Он крепко прижал меня к себе, а я обняла его.

— О, Клэр, ты мне сердце разобьешь… так я люблю тебя.

Я спала, и разбудил меня звон церковного колокола, доносящийся с площади. Уклад жизни в аббатстве Святой Анны был еще жив в памяти, весь ежедневный распорядок подчинялся там звону колоколов, и я, по привычке глянув в окно, пыталась определить, который теперь час. Ясный день, яркое солнце, инея на стеклах нет. Колокола сзывали к полуденной мессе. Значит, полдень.

Я потянулась, наслаждаясь мыслью, что сразу вставать мне не обязательно. Беременность на ранних сроках утомляет, к тому же долгое путешествие совершенно вымотало меня, а потому отдых казался еще желаннее.

Во время нашего пути на всем побережье Франции бушевали штормы, шел то дождь, то снег. Впрочем, могло быть и хуже. Вообще-то мы сначала собирались в Рим, а не в Гавр, но это означало еще две, а то и три недели путешествия при ужасной погоде.

Поскольку и за границей надо было чем-то зарабатывать на жизнь, Джейми получил рекомендации для устройства переводчиком к Джеймсу Фрэнсису Эдуарду Стюарту, ссыльному королю Шотландии, известному также под именем шевалье Сент-Джордж, Претендент на престол — называйте, как вам больше нравится, — и мы собирались обосноваться при его дворе в окрестностях Рима.

Перспектива казалась вполне реальной, мы уже должны были отправляться в Италию, как вдруг дядюшка Джейми, Александр, аббат, у которого мы остановились, вызвал нас к себе в кабинет.

— Я получил известие от его величества, — сообщил он без долгих предисловий.

— Какого именно? — спросил Джейми. Не слишком большое фамильное сходство между двумя мужчинами усугублялось их позами — оба сидели в креслах прямо, расправив плечи. Что касается аббата, то подобная осанка полагалась ему по роду службы. Джейми же не хотел прикасаться только что зажившими ранами к спинке кресла.

— Его величества короля Джеймса, — ответил дядя, слегка хмурясь, и покосился в мою сторону. Я старалась сохранять безразличное выражение лица; приглашение в кабинет к аббату было знаком доверия, и мне не хотелось обмануть ожидания этого человека. Он знал меня всего недель шесть, с Рождества, когда мы с Джейми появились у его ворот и муж мой был еле жив после перенесенных им в тюрьме мучений и пыток. Понаблюдав за мной какое-то время, аббат проникся ко мне доверием. С другой стороны, я была англичанкой. И английским королем был вовсе не Джеймс, а Георг.

— О! Так что, ему уже не нужен переводчик? — Джейми, все еще очень худой, много работал на воздухе вместе с братьями из аббатства, и лицо его начало приобретать нормальный здоровый цвет.

— Ему нужен преданный слуга и… друг. — Аббат Александр побарабанил пальцами по лежавшему перед ним на столе письму. Потом поджал губы и перевел взгляд с меня на племянника, затем снова на меня. — То, что я скажу, должно остаться между нами, — строгим тоном произнес он. — Скоро и так все об этом узнают, но пока еще не время. — Я попыталась нацепить на лицо маску человека, умеющего хранить тайны, которому можно доверять, Джейми же лишь коротко кивнул. — Его высочество принц Карл Эдуард выехал из Рима и будет во Франции через неделю, — продолжал аббат, слегка подавшись вперед, словно для того, чтоб подчеркнуть важность сказанного.

И это действительно было важно. В 1715-м Джеймс Стюарт предпринял неудачную попытку вернуться на трон — военная операция была задумана бездарно, ожидаемой поддержки не получила и провалилась, едва успев начаться. С тех пор, по словам отца Александра, ссыльный Джеймс Шотландский трудился не покладая рук, рассылал письма монархам дружественных стран; особенно часто писал он своему кузену, французскому королю Людовику, обосновывая претензии на трон Шотландии и Англии, как свои, так и своего сына, принца Карла, которого считал законным наследником этого трона.

— Его двоюродный брат Людовик, к сожалению, остался глух к этим вполне внятным и законным обоснованиям, — сказал аббат, хмуро глядя на письмо, словно то был сам Людовик, а не клочок бумаги. — Если теперь он наконец осознает свою ответственность в данном деле, есть повод к объединению всех, кому дорого священное право монархии.

Сторонниками Джеймса были якобиты, а среди них самым ярым — аббат Александр из аббатства Святой Анны де Бопре, урожденный Александр Фрэзер Шотландский. Джейми рассказывал мне, что чаще всего ссыльный король писал именно Александру, а тот, в свою очередь, поддерживал связь со всеми сторонниками Стюартов.

— Положение у него в этом смысле удобное, — объяснял мне Джейми. Папская почта через посыльных функционировала на территории Италии, Франции и Испании быстрее и эффективнее, чем какая-либо другая. Против этих посыльных почти бессильна таможенная служба, поэтому письма, которые они доставляют, редко подвергаются досмотру.

Большую поддержку Джеймсу Шотландскому, сосланному в Рим, оказывал Папа, крайне заинтересованный в том, чтобы в Англии и Шотландии снова пришла к власти католическая монархия. Поэтому большую часть частной корреспонденции доставляли именно папские посыльные, а передавалась она по назначению через посредство надежных и преданных церковных сторонников, каким и являлся отец Александр из аббатства Святой Анны де Бопре. Он, в свою очередь, поддерживал связь со сторонниками короля в Шотландии, в чем было меньше риска, нежели в открытой отправке почты из Рима в Эдинбург и другие шотландские города.

Я с интересом наблюдала за отцом Александром, пока он расписывал всю важность визита принца Карла во Францию. Полноватый темноволосый мужчина примерно моего роста, значительно ниже своего племянника, лишь в глазах угадывалось сходство — слегка раскосые, они светились умом и уменьем разгадывать самые скрытые намерения, что вообще было отличительной чертой всех Фрэзеров, с которыми мне доводилось встречаться.

— Однако, — закончил он, поглаживая густую темно-каштановую бородку, — не могу с полной уверенностью сказать, прибыл ли его высочество во Францию по приглашению Людовика или же без оного, просто от имени отца.

— Но это существенная разница, — заметил Джейми, скептически приподняв бровь.

Дядя кивнул, в гуще бороды промелькнула кривая улыбка.

— Верно, парень, — сказал он. В обычно безукоризненном английском звучали нотки шотландского акцента. — Истинная правда. И вот в этом ты и твоя жена как раз и сможете помочь, если, конечно, захотите.

Предложение сводилось к следующему: его величество король Джеймс согласен оплатить расходы на дорогу, а также выплачивать небольшое жалованье племяннику его самого верного и преданного друга отца Александра, если тот поедет в Париж, где будет помогать его сыну и наследнику принцу Карлу Эдуарду в меру своих сил и способностей.

Я была удивлена. Ведь мы с самого начала планировали отправиться в Рим — самое подходящее, как нам казалось, место для того, чтобы попытаться предотвратить второе восстание якобитов 1745 года. Я изучала историю и знала, что это восстание, финансируемое из Франции и возглавляемое Карлом Эдуардом, оказалось более успешным, нежели предпринятая в 1715 году попытка захвата власти его отцом, однако и оно в целом закончилось поражением. И если не вмешаться в ход событий, то войска под командованием принца Карла потерпят сокрушительное поражение при Каллодене в 1746-м и шотландскому народу еще на протяжении двух столетий предстоит пожинать горькие плоды этого поражения.

Теперь же, в 1744 году, принц Карл, по всей видимости, начинает искать поддержку во Франции. И есть ли лучший способ остановить смуту, чем попытаться повлиять на ее вдохновителя и зачинщика. Я взглянула на Джейми — тот смотрел через плечо своего дядюшки на маленькую раку на стене. Глаза его остановились на позолоченной фигурке святой Анны и пучке оранжерейных цветов у ее ног, а мысли, похоже, витали где-то далеко. Наконец он тряхнул головой и улыбнулся дяде.

— А какого рода помощь может понадобиться его высочеству? Впрочем, — добавил он тихо, — думаю, что в любом случае смогу оказать ее. Мы согласны. Едем.