Он провел рукой по стриженым волосам.

— Это выглядит довольно бесперспективно для Стюартов, Саксоночка, и это хорошая новость. Не будет помощи и от Бурбонов. Единственное, что меня сейчас беспокоит, это инвестиции, сделанные Карлом Стюартом с графом Сент-Жерменом.

— Значит, ты не думаешь, что это просто торговая сделка?

— В принципе, это выглядит как торговая сделка, — сказал он, нахмурившись. — Но что-то за этим стоит. Я кое-что слышал.

Хотя банкирские семьи Парижа не имели серьезных намерений посадить молодого претендента на шотландский трон, такое положение дел могло с легкостью измениться, если у Карла неожиданно появятся деньги для инвестиций.

— Его высочество утверждает, что разговаривал с Гоблинами, — продолжал Джейми. — Его представил им Сент-Жермен; иначе они бы его не приняли. Старый Гоблин нашел его никудышным болваном, то же думает и один из Гоблинов-сыновей. Хотя другой обещал, что подождет и посмотрит; если Карлу удастся эта сделка, тогда, возможно, он предоставит ему и другие возможности.

— Не все так хорошо, — заключила я.

Джейми покачал головой:

— Деньги к деньгам, сама знаешь. Если ему повезет с одной или двумя сделками, банкиры изменят свое отношение к нему. Этот человек не слишком умен, но у него есть обаяние, он умеет переубеждать людей. Он не продвинется к своей цели без достаточного капитала, но если сделка будет иметь успех, он этот капитал получит.

— М-м-м… — Я снова повернулась на сиденье и пошевелила пальцами ног, которым было жарко в тесной кожаной темнице. Раньше эти туфли были мне впору, но теперь ноги немного отекли, а шелковые чулки намокли от пота. — Что мы можем сделать в связи с этим?

Джейми пожал плечами:

— Молиться, чтобы в Португалии была плохая погода. По правде говоря, кроме кораблекрушения я не вижу других путей помешать этой сделке. У Сент-Жермена уже есть контракт на продажу всего груза. И он, и Карл Стюарт собираются нажить на нем капитал.

Я слегка вздрогнула при упоминании имени Сент-Жермена и невольно вспомнила слова Дугала. Я не рассказала Джейми ни о его визите, ни о его соображениях насчет ночной деятельности графа.

Я не держала секретов от Джейми, но Дугал потребовал от меня обещания молчать в обмен на свою помощь в деле с Джонатаном Рэндоллом, и мне пришлось согласиться.

Джейми неожиданно улыбнулся мне и протянул руку:

— Я тут подумал кое о чем, Саксоночка. Дай мне, пожалуйста, твои ноги. Дженни говорила мне, что это помогает, если массировать ступни, когда ждешь ребенка.

Я не стала спорить и, сбросив туфли, положила ноги ему на колени. У меня вырвался вздох облегчения, когда ветерок из окна охладил шелк на пальцах ног.

У Джейми были большие руки, а пальцы сильные и одновременно нежные. Он ласково провел большим пальцем по моей ступне, и я откинулась назад с легким стоном. Несколько минут мы ехали молча. Я лежала в состоянии полного блаженства.

Склонив голову к моим ногам, Джейми задумчиво заметил:

— Это ведь не было долгом на самом деле, да?

— Что не было? — Расслабившись от теплого солнышка и массажа, я не сразу поняла, что он имеет в виду.

Не прекращая поглаживать ступни, он посмотрел мне в глаза. Выражение его лица было серьезным, хотя легкая улыбка мелькнула во взгляде.

— Ты сказала, что я обязан тебе жизнью, Саксоночка, потому что ты спасла меня. — Он нежно водил рукой вокруг моего большого пальца. — Но я тут подумал и не уверен, что это так. Мне кажется, что если учесть все, то получится полное равенство.

— Что значит равенство? — Я попыталась опустить ноги, но он крепко их держал.

— Если ты спасла мне жизнь, — а ты действительно спасла, — то ведь и я спас твою, по крайней мере столько же раз. Я спас тебя от Джека Рэндолла в Форт-Уильяме, ты ведь помнишь. И я спас тебя от толпы в Крэйнсмуире, не так ли?

— Да, — ответила я, не понимая, куда он клонит, но чувствуя, что это не пустой разговор. — Я, конечно, благодарна тебе за это.

— Это не повод для благодарности, Саксоночка, с твоей стороны или с моей. Я считаю, что это не подразумевает никаких обязательств. — Улыбка исчезла с его лица, и он стало вполне серьезным. — Я не давал тебе жизнь Рэндол-ла в обмен на свою собственную — во-первых, это был бы неравноценный обмен. Закрой рот, Саксоночка, — деловито добавил он. — Мухи могут влететь.

В карете и в самом деле было несколько мух. Три из них сидели на рубашке Фергюса, не обращая внимания на то, что грудь мальчика мерно вздымалась и опускалась.

— Тогда почему ты согласился? — Я перестала сопротивляться, и он, зажав обеими руками мои ступни, медленно водил пальцами по пяткам.

— Ни по одной из причин, которые ты мне привела. Что касается Фрэнка, — вздохнул он, — ну, есть доля правды в том, что я увел у него жену, и мне жаль его, иногда больше, чем других, — добавил он, вскинув бровь. — Однако это все равно как если бы он был моим соперником здесь. У тебя был свободный выбор, и ты выбрала меня, даже несмотря на то, что на его стороне был такой весомый аргумент, как горячая ванна в доме. Уф!

Я высвободила одну ногу и пнула его в ребра. Он снова поймал ее, как раз вовремя, чтобы не получить второй удар.

— Сожалеешь о своем выборе, да?

— Пока нет, — сказала я, вырываясь, — но могу пожалеть в любой момент. Если не замолчишь.

— Ну ладно. Я не мог понять, почему тот факт, что ты выбрала меня, означает, что надо так переживать по поводу Фрэнка Рэндолла. Кстати, — сказал он доверительно, — я учту, что надо очень ревновать тебя к этому мужчине.

Я пнула его другой ногой. Он ловко поймал ее за щиколотку.

— Что касается спасения его жизни, — продолжал он, не обращая внимания на мои попытки вырваться, — на этот вопрос брат Ансельм в аббатстве мог бы ответить лучше меня. Я бы, конечно, не стал хладнокровно убивать невинного человека. Однако я убивал людей в бою. Есть ли разница?

Я вспомнила солдата и мальчика на снегу, которых убила, спасаясь от Уэнтуорта. Я больше не изводила себя воспоминаниями об этом, но знала, что никогда не избавлюсь от них.

Джейми покачал головой:

— Можно найти много всяких аргументов, но, в конце концов, в этих случаях есть один выбор: ты убиваешь, если должен убить, и потом ты живешь с этим. Я помню лицо каждого человека, которого убил, и всегда буду помнить. Но дело в том, что я жив, а они нет. И это мое единственное оправдание.

— Но к данному случаю это не подходит, — заметила я. — Вопрос так не стоит: убить или быть убитым.

Он покачал головой, смахивая муху, которая села ему на волосы.

— Тут ты ошибаешься, Саксоночка. То, что стоит между мной и Джеком Рэндоллом, может быть решено, только когда один из нас умрет. Есть разные способы убийства, не только с помощью ножа или ружья, и есть вещи похуже, чем физическая смерть. — В голосе его звучали ласковые нотки. — В аббатстве Святой Анны ты спасла меня не только от физической смерти, mo duinne, и не думай, что я этого не понимаю. — Он вздохнул. — Наверное, ты все же чаще спасала мне жизнь, чем я тебе… — Он отпустил мои ноги и выпрямился. — Поэтому надо еще разобраться. Ведь ты не знала, что произойдет, когда делала свой выбор. Одно дело — отвергнуть мужчину, и совсем другое — обречь его на смерть.

Мне вовсе не нравилась такая интерпретация моих поступков, но отрицать факты я не могла. Я действительно отвергла Фрэнка и, хотя не жалела о своем выборе, все же жалела и всегда буду жалеть о необходимости этого выбора. Джейми словно продолжил мои мысли:

— Если б ты знала, что выбор твой будет означать, ну, допустим, смерть Фрэнка, возможно, он был бы иным. И, если уж ты выбрала меня, вправе ли я вынуждать тебя на поступки, имеющие куда худшие последствия?

Поглощенный своими размышлениями, он сперва не заметил, какое впечатление произвели на меня эти последние слова. Но, увидев мое лицо, сразу же замолчал, и какое-то время мы ехали молча среди зеленых полей.

— Не понимаю, каким образом твой поступок, Клэр, может оказаться грехом, — сказал он наконец, положив руку мне на ногу. — Ведь я тебе законный муж, каким и он был когда-то или будет. Ведь ты даже не знаешь, вернешься ли к нему. Возможно, попадешь еще дальше в прошлое или, наоборот, в будущее время. Ты поступала так, как считала должным, это самое лучшее решение. — Он посмотрел мне в глаза, и взгляд этот проник до самой глубины души. — Я достаточно честен, чтобы признать: меня не волнует, что правильно, а что нет, Клэр, пока ты со мной, — тихо добавил он. — И если считаешь, что, выбрав меня, совершила тяжкий грех… Что ж, тогда пойду к самому дьяволу и благословлю его за то, что склонил тебя к этому. — Он поднял мою ногу и нежно поцеловал кончики пальцев.