вода из фляжки капитана отдавала старыми ботинками.

— Как пожелаете, — буркнул он и разразился проклятиями в адрес камней, не преминувших осыпаться, когда он продолжил разгребать заваленный очаг.

Я быстро ретировался, пока он не попросил меня помочь ему разбирать каменную груду, похоронившую результаты его дневного труда.

С едой у нас было совсем плохо: ничего, кроме солонины. Она была такой сухой и соленой, что мне постоянно хотелось пить, а вино из запасов Дарзида закончилось. Я не стал говорить ему про мои собственные припасы, потому что собирался пользоваться ими, когда убегу от него. Прошлой ночью я едва не убежал, но, пока мы ехали, я не видел поблизости ни одного городка или села. Кроме того, мне не хотелось пробираться через руины или слякотные поля в темноте. Я бы взял его коня, но тот вовсе не был смирным. Он был похож на Дарзида, вздорный, несмотря на кажущуюся покорность.

Маленькая каменная девочка по-прежнему улыбалась сама себе в углу двора, вода лилась из ее бездонного кувшина. Я зачерпнул немного и присел на край чаши, не собираясь возвращаться к Дарзиду. Вода была прохладной, но не ледяной, как, казалось бы, положено зимой, и сладкой. Я давно не пробовал ничего вкуснее. Казалось, у меня даже слегка прояснилось в голове. Впервые с тех пор, как я покинул Комигор, я смог удержать в голове две мысли сразу. Первая — о том, что вся эта суета с попыткой найти в руинах описание дороги к дому друзей, не имеет смысла. А вторая — что это самое описание было у меня под носом, на дне бассейна.

— Капитан! — позвал я. — Кажется, я нашел!

Он оказался рядом прежде, чем я успел бы щелкнуть пальцами.

— Где? Покажи мне, мальчик!

— Вот, — ответил я, указывая на слова, вырезанные на дне мраморного бассейна под прозрачной водой.

Дарзид на миг показался мне очень странным, затем широкая улыбка медленно расплылась из-под его черной бороды.

— Конечно же… Никогда бы не подумал. А скажите мне, юный герцог, что там написано? У меня, разумеется, не столь острое зрение, как у вас… увы, нет… особенно в этом тусклом свете.

Он схватил обугленную палку и принялся записывать на белом камне мостовой то, что я читал со дна бассейна. Я не знал языка, но капитан кивал, словно понимал каждое слово.

— Теперь мы можем ехать, — сообщил он. — Если буря уляжется и можно будет разглядеть луну, то к утру мы будем в безопасности в Зев'На.

Я был счастлив уехать.

— Как назывался этот город? — поинтересовался я, пока мы ехали к горе. — Кто здесь жил и почему они были перебиты и оставлены так?

— Он назывался Авонар, — ответил капитан. — Вы еще услышите это название. Он был — и остается — домом ваших врагов, слепцов, которые не понимают размеров и возможностей вселенной. Вы узнаете о нем больше, когда мы окажемся в безопасности. А сегодня у вас был трудный день. Можете поспать, пока мы едем.

Чем я и занялся. Меня снова мучили эти ужасные кошмары, а когда я проснулся вновь, то обнаружил себя в совершенно другом месте.

Авонар. Ни один поэт не найдет слов, чтобы описать вид из окна «Гостиницы трех арфистов». Дар'нети называли его Городом Света, хотя столь простое имя не могло передать его сияния. Звезды… повсюду звезды, усыпавшие черный холст ночи, сверкающие так, что, когда закрываешь глаза, их образ остается запечатленным перед твоим внутренним взором. Их число огромно — даже на всех деревьях двух миров не растет столько листьев. И звезды не прикованы к небесам. Бледные башни Авонара простираются вверх, как длинные изящные руки, пожинающие искрящийся урожай и обрушивающие его вниз на землю не только строгой, торжественной белизной, но и нежнейшими оттенками желтого и голубого.

Но даже такое величественное зрелище, как вид королевской столицы, не могло отвлечь меня. Ни оживленного любопытства, которое сопровождает любое путешествие в новый мир, ни обычного облегчения оттого, что мы благополучно перешли через Пропасть. Я мерила шагами маленькую комнату, ожидая Кейрона с вестями о нашем сыне.

Барейль принес еду: вкуснейшие поджаренные булочки с сочной начинкой, присыпанные сыром, золотистые фрукты размером с яблоко, но с розовой мякотью, пахнущей персиком и терпкой вишней, а также медный горшочек, наполненный пряным фруктовым напитком под названием саффрия. Мои спутники разобрали маленькие тарелочки и принялись разливать горячий напиток в кружки из расписной керамики, собравшись для трапезы вокруг низкого столика у огня.

Я и куска в рот взять не могла.

— Зачем они привели его в Авонар? — спросила я. — И как Дарзиду удалось перейти Мост без Наследника, который открыл бы путь, вел бы его и защищал?..

Келли взмахнула кружкой и дополнила список моих вопросов:

— И каким образом в разрушенном Авонаре могли оказаться Ворота? Я думала, есть только одни Ворота в Гондее и только одни в нашем мире.

— Что касается Ворот, — ответил Барейль, отставляя кружку и вытирая губы кончиками пальцев, — на самом деле существуют только одни в Гондее и их единственное отражение в вашем мире. Но каждые из Ворот были построены с несколькими входами. Здесь, в Гондее, все входы были потеряны из-за зидов, за исключением входа во дворце Авонара. Мы не могли знать, где находятся входы в вашем мире и сколько из них все еще целы. Что до остальных ваших вопросов, я бы и сам хотел знать ответы. Возможно, когда прошлым летом зиды последовали за Д'Нателем в ваш мир, тайна прохода по Мосту оказалась раскрытой. Мастер Дассин наложил дополнительные заклятия на оба Привратных зала, но вход, которым воспользовались мы, был заброшен столетиями. А пройти по Мосту обычному человеку, без Наследника… Я не могу… — Лицо Барейля внезапно побледнело и вытянулось. — Впрочем, ваши собственные догадки могут оказаться более верными, нежели те, которые высказывает дульсе без позволения своего мадриссона.

Следующие два часа мы провели, занимаясь всякими пустяками. Келли и Паоло пересчитали наши припасы — то, что Барейль нес в маленьком заплечном мешке, и что осталось у нас в карманах. Дульсе убрал со стола, отложив остатки еды для Кейрона, а затем произнес целую речь про самые достопримечательные места, видимые из окна. Келли поинтересовалась, что за бронзовая маска висит над входом, и Барейль рассказал нам про Вазрина Двуликого, существовавшего еще тогда, когда во Вселенной не было ничего, кроме пустоты. В конце концов, и это оживление угасло, мы погрузились в тревожное молчание. Тяжелые облака клубились над горами, скрывая звезды.