Разумеется, именно этого мне и следовало ожидать.

— А что нужно было сделать? — Я повышаю голос. — Оставить ее там? К тому времени, когда вы придете к судье и получите ордер на обыск — если вообще когда-нибудь получите, — он вполне может ее уничтожить. — Я уже кричу на Джо, в глубине души понимая, что он компетентный человек, который и так уже сделал все, чтобы найти убийцу Фрэнни. Я веду себя так от отчаяния, и Джо все понимает — это видно по его глазам.

— Вы будете с ней что-то делать?

— С лентой? Ну конечно, сделаем химический анализ, однако не хочу вас обнадеживать: липкая лента — вещь очень распространенная, у меня в гараже тоже есть такая.

— Не уверена, что она лежит там вместе с кнутами, цепями и прочими садомазохистскими принадлежностями.

Джо Харрис пристально смотрит на меня, и, похоже, его не слишком волнует то, что я сказала.

— Держитесь от него подальше, Нора, — говорит он. — Образцы волос, которые мы нашли на теле вашей сестры, не его, волокна от ковра также не из его дома. У нас нет никаких доказательств того, что он причастен к ее смерти. Мы разговаривали с его старыми подружками и выяснили, что он занимается садомазохизмом в легкой форме, но не более того. Женщины, которые в этом участвовали, описывали все как происходившее по взаимному согласию, это была просто игра.

С ними он никогда не использовал изоляционную ленту или нож. Так что если вы будете его преследовать, неприятности будут именно у вас. Он может заявить на вас в полицию.

— Это вряд ли — прошлой ночью я уже с ним переспала. Джо снова качает головой и вздыхает:

— У нас нет против него улик, но это не значит, что он ее не убивал. Этот человек останется подозреваемым до тех пор, пока дело не закрыто.

— Есть еще кое-что, о чем я вам не рассказывала. Несколько дней назад какая-то машина едва не сбила меня на автостоянке. Окна были затемнены, так что я не могла видеть, кто там сидит, и все произошло так быстро, что мне не удалось заметить номер, но неужели вы считаете это простым совпадением? Почему-то меня не пытались сбить до того дня, когда я сказала профессору, что собираюсь выяснить, кто убил Фрэнни.

— Вы зря с ним связались, и сами напрашиваетесь на не приятности, да еще мешаете нашему расследованию. Нам не нужны сыщики-любители, Нора, так что лучше оставьте его в покое.

— Не могу. — Я встаю и киваю в сторону пакета. — Дайте мне знать, если появятся какие-нибудь новости.

Когда я подъезжаю к своему дому, то вижу на другой стороне улицы соседку, Анну-Марию, маленькую женщину сорока с небольшим лет, которая обрезает живую изгородь. На ней джинсы, фланелевая рубашка не по росту и садовые рукавицы. Вокруг нее повсюду валяются обрезанные ветки. Забрав почту, я вхожу в дом, проверяю автоответчик и обнаруживаю, что пришло четыре сообщения: одно от подруги, живущей в Рено, одно от Яна, одно от Мэйзи, моей подруги из «Пчелы», и последнее от М. Я не давала ему свой номер телефона или адрес, но они указаны в справочнике, где он, очевидно, их и нашел. Послание короткое и простое: «Заеду за вами в субботу в девять утра». Себя он не назвал, но, судя по голосу, это, несомненно, М.

Я не знаю, что делать со звонком Яна. Он собирается увидеться со мной сегодня вечером, но мне пока не хочется с ним встречаться — я все еще переживаю свое предательство. В результате на его автоответчике появляется сообщение от меня: я заболела и не могу сегодня составить ему компанию. Возможно, в ближайшие дни мне станет лучше, тогда позвоню сама. Я вешаю трубку, довольная тем, что живу в век передовой технологии, позволяющей людям легко скрывать правду.

Когда в субботу утром М. звонит в мою дверь, я уже готова. Так как он не сказал мне, куда мы направляемся, на мне подходящие для любого случая черная юбка (короткая) и малиновый пуловер (длинный). Когда я открываю дверь, М., не дожидаясь приглашения, входит, как будто он здесь хозяин.

— Разве мы не едем сразу? — спрашиваю я.

— Едем, но чуть позже. — Он начинает экскурсию по моему маленькому дому. На М. саржевые брюки и шикарный серый свитер; у него самоуверенный вид человека, который привык, что все и всегда делается так, как он хочет. Это заметно по его манере держать себя, по точности его движений, по тембру голоса, по тому, как он в воскресенье занимался со мной любовью. Я помню, как он прикасался ко мне — уверенно, зная, что доставит мне удовольствие. Несмотря на всю враждебность к М., во мне пробуждается желание. Теперь я понимаю, что встала на очень опасный путь.

— Если мы куда-то едем, — говорю я, — то нечего тянуть.

— Мы действительно кое-куда отправимся, — улыбается М. — Уверен, вам будет интересно.

Тем не менее он отнюдь не спешит покинуть мой дом. Я следую за ним в прихожую и далее по узкому коридору. На концах его находятся две спальни, а посредине — ванная для гостей. Меньшую спальню я преобразовала в кабинет, где стоит письменный стол с компьютером, а на двух стенах висят книжные полки. М. окидывает кабинет беглым взглядом и направляется в мою спальню. Остановившись на пороге, он оглядывается по сторонам. Раздвижная стеклянная дверь выходит на задний двор, давая комнате дополнительное освещение. Всю противоположную стену занимает стенной шкаф, рядом с которым расположена раздвижная дверь с зеркалом от пола до потолка, отчего комната кажется больше, чем на самом деле. По громадной кровати разбросаны розовые и серо-голубые подушки. Заметив на туалетном столике фотографию Яна, М. подходит к ней. На снимке Ян улыбается, положив руку мне на плечо, склонив голову набок, как будто он вот-вот засмеется.

— Ваш приятель? — М. поворачивается ко мне. Я неохотно киваю.

Он долго рассматривает фото и наконец спрашивает:

— Как его зовут?

Я пожимаю плечами:

— Какое это имеет значение?

М. спокойно смотрит на меня, ожидая ответа. Щелкнув, включается калорифер и начинает тихо гудеть. Из отдушины в потолке льется поток теплого воздуха, снисходя на нас, словно некий дух.

— Ян. — Я забираю у него фото и ставлю его на место. — Ян Маккарти. А теперь пойдемте.

Мы выходим из дома и подходим к его машине, шикарному новому «мерседесу». Небо сплошь затянуто тучами. М. открывает передо мной дверцу машины и ждет, пока я сяду. Когда он кладет руки на руль, я спрашиваю:

— Куда мы едем?

— Прокатиться. На озеро Тахо.

Мы выезжаем на улицу. Для прогулки, пожалуй, выдался не самый подходящий день. Сейчас конец зимы, и недавно прошел дождь. М. выводит машину на шоссе, и я устраиваюсь поудобнее, готовясь к двухчасовой поездке. «Мерседес» плавно и беззвучно летит по дороге.

Мы едем молча. Начинает накрапывать дождь, и М. включает «дворники». Позади остаются миля за милей. Я гадаю, зачем он взял меня на эту прогулку. Выглядываю в окно — дождь стоит стеной. Мы уже в Сакраменто, где от пятидесятого шоссе отходит шоссе номер 80. Движение сейчас не такое оживленное, как в будние дни, и хотя М. превышает разрешенный лимит скорости, нас то и дело обгоняют.

— За все время вы так ни разу никуда и не вывезли Фрэнни, ни разу не назначили ей свидания — я имею в виду, настоящего свидания.

Он долго молчит, так что я уже решаю, что ответа не будет, но тут раздается его голос:

— Честно говоря, в обществе вашей сестры мне было скучно. Меня бесит жестокость этих слов, но тут я вспоминаю, что в своем дневнике Фрэнни записала, как я говорю то же самое о мужчинах. «Я знаю, что скоро он мне наскучит». Эта фраза сейчас меня преследует. Неужели мои слова звучали так же жестоко, как сейчас звучат слова М.?

— Если она была такой скучной, зачем же вы с ней встречались? И почему из всех женщин выбрали именно Фрэнни — она же не в вашем вкусе. Это сразу видно.

— Повторяю, я встречался с ней ради собственного развлечения. — Он искоса смотрит на меня. — Хотел посмотреть, что можно с ней сделать.

— Вы хотели властвовать над ней — разве не так? От вас не потребовалось больших усилий, чтобы ее развратить. Отчего бы не подобрать себе что-нибудь более подходящее, например, женщину, не такую…