— Простите, как вы сказали?

— Да так, ничего, — ответила я, покраснев. — Посмотрите, это Лочиэль? А я думала, он болен.

От танца у меня перехватывало дыхание, да и лорд Кильмарнок, видно, тоже не был настроен на разговор, поэтому у меня была возможность осмотреться вокруг. Карл не танцевал, хотя слыл превосходным танцором, и молодые дамы Эдинбурга жаждали его внимания. Сегодня он был занят, развлекая своего гостя. Я заметила, как в полдень на кухню был доставлен небольшой бочонок с португальским товарным знаком, выжженным на боку, и бокалы с рубиновой жидкостью словно по волшебству то и дело появлялись в левой руке дона Франсиско.

Мы пересекли дорожку Джейми, ведущего в танце одну из трех мисс Уильяме. Их почти невозможно было отличить друг от друга. Совсем юные, с одинаковыми каштановыми волосами и все как одна твердили: «Здесь так интересно, в этом благородном собрании, мистер Фрэзер…» Я сразу же устала от них, но Джейми, это воплощение терпения, танцевал со всеми тремя по очереди и отвечал снова и снова на одни и те же глупые вопросы.

— Конечно, это большое развлечение для них — бедняжек, — добродушно объяснял он. — К тому же их отец богатый купец, и его высочество захочет заручиться симпатией этой семьи.

Все три мисс Уильяме, казалось, были очарованы Джейми, и мне показалось, что он тоже взбодрился. Затем я обратила внимание на Балмерино, танцующего с женой лорда Джорджа Муррея. Я заметила, как супруги Муррей обменялись влюбленными взглядами, когда она со своим партнером и он с одной из мисс Уильяме встретились в танце, и была смущена, увидев, с кем танцует Джейми.

He удивительно, что Колама не было на балу. Интересно, думала я, удалось ему уже поговорить с Карлом или нет, и решила, что еще нет. В противном случае Карл не выглядел бы таким веселым и беззаботным.

Вдруг я заметила еще две коренастые фигуры, стоящие у стены. На них были почти одинаковые парадные костюмы, плохо пригнанные по фигуре. Это был Джон Симпсон — знаменитый мастер по ковке мечей из Глазго, и его сын, тоже Джон Симпсон. Они прибыли сюда в начале недели, чтобы преподнести Карлу один из своих великолепных палашей с эфесом, которыми они прославились на всю Шотландию. Сегодня их пригласили сюда для того, чтобы продемонстрировать дону Франсиско, какой огромной поддержкой пользуется Стюарт.

У обоих мужчин были густые черные волосы и бороды, слегка тронутые сединой. Я видела, как старший Симпсон слегка толкнул младшего в спину и многозначительно кивнул в сторону одной из купеческих дочерей, стоящей рядом с отцом в надежде, что ее снова кто-нибудь пригласит на танец.

Симпсон-младший одарил отца скептическим взглядом, но затем пожал плечами, выступил вперед и с поклоном предложил руку третьей мисс Уильяме.

Я с удивлением и восхищением наблюдала, как они закружились в танце, поскольку Джейми, и раньше встречавшийся с Симпсонами, говорил мне, что Симпсон-младший совершенно глух.

— Наверное, от стука молотов в кузнице, — объяснил он мне, с гордостью показывая прекрасный палаш, купленный у них. — Глух как пень. Старший ведет переговоры, но от внимания младшего ничто не ускользает.

Я видела, как острый взгляд его темных глаз скользит по полу, отмеряя расстояние от одной танцующей пары до другой. Парень двигался чуть тяжеловато, но чувствовал ритм танца достаточно хорошо, по крайней мере не хуже меня. Закрыв глаза, я живо ощутила вибрацию деревянного пола от виолончели, стоящей на нем, и догадалась, что именно она и помогает ему не сбиваться с ритма. Затем, открыв глаза, чтобы ненароком не наткнуться на кого-нибудь, я опять отыскала его среди танцующих. На сей раз он морщился от резких звуков скрипок. Возможно, он все-таки что-то слышит.

Кружась в танце, я и лорд Кильмарнок приблизились к камину, возле которого стояли Карл и дон Франсиско. К моему удивлению, Карл махнул мне рукой из-за плеча дона Франсиско. Я истолковала этот жест как повеление держаться подальше от его высочества. Кильмарнок так же истолковал поспешный жест Карла и рассмеялся.

— Итак, его высочество боится представить вас испанцу! — воскликнул он.

Уносясь в вихре танца прочь от Карла, я оглянулась и увидела, что он снова вернулся к беседе, энергично размахивая руками в свойственной итальянцам манере.

Лорд Кильмарнок замечательно танцевал, и я попыталась расслабиться, чтобы начать разговор, не опасаясь, что он может наступить мне на юбку.

— Вы видели те глупые листочки, которые Балмерино всем показывал? — спросил Кильмарнок и, когда я кивнула, продолжил: — Думаю, что его высочество тоже их видел. А испанцы обожают подобные глупости. Ни один разумный человек не поверит тому, что там написано, — заверил он меня, — но его высочество, несомненно, решил, что лучше поостеречься. В конце концов, ради испанского золота можно пойти и не на такие жертвы, — добавил он.

Упиваясь гордыней, Карл относился к шотландским графам и вождям свысока, но, по крайней мере, на сегодняшнее празднество они были приглашены, по-видимому, для того, чтобы произвести впечатление на дона Франсиско.

— Вы обратили внимание на эти портреты? — поинтересовалась я, чтобы сменить тему разговора. Более ста портретов королей и королев украшали стены галерей. И все они поражали своим редкостным сходством.

— Вы имеете в виду их носы? — спросил он, и унылое выражение его лица, появившееся при виде Карла и дона Франсиско, уступило место улыбке. — Да, я их заметил. А вы знаете что-нибудь об их истории?

Видимо, все портреты принадлежали кисти одного художника — Джакоба де Витта, приглашенного Карлом II[4] для того, чтобы воссоздать портреты всей родословной короля, начиная с Роберта Брюса[5].

— Чтобы убедить всех в принадлежности к роду, — усмехнулся Кильмарнок. — Интересно, прибегнет король Джеймс к созданию портретов своей родословной, когда займет трон?

Художник рьяно принялся за дело, каждые две недели рисуя по портрету, чтобы угодить монарху. Трудность состояла в том, что де Витт не имел ни малейшего представления о том, как выглядели предки Карла, поэтому приглашал позировать любого, кого удавалось ему затащить к себе в студию. А чтобы придать портретам фамильное сходство, снабжал всех длинными носами.

— А это сам король Карл, — сказал Кильмарнок, кивком указывая на портрет в полный рост, где он был изображен в ярко-красном бархатном камзоле. Затем он бросил критический взгляд на принца Карла, раскрасневшееся лицо которого свидетельствовало о том, что он изо всех сил старался не отставать в выпивке от своего гостя.

— Во всяком случае, у этого нос выглядит получше, — пробормотал граф как бы про себя. — Его мать была полячкой.

Между тем торжество близилось к концу. Свечи в серебряных канделябрах догорели и стали гаснуть еще до того, как гости в полной мере насладились вином и танцами. Дон Франсиско, возможно, не столь привычный к выпивке, как Карл, клевал носом.

Джейми с видимым облегчением подвел младшую из сестер Уильяме к отцу, собиравшемуся ехать домой, и отыскал меня в укромном местечке, где я пристроилась, чтобы снять туфли.

Он сел рядом со мной, вытирая лоб большим белым платком.

Рядом на маленьком столике стоял поднос с пирожными.

— Я ужасно голоден, — буркнул он, запихивая пирожное в рот. — От этих танцев разыгрывается зверский аппетит, а от разговоров тем паче.

Я наблюдала за тем, как принц Карл, склонившись над своим гостем, тряс его за плечо, стараясь разбудить, но все его усилия были тщетны. Голова испанца безвольно повисла, рот под внушительными усами раскрылся. Его высочество растерянно оглядывался по сторонам, но Шеридан и Туллибардин, оба джентльмена уже преклонного возраста, в кружевах и бархате, тоже спали сном праведников, прильнув головами друг к другу, как два деревенских пьяницы.

— Не хочешь помочь его высочеству? — спросила я Джейми, который засовывал в рот очередное пирожное, и прежде, чем он успел ответить, я увидела, как Симпсон-младший, оценив ситуацию, толкнул отца в бок.