Портье «Риц-Карлтона» был извещен о посетителе, которого ждал Торрингтон. Услыхав фамилию, он немедленно вызвал коридорного и сказал:

— Проводите этого джентльмена к мистеру Торрингтону.

Мартин последовал за провожатым, и они вошли в лифт.

Даниэль Торрингтон принял посетителя в халате и туфлях. Бросив на Эльтона испытующий взгляд, миллионер без особой любезности в голосе предложил ему сесть.

— Я пришел к убеждению, что мы уже встречались с вами, мистер Торрингтон, — заявил Мартин.

— Я не в меньшей степени уверен, что мы не встречались, хотя понаслышке знаю вас хорошо, — ответил Торрингтон. — Вы просили меня принять вас для частной беседы. У меня имелись некоторые основания, чтобы согласиться. Скажите, вы, кажется, шурин моего секретаря? Не так ли?

— К несчастью.

— К несчастью? Ах, да, понимаю: вы имеете в виду ее уголовное прошлое.

Это было сказано Торрингтоном довольно серьезно, но Мартин, очень чувствительный к таким вещам, немедленно уловил в голосе миллионера еле заметный оттенок иронии.

— Вашей супруге и вам это доставило, я полагаю, немало огорчений, — продолжал Торрингтон. — Несчастная девушка оказалась замешанной в краже драгоценностей? Верно?

— Да, ее задержали с ожерельем в руках.

— Это ужасно. Однако должен вам сказать, что все это было мне известно, когда я приглашал ее в секретари. Ведь вы, я полагаю, пришли сюда с целью предостеречь меня от возможных с ее стороны махинаций?

Мартин вновь ощутил холодную иронию в словах старика. Тот определенно издевался над ним, скрываясь за внешней любезностью.

— Нет, я пришел не за этим, — отвечал Мартин. — Мне надо переговорить с вами по более интимному вопросу, который вас близко касается. Надеюсь, вы не будете в претензии, если я затрону тему, которая может быть для вас неприятной?

Торрингтон кивнул. Сквозь стекла очков глаза его были неподвижно устремлены на собеседника. Вся его поза выражала неприязнь, и Мартин ощущал это очень явственно.

— Мистер Торрингтон, — начал Эльтон, — много лет тому назад вы были посажены в тюрьму за незаконную скупку алмазов в Южной Африке.

— Да, — сказал Торрингтон. — Это дело было подстроено величайшим из мерзавцев, неким Ласси Маршаллом, который в настоящее время, к счастью, является уже покойником. Я оказался жертвой этой махинации, за что, как вы сказали, и был посажен в тюрьму.

— У вас была молодая жена и… — Мартин запнулся, — ребенок, девочка по имени Дороти.

Торрингтон кивнул.

— Ваш арест шокировал вашу жену. Она не могла вам простить этого позора. Вскоре после того, как вас отправили на каторгу, она покинула Южную Африку и с той поры, насколько мне известно, вы не имели от нее никаких вестей.

— Одно письмо от нее было…

— Она приехала в Англию вместе с ребенком и старшей дочерью, переменила фамилию и жила на небольшие доходы…

— На ренту, — поправил Торрингтон бесстрастно. — Эту ренту я устроил ей незадолго до ареста. Пока что вы все излагаете верно. Продолжайте.

Мартин набрал воздух. Каждое слово ему давалось с большим трудом.

— Ваша покойная жена отличалась некоторыми странностями. По какой-то только ей одной известной причине, она приучила Дороти, — он сделал ударение на атом имени, — к мысли, что та — ее дочь от первого брака, а другой девочке внушила, что она младшая. Я не собираюсь вдаваться в объяснение женских причуд…

— И не вдавайтесь, — перебил Торрингтон. — Допустим, что все вами сказанное соответствует действительности. В чем же дело?

Мартин собрался с духом.

— По имеющимся у нас сведениям, сэр, вы считаете вашу дочь Дороти умершей. Это заблуждение. Она жива, находится сейчас в Англии и является моей женой.

Даниэль Торрингтон пристально смотрел на своего собеседника, стремясь, казалось, проникнуть в сокровеннейшие тайники его души.

— Это и есть та история, которую вы хотели мне рассказать? — спросил он, помолчав. — Что моя малютка Дороти жива и замужем за вами?

— Да, — ответил Мартин.

— Вот как? — заметил старик и потер подбородок.

Наступило тягостное молчание.

— Вам известны обстоятельства моего ареста? — спросил, наконец, Торрингтон. — Я вижу, что вы их не знаете. Ладно, я расскажу вам о них.

Он рассеянно оглядел потолок и, восстанавливая в памяти сцену ареста, начал:

— Я сидел на ступеньках террасы своего дома в Вайнберге, где имел обыкновение проводить лето. Ребенок лежал у меня на руках. Из-за палисадника показался Маршалл. Я не мог понять причины его прихода, пока не увидел двух детективов, которые его сопровождали. Он смертельно боялся меня. Я встал и положил ребенка в люльку. В этот момент он вытащил револьвер и выстрелил. Он утверждал потом, что я выстрелил первый, но это ложь. Я вообще бы не стал стрелять, но его пуля попала в люльку, и ребенок заплакал. Тогда я бросился на него и он бы отправился на тот свет, сохрани я присутствие духа. Однако смертельная тревога за ребенка заставила дрогнуть мою руку. Я промахнулся, и он вторым выстрелом раздробил мне ногу. Вы об этом ничего не знали, не так ли?

Мартин покачал головой.

— И вы ничего не знали о том, что первый выстрел Маршалла попал в люльку?

— Нет, сэр. Это для меня новость.

— Я так и думал. Ребенок был ранен, но легко. Пуля скользнула по мизинцу его ножки и задела хрящик. Разве ваша жена никогда об этом не говорила?

Мартин молчал.

— Моя малютка Дороти действительно жива, и я давно знаю об этом. Я разыскивал ее и, спасибо моему другу Стормеру, нашел.

Она знает об этом?

— Нет, еще не знает. Я решил держать ее в неизвестности, пока не доведу до конца одно начатое мною дело.

Ледяной взор старика по-прежнему был устремлен на собеседника.

— Так вы утверждаете, что ваша жена — моя дочь? Пусть в таком случае она придет и покажет мне свою левую ступню. Метрики вы умеете подделывать, Эльтон, — да, да, не прыгайте от изумления, — но мизинец вам не удастся подделать, друг мой.

Торрингтон позвонил и сказал вошедшему слуге:

— Выпроводите этого джентльмена. Когда появится мисс Бедфорд, попросите ее тотчас прийти ко мне.

Мартин шел домой как во сне. Дора по его лицу сразу догадалась о провале их замысла.

— Он знает, — сказал Мартин отрывисто.

— Знает?..

— Да, он знает, что Одри его дочь, и знает об этом давно. А разыскал ее через Стормера. Сегодня вечером он откроется ей. Ты, надеюсь, понимаешь, что это для нас означает?

Эльтон сел и закрыл лицо ладонями.

— Это должно было принести нам состояние, — пробормотала Дора.

Мартин поднял голову и взглянул на жену.

— Ты заставила меня поступить не так, как я хотел. Мой план заключался в том, чтобы сказать старику, что Одри его дочь. Но ты предпочитала умереть, лишь бы его деньги не достались ей. Я что-то не вижу состояния, которое ты рассчитывала получить.

— Еще не все потеряно, — заявила Дора. — Он заплатит, чтобы узнать, где она находится, если только…

— Если что?

— Если она останется в живых, — ответила Дора, — и если ничего… иного не случится.