А еще это из-за меня.

— Я писал тебе, но ты не отвечала. Мне предложили уехать, Ксень. Если приму предложение, то уеду работать в Латвию, на все лето. Лето уже скоро, и мне нужно дать ответ. Поехали со мной? Ну что тебя здесь держит?

Она уже взяла себя в руки. Достала из сумочки пачку салфеток и вытерла потеки туши.

— Я не могу… Все это очень не вовремя.

— Ясно, — киваю. — Не ожидал услышать от тебя ничего другого.

— Подожди, Тимур. Стой… Ты не так меня понял. Мне просто нужно еще немного времени.

— Почему? Что изменится, Божья Коровка?

— Твой отец обещал мне развод. После выборов, Тимур. Я потому и приехала, на самом деле. Нам не нужно полностью рвать отношения, если ты не хочешь этого. Мы можем поставить отношения на «паузу», дождаться выборов, а потом он просто отпустит меня… И это будет спокойнее, лучше. Понимаешь? И у тебя будет время еще раз все обдумать. Я неидеальная женщина, несовершенна, неполноценна и никогда не смогу родить тебе детей, Тимур. Нет! Не надо говорить, что для тебя это ничего не значит. Это сейчас. А потом будет иначе, ты станешь старше и…

— Хватит, Господи! Ты всего на пять лет старше, а снова говоришь со мной, как с ребенком. Не будет детей? Значит, не будет! А захочешь ты и только ты детей, значит, придумаем что-то. Слишком рано это обсуждать, Ксень, а я… Да я просто и не думал о детях. Поверь, когда я тебя вижу, то вовсе не о детях думаю. А несовершенства… Я ведь тоже дефектный, Ксень. Только ты почему-то вечно забываешь об этом.

— Это всего лишь колено.

— Ну знаешь! Всего лишь колено поставило крест на всей моей жизни. Оказался бы я здесь, в этих обшарпанных стенах с койкой, если бы связки не подвели? Очень сомневаюсь. Так бы и гонялся за юбками, а теперь не могу. Хромаю.

Она улыбается, но быстро прикусывает губу и прячет глаза в пол.

Иду через комнату и сажусь рядом с ней. Беру ее ладонь в свою — как и думал, пальцы ледяные.

— А в Ригу ты с кем поедешь?

— Не знаю, вроде как со всей школой. Здесь учатся дети из плохих семей, им некуда деваться.

— И эта… с которой ты при всех обжимался, тоже поедет?

— Ты что, ревнуешь?

— Нет, — быстро отвечает она. — С ума сошел. Было бы к кому!

— Ты бы себя видела, Ксень. Я и не знал, что ты глазами молнии метать умеешь.

— Просто она так вешаешься на тебя, — морщится она. — Это же… Это непрофессионально, Тимур!

— Ну да, конечно. Я-то тут причем?

— А ты поощрял!

— Не знаю, выпускники наверное не поедут, — решил успокоить ее.

— Им ведь поступать надо. Так что можешь спать спокойно.

— Ты дождешься меня?

— Странный вопрос, Божья Коровка. А почему я могу не дождаться? До выборов всего ничего осталось.

— Ну… — ее щеки заалели. — У мужчин ведь есть потребности.

Притянул ее к себе за плечи. Обнял наконец-то так сильно, как хотел с самого начала.

— Эти разговоры о потребностях, которые нельзя вытерпеть, лапша, которую любят вешать неверные мужики своим женам. Никто от воздержания еще не умер. А ты?

— Что я?

— Дождешься меня?

Она тихо рассмеялась.

— Что мне каких-то пару месяцев, Тимур. Я всю жизнь такого, как ты ждала…. Надо же. как громко у тебя сердце стучит!

В груди после ее слов опять тесно. Того и гляди ребра трескаться начнут, как тонкие сухие ветки. Что со мной? Почему воздуха не хватает? Почему в груди так жжет, словно кипятка хлебнул?

Повернул ее лицом к себе, впился в губы, как будто ее воздух единственное, что может помочь мне выжить. Мягкая, податливая, она ахнула мне в рот. Улыбнулась, скользнув язычком по моим губам.

— Я так боялась, что ты меня прогонишь…

— А я боялся, что ты больше никогда не приедешь…

Обхватил обеими руками, приподнял и усадил на свои колени. Не отпуская рта, кое-как справился с ее пиджаком и отбросил в сторону. Она задрожала под моими ладонями. Стиснула талию коленями.

Фригидная, как же. Секс ей не нужен. Мало кто вспыхивал под моими руками с такой отзывчивостью, как она.

Ледяные пальчики пробрались под одетую по случаю рубашку, пробежались по шее, царапая ноготками.

— Боже, как я хочу тебя… — выдохнула она в мои губы. — Совсем теряю голову рядом с тобой.

— Так бросай все. Божья Коровка, — отзываюсь, пока справляюсь с ее пуговицами. — Оставайся со мной, зачем ждать? Если уже согласился на развод, то все равно его даст. Поедешь со мной, будем в море купаться, в волейбол играть…

Она тихо смеется, пока я целую ее в шею и выгибается, ерзая верхом на мне.

— Ну какой волейбол? Ты рост мой видел? Я под сеткой могу, не нагибаясь ходить.

— Любишь ты на себя наговаривать, Ксеня. Идеальный у тебя рост. Мне подходит. Вся ты мне подходишь, такая, как есть. Перестань твердить о своих минусах. Заруби себе на носу, несовершенства делают нас особенными.

26- 1

Она тяжело дышит, пока я раздеваю ее. Снимаю блузу, одним движением расстегиваю лифчик. Соски у нее аккуратные, темные, и она вся приподнимается, вытягивается, когда я провожу по одному из них языком.

Сколько времени у меня уйдет на то, чтобы доказать ей, что она для меня особенная? Я воспользуюсь каждой минутой. Удивительно, как посвятив всю себя благотворительности, она постоянно забывает о себе. Живет, наплевав на проблемы в браке. На отца, который ее ни во что не ставит. На то, что несчастье вытягивает из нее все силы.

Каждый мой поцелуй на ее теле — это выражение моего восхищения. Я готов боготворить ее, если она позволит. Если она не любит себя, я буду любить ее. Если она будет в моих руках, я найду силы, чтобы дать отпор отцу.

Ее светлая кожа на вкус, как сливочный пломбир. Она стонет, не таясь, изгибаясь, вороша пальцами мои волосы, пока я прикусываю и катаю на языке ее соски.

Это чудесное преображение не перестает меня удивлять. Из холодной глыбы льда под моими губами она превращается в отзывчивую и страстную женщину, которая дразнит меня движениями своих бедер.

Моя кожа после работы на стадионе темнее из-за загара, и пальцы резко выделяются на тонкой талии, когда я веду ниже. К застежке на ее брюках. Короткую молнию нахожу спереди, припускаю ее и впиваюсь ртом в кожу на животе. Веду языком вокруг пупка, и Ксения дрожит крупной дрожью в моих руках.

Протискиваю два пальца под трусики, и она ахает, приподнимается и вращает бедрами мне навстречу. Губами я ловлю ее грудь, наслаждаясь громкими стонами, как вдруг Ксения скатывается с моих колен. Замирает на полу, между разведенных ног, и смотрит расширившимися зрачками снизу-вверх.

— Что ты?…

Не успеваю договорить, потому что она проводит по члену, через ткань, а после дергает на себя ремень и как-то молниеносно расправляется со всей остальной моей одеждой.

Не верю своим глазам.

Похоже, я сам себе завидую, обмирая от предвкушения.

Ксения проводит пальцами по всей длине, по выпуклым венам и мельком облизывает губы, а после вбирает головку в рот.

Охренеть.

Это слишком хорошо, чтобы продержаться долго.

— Ксю, иди ко мне, не надо…

— Просто заткнись, — быстро шепчет она. — Ты понятия не имеешь, сколько я мечтала об этом.

Она?

О минете?!

Желание спорить или разговаривать быстро пропадает, стоит ей снова обхватить мой член губами. С вопросами действительно можно повременить. Откидываю голову назад, ртом хватая воздух, умоляя себя сдержаться. Может, мне удастся, если я не буду смотреть.

Но не смотреть я не могу.

Даже в самых дерзких мечтах я не рассчитывал на то, что сегодня мне откроется этот восхитительный вид.

С голой грудью, между моих разведенных ног и прикрытыми веками, румяная Божья Коровка глухо стонет, как будто сама испытывает ту же лавину эмоций, которая вот- вот накроет меня. Вибрации ее стонов подводят меня к краю, а я слишком давно не касался даже самого себя, чтобы вытерпеть этот марафон.