Очутившись снова за границей после поражения революции 1905 г., Троцкий учредил в Вене свой политический штаб и оттуда повел кампанию пропаганды. Нападая на Ленина, он стремился создать свое собственное движение и выдвинуть себя на первый план, как «революционного интернационалиста». Без устали разъезжал он по Румынии, Швейцарии, Франции, Турции, вербуя сторонников и устанавливая связи с европейскими социалистами и радикалами левацкого толка. Постепенно и настойчиво Троцкий создавал себе среди русских эмигрантов-меньшевиков, эсеров и богемствующих интеллигентов репутацию главного соперника Ленина в рядах русского революционного движения.
Крушение царского режима в марте 1917 г. застало Троцкого в Нью-Йорке, где он редактировал русскую радикальную газету «Новый мир» в сотрудничестве со своим другом и противником Ленина — Николаем Бухариным, «ультра-левым» русским политическим эмигрантом, которого один наблюдатель охарактеризовал как «белокурого Макиавелли в кожаной тужурке».[50]
Троцкий стал собираться в Россию. Поездка его была прервана, — канадские власти арестовали его в Галифаксе. После месячного заключения он по просьбе русского Временного правительства был освобожден и выехал на пароходе в Петроград.
Английское правительство разрешило Троцкому вернуться в Россию. Как писал в своих мемуарах «Английский агент» Брюс Локкарт, английская разведка рассчитывала использовать в своих интересах «разногласия между Троцким и Лениным»…[51]
Троцкий прибыл в Петроград в мае. Сначала он попытался создать свою собственную революционную партию — блок из бывших эмигрантов и левацких элементов различных радикальных партий. Но вскоре стало ясно, что у троцкистского движения нет будущего. Революционные массы поддерживали большевистскую партию.
В августе 1917 г. Троцкий совершил сенсационное сальто-мортале. После четырнадцати лет оппозиции Ленину и большевикам он подал заявление о приеме в большевистскую партию.
Ленин неоднократно предостерегал против Троцкого и его личного честолюбия, но теперь, в решающей борьбе за создание советского правительства, политика Ленина требовала единого фронта всех радикальных фракций, групп и партий. Троцкий был представителем сравнительно большой группы. Ходатайство Троцкого о приеме в партию большевиков было удовлетворено.
Весьма характерно, что и свой переход к большевизму Троцкий инсценировал весьма эффектно. Он привел за собой в партию всю свою пеструю свиту левых диссидентов.
Троцкий стал председателем Петроградского совета, в котором он дебютировал в 1905 г. Этот пост он сохранил и в последующие решающие дни. Когда было образовано первое советское правительство, Троцкий занял в нем пост комиссара по иностранным делам.
2. Левая оппозиция
Сначала на посту комиссара по иностранным делам, а затем в качестве военного комиссара, Троцкий был и оставался заправилой так называемой левой оппозиции внутри большевистской партии.[52]
Члены маленькой группы оппозиционеров обладали обширными связями за границей, а также среди меньшевиков и эсеров в России. Сразу же после революции они пробрались на важные посты в армии, в дипломатическом корпусе и правительственных учреждениях.
Руководство оппозицией Троцкий делил с двумя другими оппозиционерами: Николаем Бухариным, худощавым блондином, который произвел себя в «марксистские идеологи» и возглавлял группу так называемых «левых коммунистов», и Григорием Зиновьевым, дородным, красноречивым левым агитатором, который совместно с шурином Троцкого, Львом Каменевым, возглавлял свою собственную группу, так называемых «зиновьевцев». У Троцкого, Бухарина и Зиновьева часто бывали расхождения по вопросам тактики, а также на основе личного соперничества и столкновения интересов политического честолюбия, но в решающие моменты они объединяли свои силы в повторных попытках захватить контроль над советским правительством.
Последователями Троцкого были, в частности, Юрий Пятаков — радикал, выходец из богатой украинской семьи, подпавший под влияние Троцкого в бытность свою в Европе; Карл Радек — польский «левый» журналист и агитатор, сблизившийся с Троцким в Швейцарии на почве оппозиции Ленину; Николай Крестинский — в прошлом адвокат, член Думской соц.-дем. фракции; Григорий Сокольников — молодой радикал-космополит, начавший работать в Народном комиссариате иностранных дел под руководством Троцкого, и Христиан Раковский — в прошлом весьма богатый человек, оказывавший финансовую помощь румынским социалистам, болгарин по происхождению, он жил во многих европейских странах и получил медицинское образование во Франции.
Кроме этих людей, Троцкий, на посту военного комиссара, окружил себя кликой отчаянных головорезов из среды военных, образовавших его личную гвардию и фанатически преданных своему «вождю». Видным членом военной фракции Троцкого был Николай Муралов, командующий войсками Московского военного округа, человек шести футов ростом, настоящий сорви-голова. В число личных телохранителей Троцкого входили Иван Смирнов, Сергей Мрачковский и Эфраим Дрейцер. Начальником личной охраны Троцкого стал бывший эсеровский террорист Блюмкин, убийца графа Мирбаха.[53]
Троцкий привлек к себе также группу бывших царских офицеров, с которыми установил дружеские отношения и которых, несмотря на неоднократные предостережения большевистской партии, выдвигал на важные военные посты. Одним из бывших царских офицеров, с которыми Троцкий тесно сблизился в 1920 г., во время польской кампании, был Михаил Николаевич Тухачевский, военный деятель, сам метивший в Наполеоны.
Цель объединенной левой оппозиции заключалась в устранении Ленина и захвате власти в Советской России.
После разгрома белых армий и победы над интервентами перед русскими революционерами возникла серьезная проблема — как быть дальше. Троцкий, Бухарин и Зиновьев считали, что в «отсталой России» построить социализм невозможно.
Левая оппозиция хотела превратить русскую революцию в резервуар «мировой революции», в мировой центр для развязывания революции в других странах. Очищенные от «ультра-революционной фразеологии», подлинные планы левой оппозиции сводились, как неоднократно указывали Ленин и Сталин, к яростной борьбе за власть, к анархистскому разброду, а внутри России — к установлению военной диктатуры военного комиссара Троцкого и его сообщников.
Этот вопрос был главным на Съезде Советов в декабре 1920 г. Год этот был самым холодным, голодным и, пожалуй, самым критическим годом революции. Съезд собрался в Колонном зале в Москве. В занесенном снегом городе царили холод и голод, свирепствовали эпидемические болезни. В большом, нетопленном зале делегаты Съезда Советов сидели в овчинных полушубках, дрожа от сильного декабрьского холода.
Ленин, все еще бледный и истощенный от последствий ранения отравленными пулями Фанни Каплан, едва не оборвавшего его жизнь в 1918 г., поднялся на трибуну, чтобы ответить левой оппозиции. Он описал тяжелое положение в стране. Он призвал к национальному единству для борьбы с «невероятными трудностями», связанными с реорганизацией экономической и общественной жизни. Он провозгласил новую экономическую политику, отменявшую жесткий «военный коммунизм», восстанавливавшую в известной мере частную собственность и капитализм в России и открывавшую путь к началу восстановительного периода.[54]«Мы сейчас отступаем, как бы отступаем назад, но мы это делаем, чтобы сначала отступить, а потом разбежаться и сильнее прыгнуть вперед», — говорил позднее Ленин.
Когда Ленин объявил о «временном отступлении» в связи с новой экономической политикой, Троцкий воскликнул: «Кукушка прокуковала конец советского правительства».
50
Троцкий прибыл в США за два месяца до свержения царя, после того, как поздней осенью 1916 г. он был выслан из Франции. Бухарин незадолго до этого приехал в США из Австрии. (Примеч. авторов)
51
В своей книге «Английский агент» Брюс Локкарт указывал на то, что английское правительство с самого начала совершило серьезную ошибку в своей отношении к Троцкому. Локкарт писал: «Что касается Троцкого, мы поступили неразумно. Во время первой революции он жил в эмиграции, в Америке. Он не был тогда ни меньшевиком, ни большевиком. Он был тем, что Ленин называл троцкистом, т. е. индивидуалистом и оппортунистом… Он никогда не был и не мог быть хорошим членом партии. Его поведение до первой революции вызвало резкое осуждение Ленина…
Весной 1917 г. Керенский обратился к английскому правительству с просьбой облегчить Троцкому возвращение а Россию… Как это бывало всегда в наших отношениях с Россией, мы и тут применили роковую политику полумер. С Троцким мы обошлись как с преступником. В Галифаксе… он был интернирован в лагере для заключенных… Возбудив в нем ожесточенную ненависть, мы затем разрешили ему вернуться в Россию». (Примеч. авторов)
52
Об оппозиционной деятельности Троцкого на посту комиссара по иностранным делам, в связи с заключением Брестского мира, см. стр.25.
После снятия с поста комиссара по иностранным делам Троцкий публично признал ошибочность своей позиции в Брест-Литовске и снова предложил Ленину свое безоговорочное сотрудничество. Троцкому был предоставлен новый пост. Он был назначен комиссаром по военным делам. Военная стратегия и практическое руководство Красной армией были сосредоточены, главным образом, в руках Сталина, Фрунзе, Ворошилова, Кирова, Щорса и Буденного. Полагаясь на советы группы бывших царских «специалистов» из его окружения, комиссар по военным делам Троцкий неоднократно шел против решений ЦК по военным вопросам и творил произвол и самоуправство. Во многих случаях только прямое вмешательство Центрального Комитета удержало Троцкого от расстрела руководящих большевистских военных представителей на фронте, возражавших против его распоряжений.
Летом 1919 г. Троцкий заявил, что Колчак не представляет больше угрозы на Востоке, и предложил бросить силы Красной армии на юг против Деникина. Это, — указывал Сталин, — дало бы Колчаку столь нужную ему передышку и возможность реорганизовать и перевооружить свою армию и начать новое наступление. Сталин как военный представитель Центрального Комитета заявлял: «Нельзя оставлять в руках Колчака Урал с его заводами, с его железнодорожной сетью, где он легко может оправиться, собрать кулак к вновь очутиться у Волги». План Троцкого был отвергнут Центральным Комитетом, и Троцкий был отстранен от руководства военными операциями на Восточном фронте, которые завершились окончательным поражением армии Колчака.
Осенью 1919 г. Троцкий разработал план кампании против Деникина. Этот план предусматривал поход через Донские степи, область, почти лишенную дорог и кишевшую бандами контрреволюционного казачества. Сталин, посланный Центральным Комитетом на Южный фронт, отверг план Троцкого и предложил взамен свой план, предусматривавший продвижение Красной армии через Донецкий бассейн с его густой сетью железных дорог, запасами угля, с его преимущественно рабочим населением, сочувствующим большевикам. План Сталина был принят Центральным Комитетом. Троцкого отозвали с Южного фронта, ему приказали не вмешиваться в военные операции на юге и «посоветовали» не переходить демаркационную линию Южного фронта. План Сталина обеспечил победу над Деникиным.
Одним из ближайших сотрудников военного комиссара Троцкого был полковник Вацетис, царский офицер, занимавший при Троцком пост главнокомандующего Восточным фронтом. Советские власти установили, что Вацетис участвовал в интригах против верховного командования Красной армии. Вацетис был смещен. В «Моей жизни» Троцкий дает любопытную апологию своего бывшего сотоварища: «…Вацетис в минуты вдохновения издавал приказы таким образом, словно не существовало ни Совнаркома, ни Центрального Исполнительного Комитета… Его обвинили в сомнительных планах и связях, и пришлось его уволить, хотя в действительности в этих обвинениях не было ничего серьезного. Возможно, что перед сном парень начитался биографии Наполеона и затем поделился своими честолюбивыми мечтами с двумя или тремя молодыми офицерами». (Примеч. авторов)
53
В апреле 1937 г. Троцкий писал о своей связи с убийцей Блюмкиным: «Во время войны он состоял членом моего военного секретариата и был лично связан со мной… Его прошлое — у него было весьма необычное прошлое — он был членом лево-эсеровской оппозиции и участвовал в восстании против большевиков. Это он убил немецкого посла Мирбаха… Я взял его к себе, в свой военный секретариат, и всегда, когда я нуждался в храбром человеке, Блюмкин был и моем распоряжении». (Примеч. авторов)
54
Решение о переходе к НЭПу было принято на X съезде партии в марте 1921 г. (Примеч. ред.)
