— Точно, простите. Марианна Шер.

— Продолжайте.

— Да. Я высоты боюсь. Как-то упала с крыши пастушьего домика, когда была ребёнком, и ногу слома. Было больно.

Элиза фыркнула в ответ.

— Какие девушки из села скучные. Как думаешь, достойна ли ты мистера Де Вилье?

— Разумеется. Я самая достойная здесь.

Добрая половина конкурсанток выпучила глаза на Марианну. Да, она правда так считала и всеми силами пыталась показать свою уверенность и достоинство.

— На что ты готова ради победы? — спросила Тереза с другого конца стола.

Марианна ответила без лишних раздумий с гордо поднятой головой:

— На многое. Почти на всё.

— Вопрос из зала, — раздался голос Вильгельма. Он так долго молчал, что все забыли о его присутствии, но только не я.

— Ты не играешь, — спокойно отозвался Фергус, но этот факт был пропущен.

— Мисс Шер, это Вы убили Виолетту Норвин?

Все повернули головы на Вильгельма. Он же бесцеремонно глядел на Марианну, не давая ей и шанса на уход от ответа. Глаза мужчины сузились. Он будто вытягивал из неё слова.

— Конечно, нет! — удивлённо вскрикнула она.

— Это мог быть, кто угодно, — заключила Пенелопа. — Мы все тут подозреваемые.

— Элиза убила Виолетту, — неумело перевела стрелки Марианна. — Сегодня утром она радовалась её смерти.

Элиза с вызовом встала из-за стола.

— Ты что себе позволяешь, деревенщина?

— Есть ли смысл спорить? — в воздух устало произнесла Пенелопа.

Жаль, что вражду этим вопросом было не остановить. Боевой механизм был запущен. Участницы замолчали, но то и дело бросали друг на друга пронзительные взгляды, полные ненависти, недоверия и подозрений. Разъярённое дыхание слышалось с разных концов стола.

Фергус несколько секунд смотрел перед собой, а затем безмолвно вышел из библиотеки, в которой уже начинали вспыхивать искры.

23 сентября

01:17

Здесь так темно. И страшно. Эта комната напоминает склеп. Интересно, тут все такие? Меня так трясёт после этого бала. Нервы или порошок — я пока не поняла, но тремор точно сильнее обычного. Идея пойти на отбор пока не оправдывает себя. Я везде вижу его лицо, в каждом мужчине. Он овладел моими мыслями, наказывает за бесчисленные грехи. До сих пор в голове крутится его «чёртова наркоманка и потаскуха» и оглушительный звук падающей статуэтки в форме ангельских крыльев. Лучше бы осколки от неё попали в меня, изрезали кожу, пустили кровь.

Я почти не выходила из чулана. Сидела там и плакала, как полная дура. Завтра меня отпустит. Должно отпустить. Тем более господин Де Вилье оказался весьма привлекательным и галантным. Вдруг он сумеет помочь мне забыться лучше опиума. Я думала, что Фредерик с этим тоже справлялся, пока не сорвалась после очередной ссоры. Ох, мой Фредерик, как ты там, родной?

Как же путаются мысли. Что-то странное происходило. Я вышла из укрытия и направилась в комнату, но чьи-то голоса на улице привлекли моё внимание. Шёпот, тишина, снова шёпот, затем крик и снова тишина. Должно быть, мне показалось.

04:46

Не могу и глаз сомкнуть. Просто лежала в кровати и смотрела в потолок. Постоянно чудились какие-то шаги и близкое дыхание. Ещё и вороны мешали заснуть. Каркали всю ночь напролёт как ненормальные. Мама говорила, что это не к добру, но кто верит в эти приметы?

13:05

Бог ты мой, сердце сейчас выпрыгнет из груди. Я нахожусь в страшном сне, от которого не могу проснуться, и просто жду в страхе, что будет дальше. Я не встречалась с Элизой раньше. Как она поняла, что кулон на моей шее — не просто безделушка? Мне стоит быть аккуратнее и не высовываться лишний раз.

Ещё и эту девушку, Виолетту, нашли сегодня в пруду мёртвой. Неужели мне всё-таки не послышалось, и я случайно стала свидетельницей преступления? Что за чушь? Должно быть, это просто несчастный случай, как и сказал господин Де Вилье. Отказываюсь верить в иной исход событий.

Я показала слабину сегодня за завтраком, пустив слезу от неожиданности. Остальные были не сильно опечалены таким известием. Только вот та девушка из села, кажется, тоже пришла в шок и сидела с закрытыми глазами, всхлипывая несколько минут. Совсем забыла, как её зовут. Однако хорошо запомнила, как она постоянно переглядывается с братом господина. Между ними точно что-то есть. Думаю, она совсем не заинтересована в Фергусе. Ей тут не место.

Следующие три дня прошли, словно в тумане. Оба брата будто сквозь землю провалились, а мои конкурентки старательно делали вид, что не замечают друг друга. Похоже на затишье перед бурей.

Желание не покидать комнату росло с каждым часом. Иногда я заставляла себя выходить в сад или в библиотеку. Книги там были очень старые, с ветхими страницами и совершенно незнакомые мне. Преобладали записи научных работ и приключенческие романы, которые читали значительно реже первых, если судить по яркости обложек. Пока мне удалось только взять на заметку несколько книг. Брать их без разрешения Фергуса было боязно.

Я чувствовала себя ученицей школы благородных девиц. Только вот уроков в этой школе нет. Ещё и все одноклассницы враждуют за место любимицы классного руководителя и раздумывают над тем, как избавиться хоть от одной соперницы. «Отступления» Виолетты им было мало. Все забыли про неё. Вдруг это был лишь реалистичный сон.

Одним утром я пришла позже остальных, снова задержавшись в ванной, и обнаружила в своей порции рисового пудинга мелкие крошки стекла. Мне повезло, что осколки озарил яркий луч солнца, и я вовремя их заметила.

— Чья работа?

Девушки глазели на меня с удивлением. Глупо было думать, что кто-то признается.

— Точно не моя, — прервала молчание Элиза, копаясь ложкой в своей порции. — Мне кто-то подкинул личинок вдобавок.

— Белок полезен для организма, — хихикнула Жизель.

— Но не стекло, — оборвала я.

И снова злостная тишина. Она наступала каждый раз, когда мы в полном составе собирались вместе. А сегодня ещё и кто-то дал понять, что вражда и соперничество вполне реальны, а не эфемерны, как могло казаться раньше. Мне было бы намного приятнее жевать сейчас крупу на воде или же просто хлеб, сидя за столом с папой. Только вот для его же блага придётся влиться в этот ад и привыкнуть к пеклу и кипящим котлам вокруг. Всё получится, если я смогу выбираться из них с ожогами, но живой.

— Элиза, а не ты ли это пытаешься отвлечь внимание от своей шалости? — ехидно спросила Марианна.

Элиза сидела спокойно, но её изящное лицо искривила маска гнева. Даже в ней она оставалась красивой и утончённой

— Что, прости? Деревенщина, ты постоянно пытаешься обвинить меня в чём-то. Не на ту напала.

— Действительно, — немного поразмыслив, согласилась я, — личинки и стекло — немного несоизмеримые добавки к пудингу, не так ли?

— А есть ли разница, кто это сделал, если здесь каждая из нас играет в собственной команде? — спросила Пенелопа, разминая руки. — Разве в этом есть смысл?

Моментами она напоминала Фергуса в женском обличии. Её флегматичность и достоинство обескураживали, но в то же время напоминали о кроткой уверенности и хороших манерах. Она не говорила лишнего, предпочитая просто наблюдать за происходящим хаосом.

Я коротко кивнула, соглашаясь с Пенелопой у себя в голове, и без лишних слов ушла обратно к себе в комнату. Похоже, есть сегодня я не буду. В следующей тарелке могут оказаться иглы или, например, цианид. Кто знает, что у этих дам может храниться в домашних сундучках, привезённых с собой.

День тянулся долго и мучительно. Я успела развесить свои вещи в шкафу (да, спустя почти четыре дня), вздремнуть и расчесать шевелюру гребнем несколько раз. Даже начала писать письмо отцу, чтобы выплеснуть накопившуюся тревогу. Не уверена, что он когда-нибудь прочтёт его, но моей душе помогло бы это успокоиться. Я медленно выводила букву за буквой. Желтоватый листок становился влажным и мятым под моими ладонями. После пары приветственных фраз и вопросов мысль шла тяжело. События минувших дней внезапно вылились из меня ручьём слёз, намочив бумагу ещё больше и размазав свежие чернила. Я так и не смогла дописать имя Виолетты Норвин. Письмо постигла участь очередного мусор а.