— Да, — кивнул Джек. — Нам дадут какую-нибудь одежду?

Певец выругался и пошёл вверх по лестнице, а Джек все ещё стоял, вглядываясь в его сутулую спину. «Ты тоже», — сказал он сам себе. — «Ты и Осмонд. Однажды».

Потом он двинулся за Певцом. Волк плёлся следом.

В длинной комнате, уставленной ящиками, Певец ждал у двери, пока высокий юноша рылся на полках в поисках одежды для наших друзей.

— И башмаки. Выдай им башмаки, — сказал Певец, не глядя на кладовщика. «Бесстрастность — это добродетель», — таким, вероятно, был следующий местный завет преподобного Гарднера.

Им с Волком подобрали по паре башмаков. Потом Певец повёл их дальше. Коридор, казалось, был бесконечным. Они поднялись на самый верх. С обеих сторон коридора тянулись ряды узких дверей с крошечными прорезанными в них окошечками. Больше всего это напоминало тюрьму.

Певец остановился перед одной из дверей.

— В первый день здесь никто не работает. К работе вы приступите завтра. Так что идите и почитайте до пяти Библию. Потом я поведу вас в церковь к службе. И переоденьтесь, ясно?

— То есть мы просидим следующие три часа под замком? — переспросил Джек.

— А ты хочешь, чтобы я пожал тебе руку? — пошутил Певец и вновь покраснел. — Если бы вы пришли сюда добровольно, я бы показал вам окрестности. Но поскольку вас доставила сюда полиция, вы почти преступники. Поэтому идите в свою комнату и поразмышляйте о Боге. Если вам повезёт, через тридцать дней вы выйдете на свободу. — Он вставил ключ в замок, отпер дверь и застыл возле неё. — Входите. Мне ещё нужно работать.

— Что будет с нашими вещами?

Певец нарочито развёл руками:

— Глупец, ты думаешь, что они кому-нибудь нужны?

Джек воздержался от комментариев.

Певец вздохнул.

— Ладно. Все это будет лежать в ящике, и на нем будет табличка с вашими именами. В ящике в подвале — там мы все храним свои вещи и деньги, пока не выходим на свободу. Теперь входите, пока я не разозлился.

Волк и Джек вошли в маленькую комнату. Когда Певец отпирал дверь, под потолком автоматически зажёгся свет, осветив помещение без окон, в котором не было ничего, кроме железной кровати, умывальника в углу и металлической табуретки.

На белой стене остался след от когда-то висевшей в этом месте картины. Щёлкнул замок. В окошко в двери заглянуло лицо Певца.

— Ведите себя хорошо, — сказал он улыбаясь, и исчез.

— Нет, Джекки, — сказал Волк. Потолок нависал над ним в дюйме от макушки. — Волк не может находиться здесь.

— Лучше присядь. Ты хочешь пробить потолок головой?

— Что?

— Не обращай внимания. Садись. Мы с тобой попали в беду.

— Волк знает, Джекки. Волк знает. Это очень плохое место. Не могу здесь находиться.

— Почему это плохое место? То есть, как ты узнал это?

Волк тяжело опустился на табуретку, сбросив на пол новую одежду, и раскрыл лежащую на кровати книгу. Это была Библия в голубом переплёте. Там же лежали две брошюры — «Дорога к вечному блаженству» и «Бог любит вас».

— Волк знает. И ты тоже знаешь. — Волк посмотрел на него, потом перевёл взгляд на книгу в руках и начал перелистывать страницы. Джек подумал, что это первая книга, которую видит Волк.

— Белый человек, — еле слышно прошептал Волк.

— Белый человек?

Волк взял в руки одну из брошюр; она раскрылась — следом за названием в ней помещалась фотография Солнечного Гарднера, человека, посвятившего свою жизнь служению Богу.

— Он, — сказал Волк, — Белый убийца, Джек. С кнутом. Это — одно из его мест. Волк не должен находиться в его месте. Джек Сойер тоже не должен. Никогда. Мы должны выбраться отсюда, Джекки.

— Мы выберемся, — ответил Джек. — Я обещаю тебе. Не сегодня, не завтра — но скоро!

Волк печально вздохнул.

— Скоро…

«Скоро», — пообещал он, и Волк поверил ему. Волк был полностью деморализован. Джек не знал, видел ли Волк Осмонда в Территориях — но он наверняка слышал о нем. Репутация Осмонда в Территориях среди членов семьи Волка была ещё хуже, чем Моргана. Но, хотя Волк и Джек узнали в преподобном Гарднере Осмонда, Гарднер не узнал их, и за этим крылись две причины. Или Гарднер издевался над ними, или же он был Двойником, как мать Джека, — то есть был связан с Территориями, но не осознавал этой связи.

И если Джек думает правильно, то им, возможно, удастся спастись. Во всяком случае, пока у них есть время подумать и решить.

Джек одел новую одежду. Чёрные башмаки, казалось, весили несколько фунтов и подходили на любую ногу. Ему с трудом удалось заставить Волка переодеться. Потом они лежали. Джек слышал, что Волк начал засыпать. Вскоре и его сморила дремота. Засыпая, он думал о маме: она где-то там, в темноте, зовёт его, зовёт, зовёт…

В пять часов дня зазвенел электрический звонок. Волк подскочил с кровати, разбудив спящего рядом Джека.

Через пятнадцать секунд звонок умолк.

Волк забился в угол, сжавшись в комок.

— Плохое место, Джек, — стонал он. — Отвратительное место! Нужно выбраться отсюда! ВО ИМЯ ГОСПОДА!

Стук в стену.

— Закрой свою пасть!

С другой стороны раздался хохот, напоминающий лошадиное ржание.

— Сейчас ваши души очистятся, друзья!

Хохот зазвучал вновь.

— Плохо, Джек! Волк! Джейсон! Плохо! Плохо, плохо…

Джек услышал грохот открывающихся дверей и топот башмаков.

Он подошёл к Волку. Им овладела непреодолимая усталость.

— Волк! — сказал он. — Волк, прекрати…

— Не могу, Джекки, — стонал Волк, обхватив голову руками.

— Ты должен, Волк. Сейчас мы войдём в холл.

— Не могу, Джекки, — причитал Волк, — Это плохое место, плохие запахи…

Из холла раздался чей-то голос — Джеку показалось, что это Гек Баст:

— Выходите к службе!

— Выходите к службе! — присоединился к нему ещё чей-то голос, и они слились в дуэт:

«Выходите к службе! Выходите к службе!..»

— Если мы хотим выбраться отсюда, Волк, не стоит сердить их.

Через минуту дверь распахнётся, и за ней будет стоять Баст, или Сонни… а может быть и оба. Будет лучше, если Джек и Волк не станут артачиться. Но как уговорить Волка? «Боже, прости меня за то, что я втянул его в это», — подумал Джек. — «Но что сделано, то сделано. Нужно искать выход».

— Волк! — окликнул он. — Ты что, хочешь, чтобы Певец опять начал бить меня?

— Нет, Джек, нет…

— Тогда лучше идём вместе со мной. Ты должен помнить, что от тебя зависит, как будут обращаться со мной Певец и Баст. Певец уже ударил меня из-за твоих камешков…

— Кое-кто мог бы дать ему сдачи, — Волк говорил тихо, но глаза его горели страшным оранжевым огнём. На мгновение он обнажил белые зубы. Казалось, они начали расти.

— Не смей даже думать об этом, — резко сказал Джек. — От этого будет только хуже.

— Джек, я не знаю…

— Ты постараешься? — спросил Джек и бросил быстрый взгляд на дверь.

— Я постараюсь, — ответил Волк, и в глазах его сверкнули слезы.

Коридор был пронизан солнечными лучами. Перед двадцатью дверями стояло сорок мальчиков, по двадцать с каждой стороны. Джек и Волк появились последними, но на них никто не обратил внимания. Певец, Баст и ещё два мальчика кого-то мутузили на ковре. Их жертвой был невзрачный парнишка лет пятнадцати по фамилии Мортон. Один из двух других мальчиков, как позже узнал Джек, носил имя Варвик, другой — Кейси.

— Когда мы захотим поговорить с тобой, мы спросим тебя сами, — орал Варвик. — Не смей высовываться, Мортон! Понял?

— ОТВЕЧАЙ ЕМУ! — велел Кейси.

— Да, — прошептал Мортон.

— ЧТО? ПОВТОРИ!

— Да, — повторил Мортон.

— Тогда пошёл вон, идиот, — приказал Певец, и Мортон, пошатываясь, встал в строй. Мальчиков ожидала служба и ужин.

Служба справлялась в большой высокой комнате по дороге в столовую. Вокруг стоял запах жареного мяса, и ноздри Волка начали ритмично раздуваться. Впервые за весь день выражение интереса промелькнуло в его глазах.