Мы были одни. Муртаг ушел в Эдингбург вместе с молодым Саймоном и его людьми, чтобы выяснить, как обстоят дела в шотландской армии.

Дом прочно стоял среди многочисленных надворных строений, такой же белый, как расчерченные снеговыми полосами поля, окружающие его. Мне живо припомнилось, что я почувствовала, когда впервые увидела это место. Тогда оно предстало передо мной в сиянии прекрасного осеннего дня, а не так, как сейчас — сквозь снежную пелену холодного ветра. Но даже тогда он показался желанным прибежищем. Теперь же ощущение надежности и безмятежного спокойствия только усилилось: через низкие окна просачивался теплый свет лампы, его легкая желтизна рассеивала глубокие сумерки раннего вечера.

Ощущение приветливости этого дома еще более возросло, когда я, перешагнув порог, уловила соблазнительный запах жареного мяса и свежеиспеченного хлеба.

— Ужин… — прошептал Джейми, закрыв глаза и вдыхая дразнящие ароматы. — Боже, я мог бы съесть целую лошадь. — С его плаща падали тающие льдинки, оставляя на деревянном полу мокрые следы.

— А я и думаю, что нам придется съесть одну из них, — заметила я, развязывая тесемки своего плаща и стряхивая снег с волос. — Те бедные создания, что ты сторговал в Киркимилл, едва шли.

В доме услышали звук наших голосов, дверь отворилась, послышался топот маленьких ножек и крики радости — это юный Джейми увидел внизу своего тезку. Привлеченные шумом, появились другие обитатели дома, и не успели мы оглянуться, как оказались в окружении Дженни, маленькой Мэгги, Айена, миссис Крук и, сопровождаемые служанками, устремились в зал.

— Как же я рада вас видеть, мои дорогие! — в третий раз повторяла Дженни, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать Джейми. — Судя по тому, что говорят об армии, мы не надеялись увидеть вас так скоро.

— А как же люди? — спросил Айен. — Пришли с тобой или ты заглянул сюда ненадолго?

— Пришли со мной? — удивленно повторил Джейми. Он как раз обнимал свою старшую племянницу, но, застигнутый врасплох вопросом зятя, тут же забыл о малышке. Та сердито дернула его за волосы, он пришел в себя, рассеянно поцеловал девочку и передал ее мне. — Что ты хочешь сказать, Айен? — требовательно спросил он. — Все люди должны были вернуться месяц назад. Кто-то еще не пришел?

Я крепко держала маленькую Мэгги. Ужасное предчувствие овладело мной, когда я увидела, как исчезает улыбка с лица Айена.

— Никто из них не вернулся, — медленно произнес он. На его длинном, добродушном лице, как и на лице Джейми, появилось выражение озабоченности. — С тех пор как они ушли с вами, мы ничего о них не слышали.

Со двора, где Рэбби Макнаб возился с лошадьми, послышался крик. Джейми резко повернулся, открыл дверь и всмотрелся в снежную заметь.

Заглянув ему через плечо, я увидела всадника, скачущего сквозь белую пелену. Рассмотреть лицо было невозможно, но разве спутаешь с кем-нибудь маленькую крепкую фигуру, по-обезьяньи вцепившуюся в седло? «Быстрый, как молния», — говорил о нем Джейми, и он был прав. Совершить путешествие от Биали до Эдинбурга, а затем до Лаллиброха, и все это за неделю, — такое удается не каждому. Муртаг. И не нужно обладать даром провидения, чтобы догадаться — он везет плохие новости.

Бледный от гнева, Джейми с треском распахнул дверь утренней гостиной в Холируде. Эван Камерон вскочил на ноги, перевернув при этом чернильницу. Саймон Фрэзер, сын Ловата, сидевший по другую сторону стола, при появлении единокровного племянника высоко поднял густые черные брови.

— Черт возьми! — воскликнул Эван, шаря в рукаве в поисках платка, дабы промокнуть чернила. — Что с вами, Фрэзер? О, доброе утро, миссис Фрэзер, — добавил он, увидев меня позади Джейми.

— Где его высочество? — сурово спросил Джейми, не пускаясь в объяснения.

— В Стирлингском замке, — ответил Камерон, потеряв надежду найти носовой платок. — Фрэзер, у вас нет какой-нибудь тряпки?

— Будь она у меня, я бы удавил вас ею, — ответил Джейми. Он немного успокоился, узнав, что Карла нет в резиденции, но его губы были по-прежнему крепко сжаты. — Почему вы позволили держать моих людей в Толбуте? Я только что оттуда. Я не стал бы держать в таких условиях даже свиней. Вы же могли что-нибудь сделать — просто во имя милосердия?

Камерон слегка покраснел, но его чистые карие глаза спокойно встретили взгляд Джейми.

— Я пытался, — ответил он. — Я сказал его высочеству, что здесь какая-то ошибка, — хотя какая ошибка: их нашли в тридцати милях от основной армии, и, кроме того, у принца не так много людей, чтобы он мог обойтись без них. Только поэтому он не отдал приказ повесить их тут же, на месте. — По мере того, как шок от неожиданного вторжения Джейми проходил, Камерон начинал закипать. — О Боже, человече, это же преступление — дезертировать во время войны!

— Неужели? — скептически заметил Джейми. Он коротко кивнул молодому Саймону и, прежде чем сесть, пододвинул мне кресло. — А как насчет ваших людей, Эван, тех двадцати, что сбежали? Вы уже приказали их повесить? А может, таких дезертиров теперь уже человек сорок?

Камерон покраснел еще больше и сосредоточился на промокании чернил тряпкой, которую протянул ему Саймон.

— Их ведь не схватили, — пробормотал он наконец. Камерон взглянул на Джейми, его худое лицо стало серьезным. — Отправляйтесь к его высочеству в Стирлинг, — посоветовал он. — Принц был в ярости, когда услышал о дезертирстве, но, в конце концов, вы же поехали в Биали по его приказу, и поэтому ваши люди остались без присмотра. Разве не так? И кроме того, Джейми, он всегда хорошо к вам относился, называл своим другом. Так что, возможно, он и простит ваших людей, если вы за них попросите.

Подняв мокрую от чернил тряпку, он с сомнением посмотрел на нее, пробормотал извинение и вышел, чтобы выбросить ее, а точнее — избавиться от Джейми.

Джейми развалясь сидел в кресле, его дыхание с шумом вырывалось сквозь стиснутые зубы, взгляд был устремлен на небольшую вышивку на стене, изображавшую Карла в военном мундире. Два согнутых пальца правой руки медленно постукивали по столу. Джейми пребывал в таком состоянии с тех пор, как Муртаг сообщил ему, что тридцать человек из его отряда схвачены по обвинению в дезертирстве, брошены в печально известную эдинбургскую тюрьму Толбут и приговорены к смерти.

Я-то не думала, что Карл приведет приговор в исполнение. Как заметил Эван Камерон, шотландская армия испытывала острую нужду в людях. Вторжение в Англию, о котором он так много говорил, и поддержка английского сельского населения, на которую он рассчитывал, — ничего с этим не получилось. И еще одно соображение. Казнить людей Джейми в его отсутствие было бы актом политического безумия и таким предательством, о котором даже Карл Стюарт не мог помыслить.

Нет, я была уверена, что Камерон прав и людей в конце концов отпустят. Конечно, Джейми тоже понимал это, хотя вряд ли находил в этом утешение: он хотел уберечь своих людей от опасностей гибельной войны, а они, повинуясь его приказу, оказались в одной из самых страшных тюрем Шотландии, заклейменные как трусы и под угрозой позорной смерти через повешение.

Вот этим, вместе с перспективой оставить своих людей еще на какое-то время в темном зловонном заточении, а также необходимостью унижаться перед Стюартом и объяснялось мрачное выражение его лица — он сидел с видом человека, проглотившего за завтраком толченое стекло.

Молодой Саймон тоже молчал, в глубокой задумчивости наморщив лоб.

— Я поеду с тобой к его высочеству, — неожиданно сказал он.

— Ты? — Джейми с удивлением взглянул на своего единокровного дядю, его глаза сузились. — Для чего?

Саймон криво усмехнулся:

— В конце концов, кровь есть кровь. Или ты думаешь, что я, как отец, хочу присвоить твоих людей?

— А разве не так?

— Я бы мог их присвоить, — откровенно признался Саймон-младший, — если бы от этого мне была какая-нибудь польза. Но в данном случае, я думаю, будет больше хлопот. У меня нет желания воевать с Макензи или с тобой, племянничек, — добавил он с широкой ухмылкой. — Может, Лаллиброх и богатое поместье, но оно далеко от Биали, и будет дьявольски трудно удержать его — что по суду, что силой. Я говорил об этом отцу, но он ведь слышит только себя.