— Джек Сой-ой-Сойтель, — передразнил он. — Как ты думаешь, найдётся такое имя в телефонном справочнике?

Джек пожал плечами и проморгал.

— Слушай, цыплёнок, — поинтересовался Апдайк. — Ты полагаешь, что способен откатить девяностофунтовую бочку пива из кладовой в зал?

— Думаю, что да, — ответил Джек, не зная на самом деле, сможет ли. Ему казалось, что в подобном городишке не должно возникнуть слишком много проблем. Да и бар совсем пуст…

Как будто читая его мысли, Апдайк сказал:

— Да, сейчас здесь нет никого, но мы работаем с четырех-пяти часов. А в выходные кабачок всегда забит до отказа. Тогда приходится потрудиться, Джек…

— А сколько вы платите?

— Доллар в час. Я мог бы платить и больше, но… — он умолк, и его улыбка говорила: «Ты сам видишь, здесь в Оутли часы как-будто остановились в 1971 году, и с тех пор ничего не меняется».

Но глаза его не улыбались. Они жестоко, по-кошачьи изучали мальчика.

— Не густо, — протянул Джек. Он говорил медленно, а мысли метались в его голове с огромной скоростью.

«Оутлийская пробка» казалась заведением, куда не захаживали даже старые бездомные алкоголики. В Оутли, очевидно, пили непосредственно в автомобилях, которые при этом именовались клубами. Доллар и пятьдесят центов в час — это слишком мало при серьёзной работе; в местечке же, подобном этому, заработать доллар в час, казалось, делом весьма несложным.

— Да, — согласился Апдайк, вновь включая свой калькулятор, — не густо.

Его тон давал мальчику понять, что следует либо уходить, либо соглашаться; других вариантов не было.

— Думаю, что этого будет достаточно, — решился Джек.

— Ну, тогда хорошо, — улыбнулся Апдайк. — Хотя нам следовало бы познакомиться получше. От кого ты удираешь, и кто тебя ищет? — Глаза вновь приобрели карий цвет; они тяжело смотрели из-под нахмуренных бровей. — Если кто-то висит у тебя на хвосте, я бы не советовал ему совать нос в мои дела.

Джек был готов к подобному вопросу. Его сценарный дар оставлял желать лучшего, но все же он сумел придумать запасную историю для любопытствующих попутчиков. Сейчас пришёл черёд Истории N2 — «Злой отчим».

— Я из маленького городка в Вермонте, — начал он. — Из Фендервилля. Два года назад мои мама и папа развелись. Папа хотел отсудить меня, но судья оставил меня с мамой. Большую часть времени они судились.

— Ерундой они занимались, — Смоки не отрывался от столбца цифр, что-то подсчитывая с помощью калькулятора. Губы его беззвучно шевелились. Но Джек был уверен, что Апдайк не пропускает ни слова из сказанного.

— Ну, а потом мой папа переехал в Чикаго, и нанялся там на завод, — продолжал мальчик. — Почти каждую неделю он писал мне, а когда вернулся в прошлом году, то Обри побил его. Обри — это…

— Твой отчим, — закончил за него Апдайк, и у Джека округлились глаза от удивления. Голос Апдайка не выражал ни малейшей симпатии. Наоборот, он звучал насмешливо, как если бы Смоки наперёд знал все, что ещё расскажет Джек.

— Да, — сказал мальчик. — Моя мама вышла за него замуж полтора года назад. Он часто бьёт меня.

Жаль, Джек. Очень жаль. — Глаза Апдайка излучали сарказм и недоверие.

— И теперь ты направляешься в Город-солнце, где намереваешься счастливо зажить со своим отцом.

— Ну, во всяком случае, я надеюсь на это, — на Джека внезапно снизошло вдохновение. — В одном я уверен твёрдо: мой настоящий папа никогда не повесит меня за шею в туалете.

Он расстегнул воротник рубашки, чтобы показать Апдайку шрам. Сейчас шрам побледнел; ещё недавно он был пурпурно-красным. Это был след, оставленный ему веткой, чуть не лишившей его жизни в том, другом мире.

Видя удивление в глазах Смоки Апдайка, он почувствовал глубокое удовлетворение.

— Боже правый, мальчик! Это сделал твой отчим?! — Смоки чуть не подскочил на месте.

— Да. Мне показалось тогда, что голова совсем оторвалась от шеи. После чего я убежал.

— Не собирается ли он объявиться здесь?

Джек отрицательно покачал головой.

Смоки задержал на мальчике взгляд, потом выключил калькулятор.

— Проводи меня в кладовую, парень.

— Зачем?

— Я хочу посмотреть, действительно ли ты сможешь сдвинуть бочку с пивом с места. Если сумеешь это сделать, то получишь у меня работу.

К великой радости Смоки Апдайка, Джек доказал, что способен сдвинуть бочку и выкатить её в зал. Он сделал это даже с некоторой лихостью: катя бочку, он умудрился вдобавок почесать себе нос.

— Неплохо, неплохо, — заявил Апдайк. — Ты не очень подходишь для этой работёнки по возрасту, но это не имеет значения.

Он объяснил мальчику, что работать придётся с полудня до часу ночи («Конечно, если ты не устанешь раньше!»). После закрытия ежедневно с Джеком будет производиться расчёт.

Они вышли в кладовую и встретили Лори. Темно-синие шорты обтягивали её мощные бедра, и голубая блузка едва прикрывала грудь. Длинные белокурые волосы были стянуты в пучок; она курила «ПЭЛ-МЭЛ», фильтр сигареты был вымазан губной помадой. На груди её покоился большой серебряный крест.

— Это Джек, — сказал Смоки. — Ты можешь снять с окна табличку о том, что мы ищем помощника.

— Беги отсюда, мальчик, — обратилась к Джеку Лори. — Спасайся, пока не поздно.

— Закрой пасть!

— Только с твоей помощью.

Смоки влепил ей пощёчину, которая вовсе не напоминала знак проявления любви, и блондинка отлетела к стене. Джек вздрогнул и вспомнил звук хлыста Осмонда.

— Настоящий мужчина, — пробормотала Лори… В глазах её стояли слезы, но в них также читалось удовлетворение: все обстояло так, как и должно было быть.

Беспокойство Джека усиливалось. Оно почти переросло в страх.

— Не переживай, малыш, — Лори отвернулась к окну. — С тобой все будет в порядке.

— Не малыш, а Джек, — поправил её Смоки. Он вернулся на то место, где ещё недавно допрашивал мальчика, и продолжил свои подсчёты. — Малыш — это ублюдок вонючей козы. Тебя что, не учили в школе? Сделай лучше парню пару бутербродов. В четыре он приступит к работе.

Она сняла с окна табличку о найме на работу и спрятала её за шкаф, потом подмигнула Джеку.

Зазвонил телефон.

Все трое разом взглянули на него. Джеку показалось, что время остановилось. Он хорошо успел рассмотреть, что Лори бледна — поэтому следы от пощёчины были особенно заметны. Он видел выражение жестокости на лице Смоки Апдайка; вены на его руках вздулись. Он прочёл табличку возле телефона: ПОЖАЛУЙСТА, ОГРАНИЧЬТЕ ВАШИ РАЗГОВОРЫ ТРЕМЯ МИНУТАМИ!

Телефон все звонил и звонил в тишине.

Внезапно Джек с испугом подумал: «Это ко мне. Большое расстояние… большое. БОЛЬШОЕ расстояние.»

— Ответь же, Лори, — велел Апдайк. — Ты что, окаменела?

Лори подошла к телефону.

— «Оутлийская пробка», — дрожащим голосом произнесла она, потом вслушалась. — Алло? Алло?.. Ой, сорвалось.

Она повесила трубку.

— Ерунда. Это дети. Иногда они так развлекаются. Какие бутерброды ты предпочитаешь, малыш?

— Джек! — рявкнул Апдайк.

— Хорошо, хорошо, Джек. Так какие же бутерброды ты предпочитаешь, Джек?

Джек ответил. Блюдо с бутербродами немедленно появилось перед ним. Мальчик принялся за еду, запивая её стаканом молока. Насторожённость была побеждена чувством голода. «Дети, — сказала она. Дети».

Он ещё долго с удивлением поглядывал на телефон.

В четыре часа дверь заведения распахнулась. Вошло несколько мужчин в рабочей одежде. Лори заняла своё место за стойкой. Кое-кто из вошедших поздоровался со Смоки. Большинство из них хотело выпить пива. Двое или трое заказали коктейль «Русский черт». Один из них — Джек был уверен, что это член «Клуба плохой погоды», — подошёл к музыкальному автомату и стал выбирать пластинку. Смоки велел мальчику включить автомат, потом взять швабру и вымыть пол на танцевальной площадке. Мыть нужно было до блеска.

— Работу можно будет считать сделанной, когда с пола на тебя будет смотреть твоё отражение, — добавил Смоки.