— Дарина, — он немного растерян, но продолжает меня сканировать, видимо, ожидая моей реакции. — Что ты здесь делаешь?

— Да вот, — отвечаю довольно спокойно, наблюдая, как блондинка поворачивает голову в мою сторону — Решила пообедать с тобой, но вижу, ты занят, — и киваю головой на наглую девицу.

— Паша, — произносит она с удивлением в глазах, — это кто?

— Та самая серая мышь, — отвечаю вместо Балабанова. — Причем, слепая, как я понимаю. На которой женился Пашенька, — и посылаю своему мужу ехидную улыбку. — Еще вопросы есть? — а это уже с серьезным выражением лица обращаюсь к блондинке по имени Света.

— Дарина, это не то, что ты подумала, — Балабанов делает шаг в мою сторону, но я выставляю руку вперед.

Он останавливается и продолжает на меня смотреть.

— Давай, дома поговорим. Не хочу устраивать шоу в присутствии твоих поклонниц, хоть и бывших, — на последнем слове делаю акцент.

Сама не понимаю, откуда берутся силы, который в последние дни куда-то испарились, но я резко разворачиваюсь и, больше не произнося ни слова, выхожу из кабинета. А после и покидаю офис. Сажусь за руль, закрываю глаза и тяжело вздыхаю.

Хоть и слышала я часть разговора, все равно на душе как-то муторно и не спокойно. Конечно, я не шляюсь по клубам, как эта Света, и с друзьями Балабанова до сих пор не знакома, но боюсь, что ему именно этого и не хватает — его прошлой жизни, которую он поменял на женитьбу. На мне. Или из благородства, как сказала блондинка, но все равно он не готов к ответственности.

Завожу мотор и выезжаю со стоянки. Дела заканчиваю быстро, несмотря на головокружение и подступившую тошноту. Еще не хватало отравиться, хотя с моим режимом питания это, скорее всего, от голода. Достаю из тумбочки пачку печенья, которую съедаю полностью — такое чувство, что ничего вкуснее в жизни не ела. Становится немного лучше, но все равно чувствую себя неважно, поэтому придумываю себе дела за пределами прокуратуры и быстренько смываюсь с работы.

Но путь мой лежит домой, точнее в квартиру Паши. Почему-то в последнее время я перестаю считать его тем местом, где мне хорошо. Который по праву может называть домом — самым уютным и родным местом на земле.

Долго хожу из угла в угол, взвешивая все за и против. Нам надо отдохнуть друг от друга, собраться с мыслями и подумать — а нужны ли нам эти отношения в принципе? Может, стоит попробовать пожить отдельно, чтобы разобраться прежде всего в себе.

Захожу в спальню, достаю спортивную сумку и складываю туда свои вещи. Не все, а только ту часть, которая понадобится на пару недель, пока я все не решу для себя. К тому же, на квартире осталось еще куча вещей, которые я так и не удосужилась перевезти на новое место жительства.

Слышу, как открывается входная дверь, а значит, пришел Паша, так как Максим звонил еще в обед, отпросившись после урока погулять с девочкой Лерой. Слава Богу, хоть мальчик не станет свидетелем наших выяснений отношений.

— Далеко собралась? — слышу мужской голос за спиной, но даже не оборачиваюсь. — Может, не стоит горячиться?

Паша говорит довольно спокойно, но я знаю его хорошо — он нервничает. Наверное, еще даже больше, чем я в данный момент.

— Я не из-за сцены в кабинете, — закидываю штаны и закрываю змейку на сумке. Выпрямляюсь и поворачиваюсь к Балабанову лицом.

— Тогда из-за чего? — его голос, как и прежде, не предвещает ничего хорошего, хоть Паша и пытается держать себя в руках. — Объясни мне, что происходит.

— Нам надо пожить отдельно, — тяжело вздыхаю, понимая, что разговор будет не из приятных. — Разобраться в себе и понять, что делать дальше. Наши отношения зашли в тупик, и это факт. Сейчас глупо искать, кто прав, а кто виноват, поэтому лучше…

— То есть ты решила за нас двоих? — перебивает меня Балабанов довольно громко. — У меня не хочешь спросить, что мне надо?

Молча беру сумку и направляюсь к выходу из спальни, игнорируя его взгляд. Сейчас бесполезно разговаривать, потому что в нем говорят эмоции, а не здравый смысл. А я просто устала.

Он ловит меня на пороге квартиры, хватая за руку и поворачивая к себе лицом.

— Отпусти, — шиплю, глядя ему в глаза. — Мне больно.

— Дарина, послушай, — впивается взглядом, продолжая меня удерживать. — Мы со Светкой когда-то встречались. Недолго, но с моей стороны ничего серьезного не было. И отношения с ней продолжать я не намерен.

— Паша, ты так ничего и не понял, — пытаюсь отвернуться, но он снова тянет на себя.

— Подожди, я не закончил, — приходится снова повернуться и посмотреть в его глаза. — Я понимаю, что не самый идеальный пример для подражания, но прошлое уже не изменить. Давай мы не будем делать выводы только на основании прежних поступков. Согласен, я не всегда вел себя нормально, и у тебя есть причины мне не доверять. Но я стараюсь исправиться.

— Я просто устала, — в очередной раз тяжело вздыхаю. — Мне нужно отдохнуть и подумать.

— Возьми отпуск, поехали куда-нибудь вдвоем — только ты и я.

— Думаешь, это решит все наши проблемы?

— Черт, — резко вырывается у Балабанова. — Но жить отдельно не выход. Это тоже не решит все наши проблемы.

Не уверена, что поступаю правильно, но в данный момент у меня только одно желание — чтобы меня оставили все в покое и дали побыть в тишине. Одной, на родной и любимой кухне, с чашкой горячего чая и маминым вареньем.

— Не решит, — отвечаю спокойно. — Но так будет лучше.

— Для кого лучше? — срывается Балабанов, но под моим взглядом резко поникает. — Я сейчас отпущу твою руку, а ты решай сама, что для тебя лучше. И я не побегу следом, если все-таки надумаешь сбежать.

И он медленно разжимает пальцы.

Отворачиваюсь, закрываю глаза, тяжело вздыхаю — если я сейчас останусь, то так и не узнаю главного. Запутаюсь еще больше, и тогда точно настанет конец нашему браку. Надеваю дубленку, застегиваю сапоги, беру сумку и, не оборачиваясь, чтобы не видеть Пашкиных глаз, выхожу из квартиры. И даже в подъезде слышу, как он бьет кулаком по стене.

Квартира встречает меня пустотой. Раздеваюсь и первым делом двигаю на кухню. Горячий чай, мамино варенье из черной смородины — такое чувство, что ничего вкуснее в жизни не ела. А в голове пустота. Так хотелось побыть одной и подумать, но как назло ни одной стоящей мысли не появляется. Зато накатывает очередная волна усталости.

Спать. Я дико хочу спать. А там, как говорится, утро вечера мудренее…

— Громова, с тобой точно всё в порядке? — Юрка наклоняет немного голову, наблюдая, как я хватаюсь за живот.

— Да хрен его знает, — машу в ответ свободной рукой. — Наверное, отравилась, так жутко тошнит. Вчера съела целую селедку соленую, видимо, не совсем свежая была.

— А ты часом не беременная? — Сазонов смотрит серьезно, а у меня даже, кажется, тошнота резко проходит от его вопроса.

— От кого? — вырывается случайно, на что мой коллега только поднимает одну бровь. — Тьфу ты, я не то хотела сказать. Разве что, от святого духа я залетела, потому что Балабанов всегда таскает с собой контрацептивы. Даже в первую брачную ночь предохранялись. Я даже подумывала к врачу сходить, чтобы противозачаточные прописал мне хорошие. Все никак руки не доходят.

— Может, в ванной разочек поймал? — усмехается Юра. — Я вот тоже пару раз расслабился, после бурной ссоры в душ жену затащил. А через девять месяцев стал папой. Заметь, пару раз, не больше.

— Да ну тебя, — снова машу рукой. — Разве, что презервативы дырявые оказались.

— Как вариант, — умничает Сазонов. — Но к врачу сходи обязательно. Даже если отравление, всё равно надо что-то с этим делать. В последнее время ты на привидение похожа, — и выходит из моего кабинета, не давая мне возможности ответить.

А я снова сгибаюсь пополам, потому что желудок сводит, а тошнота все увеличивается. На пару с головокружением. Да, что за черт? Но слова Юрки как-то слишком резко бьют в голову.

В ванной и душе было, но давно, к тому же сразу после критических дней. А, насколько мне известно, это безопасный период. Да и успел тогда Паша вовремя прерваться, чтобы избежать последствий. А потом…