В мертвой тишине прошло несколько мучительных минут. Страх, боль и отчаяние сжали виски. Старцев, задыхаясь, упал на колени…

— Имани! — крикнул Лисатти, взял следующую фигуру и положил рядом. Вперед вышла старшая девочка, с золотым обручем вокруг лба. Она взяла малышку на руки, и они прошли.

— Как….— прохрипел Егор. — Как вы смогли взять фигуру? Ведь шевелиться было невозможно, — он медленно поднимался, пытаясь унять дрожь в ногах.

— У меня не было намерения заставить Ифе делать то, что она не хочет. Думаю, дело в этом. А сейчас — прошу вас, молчите! Я должен закончить ритуал…

— Тафари! Чиумбо! Лумузи!

Еще три банки вспыхнули, — и все уродцы чудом оказались на своих местах. Теперь в мертвенно-желтоватой жидкости покоился бездушный воск. И это было…правильно.

Яркое сияние заполнило мрачный зал музея. Тая, Вениамин и тринадцать самых красивых детей, какие только рождались на Земле, стояли и улыбались.

Черная тень мага обняла прозрачную девушку.

— Прощай, дочка. Будь счастлива!

Они уходили. Уходили по млечному пути, в открытое нараспашку огромное окно. Длинный ковер над холодными волнами Невы, над городскими крышами, мерцая тысячами звезд, уходил в бесконечное небо, унося с собой яркий свет — души, заслужившие покой и счастье…

Туман медленно покидал Петербург. Плотный, густой, молочно-белый. Колдовской туман.

Сколько прошло времени, пока последняя звезда растаяла над Невой? Пока исчез, растворился, растаял в небе сахарной ватой последний клочок тумана? Может быть минута, а может — целая вечность…Они стояли с Лисатти посреди залы. До блеска начищенный паркет. Пахнет мастикой. Все на своих местах. Шкафы поблескивают новенькими стеклами, за которыми стоят банки с уродцами. Будто солдатики на плацу — каждая на своем месте. Ни отнять, ни прибавить! Даже ящики и свечи куда-то исчезли. Но…как?!!

— Как?!!! Как… — Старцев с мольбой посмотрел на африканца.

— Больше половины своей жизни я искал ее…Больше половины своей жизни я отдал, чтобы снять проклятие с рода Абубакара, почтить его память, дать покой душе Ати и его дочери…Неужели вы думаете, что меня сейчас интересует, — как это все произошло? — маг нахмурился, покачал головой, но уже через секунду смягчился, расплылся в улыбке и объяснил — Думаю, это подарок от Таи и Вениамина. Лично вам!

— Спасибо, конечно…Но…как?!! Этого не…

— Этого не может быть? Вы до сих пор еще способны произносить эту фразу? Примите мое восхищение, и пойдемте на свежий воздух. Тем более что вас там, кажется, ждут.

Огни скорой помощи. Желтая лента. Наряд милиции. Следователь в этот раз оказался не знакомый, чему Егор Иванович был даже рад — меньше объяснять то, что все равно объяснить невозможно.

Носилки с телом Шаца уже грузили в машину. Маленький пухлый человечек отточенным движением приподнял простыню, — беглым, но опытным взглядом оценил ситуацию.

— Увозим, Кай Шаович? — крикнул водитель. Патологоанатом кивнул, ища кого-то взглядом. Наконец он увидел, кого искал, и деловито направился в нужную сторону.

Лисатти уехал. На прощание он объяснил Старцеву причину смерти Вениамина Шаца. Мужчина ушел к любимой женщине и детям. Он сам принял такое решение. Он счастлив. Никто не виноват.

Старцев в этом не сомневался. Он видел улыбку восковых дел мастера — теплую, искреннюю, открытую. Как бы ни парадоксально это звучало — лучше умереть и так улыбаться, чем жить с тем выражением лица, что было у Шаца накануне…Вот только объяснить это следователю будет очень не просто. Придется что-то придумать.

Хоттабыч был усталый, но довольный. Егор мало что понял, но совершенно очевидно, что у африканца с семьей Таи была какая-то связь. Маг пригласил на чай — обещал все подробно рассказать в спокойной дружественной обстановке. Да что там — дружественной! После того, что они вместе пережили…Старцев был рад, что теперь среди близких ему людей появился сильный колдун. В его работе не помешает. Да и человек он, если честно — что надо. В разведку можно идти. Еще бы время найти чаи гонять с Хоттабычем — совсем было бы хорошо….О!

— На ловца и зверь бежит, Кай Шаович!

— Бежит двужочек, бежит…

— Кай Шаович…Вениамина Шаца вызвали на консультацию в музей. Но в материалах, с которыми он работал, оказался аллерген. Мастер этот любит работать по ночам. Понимаете…Он был… гений своего дела, и все его капризы, как правило, выполнялись — лишь бы работа была выполнена качественно. А тут — несчастный случай. Отек Квинки. Не успели. Сотрудник утром пришел на работу — обнаружил труп.

Кай Шаович долго смотрел ему в глаза. Потом молча, протянул шоколадку. Сваденькую…

— Спасибо, Кай Шаович…

— Водственники у погибшево?

— Никого. Только теща. С этим проблем точно не будет. Документы, как всегда, управление берет на себя. Вознаграждение. Все как обычно, Кай Шаович…

— Егов Иванович…Вам бы отдохнуть. Неввы…Давьенице. Шоковадочку вон сваденькую. Зайдете ко мне завтва часиков в двенадцать. Все бувет готово. Там у меня как ваз твупик один… Интевесненький. Мовет — глянете? А то кто ево внает…

— Хорошо, Кай Шаович. Спасибо.

— Вас там вдут, Егов Иванович.

Машины медленно отъезжали, пока они не остались вдвоем. Так и стояли друг напротив друга. Наконец он пошел ей навстречу.

— Ирма…Что ты здесь делаешь?!

— Да так…Пришла. На запах.

— На запах?

— Старцев, Старцев…От твоего музея магией воняло за версту! Охранник…Мы тут тебе помогали, так сказать, всем миром. Цени! Все твои…женщины сбежались на подмогу! — хрипотца в голосе приобрела такой привычно-любимый ядовитый привкус, что байкер чуть не захлебнулся от внезапно нахлынувшего счастья…

— Ирма, — он улыбнулся. — Ты о чем?

— Я? Вот об этом! — ведьма сверкнула раскосыми глазами и кивнула на Неву.

— Чур меня! — отшатнулся Старцев.

Стальные воды Невы кишели прекрасными обнаженными девами.

— Русалки! Откуда?

— Не знаю, Старцев, — тебе виднее. Спасать своего возлюбленного приплыли, наверное. Справедливости ради отмечу — очень помогли. Так что у нас с девочками временное перемирие на время военного положения. Да, девочки?

Но воды городской реки уже были как всегда — темными и безмолвными. Русалок и след простыл.

— Ну что ж ты наделала, Ирма? Всех моих поклонниц распугала!

— Ничего, не плачь! Я сейчас уйду, и они вернутся. Думала тебя подвезти, но вижу, ты занят, — пропела ведьма и развернулась на каблуках.

— Подожди.

— Что еще?

— Давай прогуляемся, а? Смотри какая ночь. Туман исчез. Красота!

— У меня тут машина.

— Ничего с твоим апельсиновым джипом не случится. Оставь у музея. Завтра его тебе пригонят. Пойдем. Ну…пожалуйста!

Они отошли от Кунсткамеры. И, не сговариваясь, повернули в сторону Дворцового моста.

— Смотри, город свободный совсем — никого из туристов нет, — с непонятным восторгом проговорил Старцев, оглядывая пустынные набережные, Неву без вездесущих корабликов…

— Почуяли, что в такую ночь выходить не стоит, — злорадно отозвалась Ирма.

— Подождем, пока мост сведут?

— Я вот такой романтикой еще не развлекалась, Старцев!

— Давай… Смотри, как хорошо…

— Ладно.

Они дождались, пока мост стали сводить. И хотя обоим было понятно, что это просто механика, причем самого прозаического разряда — кораблям надо же как-то проходить по реке… А все равно казалось, что это магия. Скрип старых цепей, движение огромной махины…

Как только мост свели, Старцев взял Ирму за руку и решительно направился на середину моста. Он закурил, всматриваясь в черную гладь воды.

— Я тебя слушаю…

— Можно начинать?

— Давай быстрее, Старцев! Я устала. Да и ты, я так подозреваю, тоже.

— Ну хорошо…Ирма! Ты — самая красивая женщина, которую…

— Старцев! Ты обалдел?! О чем ты хотел со мной поговорить?