– Сам принеси! Мог бы и заранее позаботиться, раз мыться собрался!

– Ммм… да, ты права… Но видишь ли… Я тут немного нервничал из-за неудачного дня, и часть этого состава попала мне в глаза. Пока я их протру… Мне просто показалось, что тебе чем-то не нравится запах…

Гелера уставилась ему на макушку, стараясь прожечь взглядом. Вот мерзкий старикашка! Вечно он так!

– Хорошо. Постараюсь найти тебе воду, – буркнула она себе под нос, разворачиваясь.

– И не забудь подогреть! Холодной водой этот состав не смывается! – донеслось ей в спину.

Коракс повернулся на шум. Хех, а ведь она действительно принесла воду. И кажется, действительно озаботилась ее подогреть. Правда, слегка перестаралась: густые клубы пара над ведром навевали мысли о крутом кипятке.

Кхор подошел к окну и распахнул его настежь, позволяя холодному воздуху забраться в комнату. Человеку, наверное, было бы неприятно. Кораксу же было все равно. Он просто хотел, чтобы вода быстрее приняла нормальную температуру.

– Оно все еще воняет! – донесся возмущенный голос из-за запертой двери.

Ну да, запах был, прямо скажем, не самый изысканный. Коракс усмехнулся. Неужели она действительно поверила, что он этим моет голову? Забавно.

Он склонился над ведром, старательно смывая остатки краски. Мокрые волосы неприятно и жестко кололись и лезли в рот. Коракс отплюнулся. Прическа была не самой удобной, но свою задачу выполняла – а значит, сожалеть не имеет смысла.

Кхор отжал седые пряди и связал их в пучок, после чего потянулся за картой. Тонкий листок бумаги, отражавший северные границы империи и горную гряду в их центре. Карта была испещрена множеством крестиков – те деревни, где он уже был. Крестики образовывали начало широкой спирали, стремившейся свернуться в точку где-то в районе горной гряды. Коракс поставил очередной крест и задумчиво уставился в рисунок.

Может, зря он все это затеял? Может, надо было просто добиться вхождения в Совет? Его бы приняли, в этом нет никаких сомнений… Но на это требовалось время. Коракс вздохнул, вспоминая тревожный сон. Если бы у него было это время, насколько все было бы проще! Но вода неумолимо стекала по стенкам клепсидры – слишком быстро, чтобы он мог позволить себе ждать…

Кхор коснулся кончиком черного ногтя рисунка гор. Он ведь даже не знает, где конкретно находится это место. Конечно, он надеялся, что, попав ближе, сможет его почувствовать… Но если он ошибается, если все его домыслы – не более чем разыгравшееся воображение? Если выводы, что сделал на основании старых книг, ошибочны? И если кто-то из Совета поймет его игру и попробует остановить? Что тогда?

Он медленно и аккуратно свернул карту в трубочку и положил обратно в шкатулку. От никак не желавшего выветриваться запаха краски начинала кружиться голова.

За дверью снова послышался шум.

– Эй, колдун! Ты есть будешь?

Есть он не хотел. Но он никогда не мог похвастаться здоровым аппетитом. Коракс отпер дверь и шагнул наружу. Гелера устроилась на дальнем конце стола, опасливо поглядывая на него и старательно подгребая наиболее вкусные, по ее мнению, яства поближе к своей персоне. Кхор покачал головой, с трудом скрывая невольную улыбку. Совсем как избалованный ребенок.

Жаль, что с нею все так получилось. Время от времени Кораксу хотелось рассказать ей правду. Вот только разве она поверила бы? Поверила, что он и сам не знает, почему Врата вместо того, чтобы убить ее, превратили в нечто совершенно непонятное? Он лгал. Он совершенно не был уверен, что уничтожение Врат будет способствовать возвращению ее первоначального облика. Скорее был уверен в обратном. Ведь мутации, как правило, протекают только в одну сторону.

Не был он и уверен, что удаление от Врат приведет к ее гибели. Зато практически не сомневался, что перепуганные видом монстра вчерашние односельчане запросто могут забить девушку камнями, и на его совести повиснет очередная смерть. Нет уж. Пусть лучше Гелера считает его вредным колдунишкой: неприязнь перенести куда проще, чем вид перерезанного горла.

Коракс рассеянно подобрал с блюда яблоко и вцепился в него зубами.

– Эй, ты с ума сошел? – Рука, куда более сильная, чем его собственная, буквально вырвала фрукт изо рта. Коракс чуть не подавился тем куском, что успел отгрызть. – Тебе нельзя есть такие вещи! У тебя же все зубы гнилые!

Кхор вздохнул. Объяснять Гелере, что зубы у него вовсе не гнилые, а попросту черного цвета, никакого смысла не имело. Либо не поверит, либо попробует выбить.

Она, быть может, и неплохая девушка, вот только немного ненормальная. Интересно, знали ли про это в ее родном селе?

– Дитя мое… – Коракс покатал в ладонях последнее оставшееся яблоко. – А ведь ты совершенно права. Будь так любезна, порежь мне его на кусочки.

– Чего?! – Если бы Гелера видела себя в этот момент в зеркало, она бы точно воздержалась от столь экспрессивного выражения эмоций. – Сам порежь! Или ты и нож в руках не удержишь?

– Сложно сказать… – задумчиво протянул Коракс, старательно имитируя дрожь руки. – Ты хорошо переносишь вид крови? – Он неловко уронил ножик. Лезвие уткнулось в стол в опасной близости от пальцев.

Нож еще не перестал вибрировать от удара, когда Гелера рывком выдернула его.

– И как ты только обходился, когда меня рядом не было? – недовольно хмурясь, поинтересовалась она.

– Да, тяжело было. Приходилось питаться исключительно кашей. Может, оставить тебя при себе навсегда, а?

Гелера отшвырнула уже надрезанное яблоко на пол и стиснула пальцы в кулак.

– Колдун! Ты же сказал, что умрешь и я снова стану сама собой!

– А если нет? – Коракс вытащил с полки и неспешно положил на стол не дочитанную накануне книгу. Переплет совсем истрепался, надо будет подновить.

– Нет?! Что значит «нет»?! – Гелера подпрыгнула почти вплотную к нему и схватила за плащ на груди. – Куда ты глаза прячешь, колдовское отродье?

Коракс послушно поднял взгляд. М-да, сложно производить внушительное впечатление, если ты ниже оппонента почти на полголовы.

– Я просто предположил, только и всего.

– Я не хочу слушать такие предположения! Еще раз такое скажешь – так тебе лицо отделаю, родная мать не узнает.

– Мать… в любом случае навряд ли меня узнает… – чуть слышно пробормотал Коракс. А сам он не узнает ее точно. Как и все кхоры, он не помнил своего прошлого. Самое раннее воспоминание приходилось на посвящение и сопутствующие ему испытания. Первые четыре года жизни были наглухо отрезаны каменной плитой. Ни одного воспоминания… Даже имя… Он не знал, было ли оно настоящим, данным ему родителями, или просто одной из кличек, придуманной на скорую руку одним из учителей. Скорее всего, второе.

– Эй, колдун… А откуда у тебя этот жуткий шрам на носу? Это Тени оставили? – Серый палец едва не попал Кораксу в глаз.

…Его привели стоны. Тихие, едва слышные – словно издававший их уже не имел сил даже стонать.

Ученический корпус бьерров. Он никогда не был здесь раньше. Да и сейчас попал случайно – его память, все еще проходящая стадию трансформации, сыграла с ним злую шутку – он перепутал направление.

Ему надо было развернуться и пойти прочь – не его это дело, что творится у бьерров. Он – кхор. У них разные дороги. Но стоны все никак не желали затихнуть… И он не смог уйти.

Валявшийся на полу мальчишка был примерно его лет – не старше двенадцати. Бьерр. Из всей одежды – только тонкие золотые браслеты на запястьях. На этих браслетах должна была красоваться гравировка птицы, распахнувшей крылья. Сейчас рисунка было не разглядеть – его заливала кровь.

Бьерр услышал шаги и тут же попытался сдвинуться, сжаться в комок.

– Нет!

– Эй, не бойся… Я не враг. За что они тебя, а? Сделал что-то дурное?

– Не подходи! – Руки беспомощно выставлены вперед в жалкой попытке защиты.