Фенек очнулась уже в фойе, и первое что она увидела — Ирму, протягивающую шоколадку. Все пили кофе из пластиковых стаканчиков. Справа, чуть выше локтя что-то больно сжимало, она с трудом заставила себя перевести взгляд. Кай Шаович уже снимал аппарат, освобождая ей руку, и констатируя тот факт, что давление у девочки понизилось.

— Выпейте кофе, сьефте фоковадку сваденькую, а ефли фто я табветочку дам. Дать табветочку-то?

— Нет, спасибо… Мне уже лучше, — Фенек едва заметно улыбнулась. В этом маленьком пухленьком человечке с веселым румяным личиком было столько света и спокойствия, что она подумала: «Как хорошо, что он работает в таком месте…Если она когда-нибудь умрет, ей хотелось бы попасть к такому патологоанатому».

Стало смешно от таких мыслей, но так сильно хотелось спать, что она опять закрыла глаза.

Тревожно зазвонил телефон, похоронив последнюю надежду все-таки заснуть.

— Вставай, — приедем домой и отдохнешь, — Ирма протянула дымящийся стаканчик, напомнила взглядом о шоколадке и развернулась к Старцеву, пытаясь услышать, о чем он говорит по телефону:

— Нашли? В тяжелом состоянии? Пролежала, неизвестно сколько в канаве… Ага. Та же самая картина — никакие лекарства не воспринимает? Да уж… Конечно, сейчас подъедем. Адрес диктуй. Погоди… А кого похитили? Никого? Странно. Я вот что подумал… А из закрытых квартир никто не пропадал? Ну, чтобы ребенок остался, а мать пропала. Да… В нашем районе поиска. Проверишь? Давай. Скоро будем.

— Вы все и близко к моей девочке не подойдете! — орал генерал. — Шарлатаны!

На самом деле, Старцеву, у которого дико болела голова — гроза, что ли, начнется к вечеру? — больше всего хотелось развернуться и уйти спать. Как же его все злило!

Элитная клиника неврозов своей вип-обстановкой напоминала дом терпимости. Улыбка лечащего врача — героя американского боевика. Интересно, сколько стоят такие зубы?

— Во что розыск превратили? Вместо следственных мероприятий — по бабам? А потом с ними сюда же явились? А мою дочь — в канаве нашли?!!! Уроды! Улицы пойдете мести!

Старцев стоял с Алексеем Васильевичем по стойке смирно. С одной стороны, начальник отдела ждал, пока генеральский гнев уляжется — и с отцом потерпевшей можно будет хоть о чем-то поговорить. С другой — прикидывал, к кому можно обратиться, если этого так и не произойдет.

— Алло…Павел Ефимович, здравия желаю! — раздался у него за спиной хриплый и даже чуть мурлыкающий голос Ирмы. — Да. Я… Как приятно — узнали…

Все замерли. А генерал, похоже, забыл, как дышать… Кто ж в их среде не знал Павла Ефимовича Удальцова, министра внутренних дел.

— Да, Павел Ефимович… Я сама не пойму — попросили помочь, я все бросила, пришла. А мне говорят — шарлатанка я!

Генерал побледнел.

— Да, по поводу дочери, — кивала в такт своим словам Ирма, хищно улыбаясь. — Да. А, отец просто перенервничал. Поняла… Конечно, знаю, что делать. Мы так уже двоих вытащили. Старцев? Здесь… Готовится стать дворником… Не так все поняли?.. Со Старцевым? Хорошо, передам. Сделаем. Да…Конечно — обижаете, Павел Ефимович, ну, когда я вам отказывала! Обязательно! До встречи…

Она нажала отбой. И обратилась к генералу:

— Еще есть какие-то вопросы к моему профессионализму? Или я домой поеду?

Генерал подтянулся и старательно проговорил:

— Ирма Каримовна…Мы с супругой будем вам благодарны за любую помощь.

Возле самой палаты Старцев перехватил Ирму. И тихо прошипел ей в самое ухо:

— Ты откуда его знаешь?

— Старцев-Старцев… — устало усмехнулась Ирма.

— И ты с ним…

— Знаешь что! — разозлилась ведьма — и ее глаза полыхнули недобрым огнем. — Тебя это не касается! Я не обязана отчитываться!

Егор Иванович отшатнулся от нее.

— Егор — она все-таки взяла себя в руки… — Иди… У тебя наверняка дела есть — мы с Фенеком здесь сами управимся. Иди…Пока я добрая!

Он остался стоять в коридоре. Как сквозь вату слыша голос Ирмы:

— Как вы называли дочь… По-особенному. Может, в детстве?.. Что из напитков любит? Что может ассоциироваться с домом, с теплом… С мамой?

Старцев почувствовал, как его под локоть подхватил следователь — и потащил к выходу.

— Пошли, Егор Иванович! Пошли из этого дурдома.

Он стоял около помойки, куря одну сигарету за другой… Во рту была уже одна горечь, но остановиться не было сил.

Значит, уходи, пока я добрая?!.. Ведьма! — сигарета сломалась, в висках стучало, и кто-то что-то все время бубнил под ухом…

— Слушай! Да Старцев!!!

Наконец он понял, что Алексей Васильевич пытается ему что-то сказать.

— Что?

— Еще одна женщина все-таки пропала!

— Черт! Где?!

— Они по набережной в больницу ехали. На скорой. Бригада — впереди. Мамочка с младенцем — сзади. Пока доехали — ребенок на месте. Мамы нет.

— С ребенком все в порядке?

— Тяжелый. В реанимации. Хорошо хоть лежал смирно, пока ехали. И на пол не упал с лежанки.

— А что нам не сообщили сразу?

— Я так понимаю, бригаде скорой не до нас было. Ночь безумная. Со скорой звонок пошел в полицию только к концу смены. Те долго спрашивали — не поверили сразу. Думали — диспетчер прикалывается. Та их послала. Очень эмоциональная запись получилась.

— Надо прекращать все это дело. Только как…

Они помолчали. А потом следователь проговорил:

— Егор Иванович, так что у тебя все-таки с Ирмой? Вы же очень эффективно сотрудничали. И даже… ходили слухи — больше, чем сотрудничали.

— Слухи, говоришь? — Старцев усмехнулся. Закурил. Потом продолжил:

— Моя сестра. Два года назад.

— Я помню это дело. Ее, беременную, муж избил. Он был под кайфом.

— Что?! Наркотики?

— А ты не знал? Мы ж тогда через него взяли целую банду. Громкое дело было.

Сигарете в пальцах Старцева переломилась.

— Ладно, — устало сказал он, — поедем к родственникам потерпевшей. По всему выходит, что весь бардак в городе начался с того момента, как погибшей пришла в голову мысль поколдовать над Невой.

— Поколдовать?! Слушай, Старцев. Я в эти ваши сказки не лезу и лезть не хочу, но это что же получается? Если любой женщине придет в голову возле воды два раза притопнуть, три прихлопнуть и проговорить какую-то чушь — то начнется вот такое светопреставление?

— Нет. Не любой. У того, кто колдует — во-первых, должна быть сила. А во-вторых…Ладно, Алексей Васильевич, разберемся. Не бери в голову.

— И все-таки?

— Похоже, женщину убили как раз в тот момент, когда она колдовала. Поэтому результат получился… очень замысловатый.

— Я не понимаю, чего вы от нас хотите — холодно ответила женщина.

Дом, в который пришла беда. Смерть близкого человека… Неизбывная тоска, сменяемая бешенством протеста:

— За что? Почему мы?

Мать Таи, которая оказалась у Вениамина, вдовца Таи, была настроена более враждебно, чем ее зять. Мужчина был отрешен настолько, что, казалось, и не понимал, что происходит вокруг. Он выглядел таким же мертвецом, как и его жена, лежащая в морге.

— Нам надо знать, — повторял и повторял Старцев, — почему погибшая оказалась глубокой ночью одна на Стрелке.

— Вы же видите, — он…он не будет говорить — тихо сказала мама погибшей, — Янина Станиславовна.

— Тогда может быть вы? Вы замечали что-нибудь странное в последнее время? У вашей дочери были враги? Ей кто-нибудь угрожал? Может быть шантажировал?

— Значит, если женщина была красива, — у нее обязательно должен был быть роман на стороне? Ее должны шантажировать и убить из ревности?

— Нет, конечно. Простите. Янина Станиславовна, я понимаю, что Вам тяжело. И все же — постарайтесь вспомнить. Это важно.