— Почему он? За что?

Виски сжало от невыносимой боли, голова закружилась, каменное плато стало стремительно приближаться, казалось моя голова треснет как крепкий орех, так сильно меня приложило о плоский гранит…

Я до боли зажмурилась, а когда открыла глаза, не сразу поняла, что я вижу и где нахожусь…Картинки мелькали перед глазами, ураган мыслей и образов, запахов и звуков обрушился на меня…

Я стояла посреди уютной лавки, где пахло разнотравьем и лекарствами, ладаном и воском. На широких стеллажах из моренной черешни нестройными рядами стояли склянки и большие банки, колбы и мензурки, реторты и флаконы, инро*и коробки. На прилавке был водружен массивный кассовый аппарат и медные весы с грифонами и гирьки.

Вот приветственно тренькнул колокольчик входной двери и молоденькая рыжая ведьма, которая взвешивала и фасовала травяной сбор по крафтовым пакетикам и что-то тихонько мурлыкала себе под нос, оторвалась от своего занятия и приветственно улыбнулась молодому офицеру. Когда он перешагнул порог, их взгляды встретились. О, Великие, какие это были глаза, не глаза — погибель. Больше ее жизнь не будет прежней, она знала это наверняка, как то, что за севшим солнцем восходит луна, а за морским приливом следует отлив. Ей рассказывали, как это бывает, а она глупая не верила, смеялась над другими…

Ведьмы ее рода влюблялись один раз и на всю жизнь, а избранником становился лишь тот, кто предназначен свыше, самой Судьбой, Фатумом. И в отличие от своих блудливых сестер по ковену, она берегла себя для единственного, того в чьем сердце не будет подлости.

— Майор инженерных войск Его Величества Николас Альдао, к вашим услугам, — вторгся в поток ее сумбурных мыслей охрипшим голосом ее единственный, тот самый, кого она уже отчаялась дождаться.

— Агнес…меня зовут Агнес, — она с трудом смогла сконцентрироваться на своем имени, немилосердное время остановило для нее свой бег, сердце в груди замерло, стихшие было звуки стали невыносимо громкими, а свет взорвался ослепительной вспышкой и погас. Она внимательно рассматривала мужчину, стараясь впитать его образ, вобрать, сохранить в памяти. Высокий, мужественный, с добрым глазами, цвета молодой листвы. Ему чрезвычайно шел мундир, и не смотря на явную молодость у него уже было несколько знаков отличия. Слева, чуть выше сердца, располагались четыре орденские планки**.

— Агнес, — мое имя из его уст, привело меня в чувство словно смачная пощечина, — Мне нужен травяной сбор для моих солдат, в зимних горах они сильнее всего подвержены инфлюэнции, — прервал затянувшееся молчание офицер, впрочем, видимо и для него, неловким оно не было. — А также, что-нибудь от воспаления горла и кашля…

Она кивнула, и молча, собрала все необходимое. Расплатившись за лекарства, Николас вышел так и не дождавшись от девушки больше ни одного слова. — Увидимся вскоре, Огонек, — попрощался мужчина, на его губах играла улыбка, а глаза сияли надеждой новой встречи. Когда дверь за ним закрылась, и смолкли звуки удаляющихся шагов, ведьма прижала ледяные ладони к лихорадочно пламенеющим щекам, упала на крохотный стульчик за прилавком, не доверяя сейчас своим ногам и счастливо рассмеялась.

Фатум.

Перед глазами словно пролетела сотня разноцветных бабочек, касаясь моего лица хрупкими крылышками и оставляя на щеках тонкий слой пыльцы.

Я вновь оказалась в незнакомом месте, но четкое понимание где, пришло в мое сознание практически сразу. Венный лагерь, разбитый близ Альбасетте.

Запах зимних дорог, пороха, конского навоза и готовящейся на кострах пищи.

Темно серая офицерская палатка.

Сидящий в ней военный был мне знаком, как и девушка, которая пила, парящий сладким травяным дымком горячий отвар, и задорно смеялась над какими-то словами мужчины. — Рецепт этого лекарства передается по наследству в нашей семье уже пять сентов. Завтра, от вашего больного горла, майор, останутся одни воспоминания, там есть один секретный ингредиент, — немного кокетничая, заметила Агнес, ее глаза сияли, легкий румянец красил и без того милое личико, а когда она не видела, Николас смотрел на нее такими глазами, что становилось понятно, влюблена не только она, но и он. Взмах ее ресниц решил его судьбу***.

Фатум.

А потом он провожал ее до лавки, на втором этаже которой, была ее маленькая уютная квартирка. Они неспешно, стараясь отсрочить миг расставания, шли по обочине зимнней дороги, разговаривая обо всем и ни о чем, узнавая друг друга. Первые несмелые касания, ненароком, словно бы случайно…затем, набравшись смелости, Николас поцеловал ее…Словно ключ подошел к замку…Их ауры встретились, соединились и слились в одну.

Фатум.

Калейдоскоп непривычных образов и мельтешащих ярких красок, и вот я вновь у палатки. Раннее утро. Красная, едва показавшаяся полоса восхода тут же сменилась темной, косматой мглой из которой сразу стал накрапывать мелкий противный дождик, обратившийся внушительным ледяным ливнем. У давешней палатки, держа под уздцы двух тонконогих лошадок, запряженных в груженую телегу, стояла Агнес. Все то, что так было необходимо в полевой жизни, от трав до иголок, от табака до лекарственных настоек, от мыла до крепкого бренди сейчас находилось в обозе. Николас не произнес ни слова, не задал ни одного вопроса, все давно было решено за них. Агнес выбрала роль маркитанки****. Он же предложил ей большее. Тем же вечером полковой капеллан провел обряд разделения судьбы. Невеста была одета в жемчужно-серые цвета полка, тонкое кружево и мягкий шелк, ее огненно-рыжие волосы были распущены и струились тяжелым водопадом вдоль оголенной спины, жених был в парадном мундире и не отрывал взгляда от невесты ни на миг. Они и раньше были одним целым, и глупый обряд не изменит ничего, но Николас настоял.

Фатум.

Фейерверк расцвеченных крошечных взрывов, яркий салют и я снова в палатке влюбленных.

— Он сошел с ума, Агнес, — произнес тихим голосом мужчина, — в слепом желании выслужиться, он уже дважды нарушил приказ. От трибунала его спасает только пока еще сопутствующее ему везенье и дядя бригадир. Он приказал выступать с рассветом в Туманное ущелье, где по донесениям разведки засели основные силы противника. Ты понимаешь что это значит? Она покачала головой.

— Это верное самоубийство, у них более выгодная позиция и их в четыре раза больше нас, — Николас притянул к себе на колени любимую и уткнулся ей носом в затылок, удивительное дело, даже когда запах смерти забивался в нос так глубоко, от нее всегда пахло полевыми цветами. Ведьма погладила его по руке и еще крепче вжалась в крепкие объятия. Вздохнув еще раз нежный аромат и поцеловав висок, мужчина продолжил, — Я предложил ему альтернативу. Серия направленных взрывов накроет лавиной авангард войск врага, остальные окажутся в ловушке, с единственной возможностью — капитулировать. У нас лучшие подрывники, команда инженеров рассчитала возможный исход, я лично прослежу за установкой заряда… — на этих словах Агнес дернулась и в защитном жесте обняла маленький, едва заметный живот.

— Кроме тебя некому пойти да? — она уже знала, что он ответит, и все же не могла не спросить. Ее беспокоило предчувствие, мрачное, темное, оно, словно тень в погожий день, преследовало ее. С беременностью она стала слишком впечатлительная и много плакала, но здесь, как будто рука в железной перчатке схватила ее за горло.

— Я лучший, я это знаю, ты это знаешь, наш командир полковник Силье это знает…Не волнуйся пожалуйста, тебе сейчас это очень вредно, но при нашей технологии, точности расчетов и магических щитов максимум, что со мной может случиться — это обмороженный зад, — засмеялся ее любимый.

И вот я, рухнув откуда-то сверху на то самое плато теперь вместе с Николасом, практически в полной темноте, лишь при свете звезд, и практически скрывшейся с горизонта луны, наблюдаю как устанавливается смертоносный заряд. Двое лучших подрывников из его отряда дожидаются командира, а он еще раз тщательно все проверяет, повторяя про себя как мантру последовательность действий и соединений.